Это были на редкость скучные выборы
Стать наблюдателем на президентских выборах оказалось проще, чем я думал. Достаточно было прийти в штаб-квартиру той партии, что географически ближе к редакции — и уже через полчаса я влился в ряды 300‑тысячной армии наблюдателей России. Эта армия вкупе с тысячами веб-камер и сотнями международных контролеров обеспечила беспрецедентную прозрачность прошедших выборов.
В штабе кандидата Зюганова (думаю, в обычное время это называется райкомом партии) мне не задали ни единого вопроса по поводу внезапного желания стать наблюдателем. Организаторов не волновали ни моя партийность, ни мои убеждения. Волновало только одно — чтобы участок был поближе к месту жительства. Так я оказался на скамейке наблюдателей избирательного участка № 10/52. Он дислоцируется не в муниципальном учреждении — школе или клубе, а на частном предприятии, которым давно стало бывшее Трамвайно-троллейбусное управление на улице Хользунова. Над рядом стульев в помещении бывшего Красного уголка была наклеена скотчем надпись: «Наблюдатели».
Слева от меня сидели две наблюдательницы от кандидата Миронова, справа — две девушки от Путина. Чуть позже с сотнями извинений за опоздание пришел представитель Прохорова. Я быстро выяснил, что все без исключения коллеги попали сюда отнюдь не по политическим убеждениям.
— Какая разница, от какой я партии, — прервала мои расспросы «справедливоросска» Елена. — Закон-то един для всех! И мне интересно самой убедиться, что происходит на самом деле на этих выборах.
Лена — студентка факультета международных отношений ВГУ. Учится на бюджете, и явно не из богатеньких «мажоров». Но наблюдателем готова работать за идею, без всякого вознаграждения. Осторожные расспросы показали, что остальные мои коллеги тоже сидят здесь на бескорыстных основаниях.
Ну вот, а я-то, честно говоря, рублей на 700–800 рассчитывал.
Сами члены участковой комиссии работают тоже преимущественно на энтузиазме. За час работы в выходной день получают 49,6 рубля, за работу в будни — ровно вдвое меньше.
— Уважаемые наблюдатели, мы сейчас вскроем урну и продемонстрируем вам, что внутри ничего нет, — пообещал нам председатель УИК (участковой избирательной комиссии) Леонид Гончар.
Эта формальность была явно излишней. Урна была и так полупрозрачная, в ней не утаить и скрепки. Зато, когда ее перевернули, вывалилось не только днище, но и сами уголки, на которых держались стенки. Пластиковое чудо новых избирательных технологий оказалось на редкость непрочным, и его пришлось укреплять несколькими мотками скотча.
Первая группа избирателей числом пять или шесть человек ворвалась в зал, едва только Леонид Гончар щелкнул шпингалетом двери. Это были, как ни странно, не бабушки с дедушками, страдающие обострением бессонницы и чувства гражданского долга, а граждане средних лет. Стремительно проголосовали и стремительно скрылись, будто не священный долг исполняли, а банк грабили.
— Извините, мы на работу, — чуть ли не в голос сказали они, сбегая по лестнице.
Однако я успел выяснить: среди них были два охранника, двое работников сотовой связи (муж и жена), одна продавщица и один дворник. Дворника звали Мунсакун Папашаев. Я несколько раз переспросил. Уж больно не похож был голубоглазый русый человек на представителя тюркской народности.
— Я таджик, но приехал из Узбекистана, — попытался пояснить Мунсакун.
Мунсакун вовсе не из новой генерации дворников-гастарбайтеров. Он 33 года проработал здесь, в ТТУ, кузнецом, вышел на пенсию по «горячей сетке» и дворничеством занимается, можно сказать, для души.
— А за кого проголосовали, если не секрет? — понизив голос, поинтересовался я.
— За Путина, — совсем на шепот перешел Мунсакун, косясь на видеокамеру.
Вскоре появился еще один странный избиратель. Он расхаживал по залу с телефоном у уха и громко спрашивал невидимого собеседника: «А здесь видишь меня? А здесь? Кто? Блондинка? Какая блондинка? Эта? А сейчас? Брюнетка?».
Едва я приблизился к загадочному пришельцу, как он с готовностью распахнул служебное удостоверение. «Госкомнадзор». Работникам этого ведомства было дано указание: проголосовав, проверить работу веб-камер на своем участке. В фокусе одной из проверяемых камер оказалась регистраторша со светлыми волосами, в центре другой — девушка-брюнетка.
Единственная жалоба, с которой ко мне обратились избиратели, — на отсутствие музыки у входа. Я переадресовал ее председателю УИК. Леонид Андреевич чуть ли не в струнку вытянулся:
— Была! Была договоренность со здешним кафе. Но у них случился юбилей. Вся музыка пошла на ублажение юбиляра.
И кажется, это не единственная проблема, связанная с частным статусом экс-ТТУ.
— Хозяева уже предупредили, чтобы после 12 числа мы освободили помещение, — сетует Гончар. — Как же, говорю, а вдруг второй тур 25‑го? 25‑го, отвечает, здесь уже будет офис работать.
Еще одна особенность нашего участка — близость самой «нищей» из воронежских Долин Нищих. Улица Шишкова, микрорайон Ясенки и прилегающие к ним заповедные уголки. Но, судя по явке, там живет далеко не самый активный избиратель. Собственно, единственный представитель «нищих», кого удалось увидеть в день выборов, был скандалист, которому представитель УИКа к воротам прилепил листок с приглашением на выборы. Здоровый мужик в кожаной куртке влетел на второй этаж, размахивая этим листком.
— Вы мне ворота испортили, понимаете?
— Ну, значит, девушка не нашла почтового ящика, — миролюбиво увещевал его Гончар. — Вы себе ящик поставьте. Наверняка же можете себе это позволить. Можете?
Мужик плюнул и пошел к выходу.
— А проголосовать?
— А я не у вас тут прописан! — торжествующе объявил «нищий».
Ну, собственно, все интересное на этом и закончилось. Пик избирательского потока наступил в районе обеда, когда у кабинок начинали образовываться очереди. Приходили нарядные семейные пары, которые право опустить бюллетень в урну непременно делегировали своему малолетнему чаду. Приходили пенсионеры, которые подолгу общались друг с другом под предлогом необходимости отдохнуть на дорожку. Все такие трезвые, такие образцовые, что двое полицейских, дежуривших на участке, чуть не заснули. Два раза бригада УИК в сопровождении наблюдателей ходила по домам с маленькой фанерной урной. Из 33 граждан, заказавших «демократию на дом», все оказались реальными инвалидами. Больше сомнений вызывали 84 избирателя, пришедших с открепительными удостоверениями. Но придраться и тут было не к чему. Фото на паспорте у всех совпало с фактической физиономией. Значит, имеют право.
Таким образом, я за весь день неутомимой наблюдательской деятельности не зафиксировал ни одной сенсации, ни одного сколько-нибудь политически значимого скандала, ни одного жареного факта.
Небольшой компенсацией этому горю мне послужил тот факт, что я стал лучше думать о своих согражданах.
Александр Саубанов
Молодой коммунар, №24, 6 марта 2012 года.
