В конце 2023 года говорили о снижении темпов роста банковского сектора в 2024 году, однако пока замедления нет. Несмотря на высокий уровень ставок в первом полугодии, объемы кредитования сохраняются. Спада ни в одном из секторов не видно. Тут несколько причин, например, открылись большие ниши. Собственно, компаниям нужна кредитная поддержка, для того чтобы развивать продажи. То есть потребность в кредитовании даже при таком уровне ставок сохраняется.
Условно говоря, есть сельхозбизнес, который несколько лет назад получал льготные кредиты под 2–3%, а сейчас под 10%. Коммерческие кредиты выдавались под, например, 12%, а теперь – под 18–19%. Тем не менее клиенты берут кредиты и тянут эту процентную ставку. Замедление, наверное, будет. Как минимум все его ждут, но оно все никак не наступает. И это подтверждает теорию здоровой экономики. Потому что бизнес продолжает развиваться даже при таком уровне ставок.
Мы видим колоссальный рост зарплат по всей стране. По темпам прироста реальной и номинальной зарплаты такого никогда не было. Получается, что, несмотря на высокий уровень ставок, за счет которого ЦБ хочет регулировать экономику, объем доходов населения растет. Это импульс, который настолько сильный, что ставка не сильно повлияла на спрос.
У Центробанка, по сути дела, один единственный метод регулирования – ставки. В теории они делают все правильно. Но на практике, когда идет мощный импульс за счет роста доходов, этот метод не срабатывает. Бизнес «тянет» ставки, потому что у него увеличился объем производства и продаж. Так что тут получается немного замкнутая история: пока есть инфляция, ЦБ вынужден с ней бороться. Но ЦБ не может бороться с ее причинами.
На самом деле все привыкли, что все предыдущие циклы поднятия ставок были довольно короткие. Потому что это сразу влияло на экономику. Сейчас этого не происходит, потому что на показатели влияют рост оборота компаний и спрос, который растет не за счет кредитных средств, а благодаря собственным деньгам компании.
Бизнес научился зарабатывать в сложившихся условиях и легко зарабатывать на растущем рынке. Легко зарабатывать, когда уходят конкуренты. А они продолжают уходить. Это очень интересные процессы, когда открываются новые рынки, на которые раньше даже никто не смотрел, – Иран, Вьетнам. Китай в целом готов поглотить все, что мы производим.
Также рынок сельхозпродукции, который очень значим и для нашего региона. По сути, наши компании стали полноценными участниками мирового рынка после того, как ушли крупные международные игроки. Последние были посредниками между российским сельхозсектором и мировым рынком, а теперь наши компании взяли на себя и эту функцию. И они поняли, что так, оказывается, можно. И это даже выгоднее, чем работать через транснациональные компании. Да, там, может быть, нет каких-то премиальных рынков типа Западной Европы, зато есть Ближний Восток, Юго-Восточная Азия.
Начался бум в растениеводстве – нишевых продуктов. Раньше у нас их никто не выращивал, потому что этого попросту не надо было. Международный рынок контролировался крупными компаниями, а сейчас выяснилось, что и мы можем выращивать и продавать что-то. Условно говоря, во Вьетнаме хорошо едят определенный сорт гороха, а у нас он хорошо растет. Но в России на него нет спроса, а там есть – значит надо продавать. Это одна из многих историй, которая является очень серьезным толчком экономики.
А так это уникальная история: санкции были направлены против России, а получилось все наоборот. Наши компании увидели возможности на новых рынках, которые раньше не замечали. Больше всех, конечно, взлетел аграрный сектор. Это и животноводство, и растениеводство. Компании начали производить готовую продукцию, а не только торговать. Параллельно с этим начали производить комбикорма. То есть из чисто торговой компании превратились в производственный холдинг. По сути, это все благодаря санкциям.
Проблемы-то все равно есть. Нас действительно отрезали от рынка.
Кто-то смог перестроить свои цепочки поставок, а кто-то нет. В животноводстве технологии – это же все импортное. Наверное, у кого-то из-за этого возникли сложности, потому что появились ограничения. Производственную составляющую заместить в ближайшее время будет очень сложно. Если рассмотреть ситуацию с инкубационными яйцами: чтобы не возить из Турции, Венгрии, можно построить производство здесь. Но это уже должна быть не просто птицефабрика, а довольно сложный селекционный центр. А это большие инвестиции, которые ограничены высоким уровнем ставок и неготовностью рисковать.
Это нельзя назвать страхом, просто уже есть отработанные технологии и мы лучше будем пользоваться ими, чем попытаемся сделать что-то свое. Это как раз характерно для всех аграриев. Еще один пример: есть хорошие семена сахарной свеклы, которые покупают во Франции или Германии, а есть альтернатива – в нашем НИИ разработали новые сорта. Но наши разработчики же не гарантируют, что они по качеству будут такими же хорошими.
И это может тормозить развитие. В какой-то момент может получиться так, что доступ к отдельным видам технологий перекроется. Еще один простой пример: «Заречное» привезло стадо коров из Америки. Сейчас выращивает его у себя. По-хорошему, нужен собственный какой-то селекционный центр и собственную породу иметь, потому что из Америки могут больше и не завести.
Так что надо видеть альтернативу внутри страны, вкладываться в это уже сейчас. Но это проекты, которые как раз ограничены ставкой очень сильно, и без льгот, господдержки их будет очень сложно реализовать.
Для поддержки таких проектов, наверное, надо как-то политику переориентировать. То есть даже в Минсельхозе уже разделили проекты по уровню приоритетности. Для тех, которые идут «первыми», субсидируемая ставка по кредитам варьируется на уровне 10%, а по неприоритетным проектам ставка рыночная. Причем может получиться так, что у одной компании много направлений и по одному из видов деятельности она может получить льготный кредит, а по-другому – уже нет. К тому же Минсельхоз пересматривает приоритетность направлений раз в несколько лет.
Если вернуться к ставке: когда развитие дойдет до какого-то условного предела, ставка начнет влиять на сокращение спроса – тогда она и начнет падать.
Как отмена ипотек повлияет на экономику?
Отмена льготных ипотек серьезно повлияет на экономику. Этот сегмент будет самой проблемной историей в ближайшие полгода. Потому что рынок ипотечного кредитования сильно просядет. Ведь все, кто хотел что-то купить, максимально попытались сделать это, пока еще льготные продукты действовали – в мае и июне. Так что пока люди не привыкнут к новому уровню ставок или пока не появятся новые госпрограммы – сфера будет стагнировать.
По сути дела, остались две ипотеки – для семей с детьми меньше шести лет и IT-ипотека. Я думаю, что власти хотят посмотреть на рынок, как отмена повлияет, и если будет сильный негативный результат, то со следующего года, возможно, что-то возобновят. Потому что это сильно затрагивает и строителей, и банки. У нас, мне кажется, чуть ли не 80–90% продаж шли с использованием ипотечных кредитов. Так что этот рынок, по сути дела, сейчас замер. Если государство увидит, что отмена ипотек повиляла на макропоказатели, то что-то изменят. Но если нет, то придется смириться с ипотекой под 20% и жить в этой парадигме.
В Воронеже, например, строительный сектор очень сильно влиял на экономику города и является чуть ли не лидирующим. Так что это один из таких столпов экономики, и сейчас он в стагнации. На банки это тоже сильно повлияет, потому что ипотечное кредитование давало высокую долю в бизнесе.
Помимо ипотечной реформы, банковский сектор переживает еще ряд изменений, начало которым преимущественно положила эпидемия COVID-19. В этот момент как раз все банки начали уходить на удаленный формат работы.
Люди начали учиться работать в удаленном формате, клиентов начали переводить на дистанционное взаимодействие. Офисы, которые раньше были у банков, становятся ненужными. Получилось так, что люди сначала вынужденно перешли на новый формат, а потом им понравилось.
Все уходит в цифру – и этот процесс уже не остановить. Нельзя сказать, хорошо это или плохо. Это прогресс.
