В конце 2024 года «Молвест» запустил первую в стране линию производства базовых ингредиентов для детского и специализированного питания – концентрата мицелярного казеина и изолята сывороточных белков. Специалисты вышли на новый уровень чистоты и высокий процент содержания белка. Компания уже давно погружена в тему глубокой переработки молока. «Абирег» пообщался с основателем «Молвеста» Аркадием Пономаревым и выяснил, почему эта тема настолько интересна компании, далеко ли нам до китайских производителей и почему будущее фармацевтики – за препаратами на основе молочного белка. Среди других тем – выборы в Госдуму, планы на приобретение новых производственных площадок и дети бизнесмена.
Успешные запуски, эксперименты и превосходство Китая
– За последние годы Вы инвестировали в разные проекты. С какими из них угадали, а с какими нет?
– Есть тема, связанная с текущим импортозамещением и с тем, что отдельные компании ушли с отечественного рынка и оставили нас без упаковочного материала. Нам пришлось приобретать оборудование в других странах, но с возможностью производства упаковочного материала в России. Иностранные компании, с которыми мы сотрудничали ранее, не хотят с нами общаться, мы для них – враги. Это пример русофобии.
– Как Вы решали эту проблему?
– Закупили бутылочные линии. Пришлось много инвестировать, чтобы заменить Tetra Pak. Это были внеплановые вложения. С учетом сложной экономической ситуации - не очень приятная затея. Но нужно двигаться вперед. К тому же с данной проблемой столкнулись многие предприятия. В этом году, максимум в начале следующего, мы окончательно избавимся от зависимости, которая у нас была от упаковочного материала. Остаются еще проблемы с запчастями, но здесь ситуация терпимая.
– Параллельно Вы начали развивать тему глубокой переработки молока. Расскажите об этом подробнее.
– В России данного направления практически нет, хотя теоретические знания на эту тему разрабатывались еще в СССР, лет 30-40 назад. Данное научное направление считалось перспективным. Молоко состоит из полезных веществ, в числе которых белков и жиров. Мы решили заняться белками.
– Почему именно ими?
– Есть государственная задача, связанная с обеспечением населения детским питанием, которое состоит из молочных белков различных конфигураций - с последующим добавлением к ним витаминов и микроэлементов. Мы взялись производить белковые составляющие для детского питания: фактически пошли по пути разделения молока и получения отдельных ингредиентов. Это приоритетная стратегическая цель.
– Почему до Вас никто не осваивал эту технологию в современной России? Она настолько сложна?
– Для данного производства подойдут далеко не все заводы. Производственные мощности должны составлять не менее одной тысячи тонн переработки молока в сутки. В России таких предприятий – раз, два и обчелся. Это первое. Второе – наличие хорошего оборудования, оно все иностранное. Усложнилась ситуация тем, что часть оборудования имеет двойное назначение. При необходимости на нем можно заниматься микробиологией.
– С чего Вы начали работу над глубокой переработкой молока?
– В 2019 году мы взяли простую вещь, которую в свое время выливали в канализацию - подсырную сыворотку. Разделили ее на концентрат сывороточного белка и углеводную составляющую, которая называется пермеат. Все получилось, и мы начали реализовывать концентрат сывороточного белка. Для России данные технологии стали новшеством и, фактически, нашей разработкой. Мы брали образцы крупных западных компаний с выставок, изучали показатели и доводили наш продукт до соответствующего состояния. Когда все получилось – первыми этим направлением заинтересовались производители спортивного питания.
– По итогу Вы довольны этим проектом? Взялись бы за него сейчас?
– Да. Во-первых, мы получили моральное удовлетворение от того, что все получилось. Во-вторых, финансово проект тоже успешен. Дождя из золота нет, но предприятие далеко не убыточное. Запуск завода в 2020 году обошелся в 2,3 млр рублей. Еще в 2019 году Россия завозила из других стран 21 тыс. тонн концентрата сывороточного белка, а по итогам 2020 года, после запуска предприятия «Молвеста», в страну завезли только 11 тыс. тонн. По итогам 2023 года мы занимали уже 58% рынка России. К тому же это был только старт. Мы хотели двигаться дальше – и занялись производством изолята сыворотчного белка. Он может использоваться не только в детском питании, но и в фармакологии для дальнейшей переработки в виде гидролизатов. Начинали с пилотного цеха, где экспериментировали.
– В России есть потребители такой продукции?
– Немного, но есть.
– Получается, мы идем к тому, что человек выпьет таблетку – и получит нужное количество жиров, белков и углеводов на целый день?
– Да, мы к этому движемся. А Китай уже совершил скачок. Что они делают? Выпускают БАДы на основе молочных белков – для улучшения сна, устранения последствий похмелья и т.д. Лекарствами назвать такие препараты они не могут, так как для этого должно пройти пять лет с начала исследований, а вот БАДами – пожалуйста. Мне даже подарили такой – для сна. Это не чистая химия, а определенная группа белков. Поэтому тема глубокой переработки молока окончания не имеет. Еще сейчас на слуху тема лактоферрина. Это набор аминокислот, который, предположительно, воздействует на защитные функции организма и укрепляет иммунитет. Но там много маркетинга, мы этим не занимаемся.
– А когда Вы начнете выпускать БАДы для сна и похмелья?
– Подобная система должна работать в кооперации. Нельзя делать все в одни руки. Поэтому сейчас мы работаем с фирмами разного калибра. Я сделал вывод, что производством молока должна заниматься одна компания, переработкой – другая, получением лекарств или другой продукции – третья. Если работать по принципу «и швец, и жнец, и на дуде игрец» - где-нибудь проколешься. Каждый должен заниматься своим делом. Не зря в советское время все было четко поделено. Это правильно.
«Главная задача – увеличение производственных мощностей»
– Кто еще из российских молочных производителей осваивает глубокую переработку и насколько успешно?
– Куски глубокой переработки есть в Краснодарском крае. Это агрохолдинг Ткачева. Есть в Мордовии - ТД «Ичалки». Начинают работу в этом направлении под Тулой. Но мы с ними не взаимодействуем, у нас свой путь. Не ругаемся, но и не сотрудничаем. Единственное исключение – Ставропольский молочный завод, с которым мы работаем в частичной кооперации: направляем наш пермеат, а они его дорабатывают.
– Какие страны являются лидерами в производстве молочных белков?
– Дания, Франция, Новая Зеландия. А Китай что творит? Там уже пятый уровень.
– Что способствует успеху компаний из Поднебесной?
– Во многом дело в демографии. Да, производство там автоматизировано, но этих роботов делают люди, а у нас такого числа людей просто нет. К тому же нужны высококвалифицированные кадры. А у нас сегодня все идет не от науки к бизнесу, а от бизнеса к науке. Уровень очень низкий. Мы стараемся на это влиять, сотрудничаем с вузами.
– Насколько прибыльно новое производство? Существенны ли доходы от него?
- Существенны. К тому же по госконтракту мы должны продать определенное число продукции, в том числе изолята сывороточного белка и концентрата мицелярного казеина. Также мы экспортируем данную продукцию, например, в Израиль. Делаем это, чтобы понимать, что уровень нашего производства и уровень качества продукта соответствует мировому стандарту.
– У Вас получилось намного дешевле, чем у иностранных компаний?
– Нет – во многом из-за подорожания оборудования.
– Какие задачи стоят перед вами – продолжать экспериментировать или тиражировать уже готовую продукцию?
– Мы продолжаем уже не эксперименты, а производственную деятельность. Теперь перед нами стоит задача увеличить мощности. Мы планируем удвоить производственные мощности – к 2027 году в Калаче будет перерабатываться более 2000 тонн молока в сутки. Соответственно, это скажется на ассортименте. Параллельно мы имеем дело с более высокими технологиями, экспериментальным производством для выделения более тонких вещей, которые также собираемся производить. Пока мы на третьей из пяти ступенек.
«В депутаты не подамся, если не попросят»
– Как Вы оцениваете ситуацию в молочной отрасли в целом?
– Ситуация неплохая. Главные минусы - это резкое снижение инвестиций как в производстве, так и в переработке. А в остальном… Понимаете, мы можем на кого-то обижаться, но если сами ничего делать не будем, ничего и не изменится.
– Сильно ли влияют на рынок производители, у которых нет своих коров и молока, но при этом есть миллиардные обороты?
– Я таких компаний не боюсь – правильно конкурировать со мной они не смогут, так как не сумеют дать по такой же цене такое же качество. А вот произвести что-то в антисанитарных условиях и размешать непонятно что, от чего потом можно заболеть - запросто. В пищевой отрасли это недопустимо. Часто звучит фраза «не надо кошмарить бизнес». Кошмарить действительно не надо, но и не проверять его нельзя.
– В январе Вы выступили в Совфеде на тему производственной безопасности и сказали, что важно ввести понятную политику стандартов качества. В чем заключаются основные сложности?
– Уровень качества должен соответствовать мировым стандартам, а у нас абсолютно нет контроля, но некий прогресс есть. По базовым ГОСТам сформировали методики определения. Следующий этап – это стандарты производства, которые были в советское время, а сейчас их нет. Для производства должно быть определенное помещение, оборудование, санитарные нормы. Что сейчас творится в спортивном питании? На маркетплейсах предлагают какие-то сомнительные продукты, их никто не проверяет, а ведь это элементарно небезопасно. ГОСТов нет, проверок нет, контроля нет. Поэтому мы хотим узаконить эти процессы. Я уже привозил к нам сенатора, показал завод, на пальцах объяснил, что к чему и как все должно работать. Я же инженер – был им и остался. По сути дела, мы пошли в дремучий лес и пытаемся пробить там просеку – и пробьем ее.
– Из чего сейчас складываются основные доходы «Молвеста»?
– Понимаете, тут какая штука. Чтобы делать это разделение – ты без масла не обойдешься, без сыра не обойдешься...
– С чем связан перенос «Молвестом» площадки для завода сыворотки за 6,5 млрд рублей из Воронежа в Калач?
– Ключевым стал вопрос инфраструктуры. Раньше на территории молочного комбината был промышленный район с водопроводными трубами, высоковольтными кабелями и т.д. Крупное производство нужно выносить в такие зоны, чтобы потом не искать участок, куда нужно еще все эти коммуникации провести.
– Как сейчас обстоят дела с заводом по переработке люцерны? Появились ли конкуренты?
– Мне немного жаль из-за того, что не совсем удалось реализовать то, что задумывалось изначально. По итогу мы перерабатываем столько, сколько планировали, но масштабировать не вышло. Связано это с климатом. В Воронежской области недостаточно солнечных дней и осадков для этой культуры. Сейчас подобный проект реализуют в Волгограде. Там с советских времен сохранились оросительные системы и количество солнечных дней другое. Эти места больше подходят для люцерны.
– Как обстоят дела с Вашими предприятиями за пределами Воронежской области? Планируете ли покупать что-то еще?
– В жизни все меняется. 20 лет назад было интересно покупать заводы в различных регионах – без оглядки на их размер. Сейчас все идет к концентрации, есть тренд на маленькие заводы. Если раньше ты покупал завод на 50 тонн переработки молока, это был безубыточный завод. А сейчас покупать завод даже на 500 тонн рискованно. Стоимость переработки растет, зарплаты растут, необходимо механизировать предприятие. А сделать это сложно, потому что робот будет стоить дороже всего завода. Механизируются высокопроизводительные линии. Поэтому пока мы содержим не отдельные бизнес-единицы, а кооперативные, например, те, где производят творог для наших глазированных сырков.
– Какова судьба Вашего украинского актива?
– Он был продан за два месяца до начала СВО – 28 декабря 2021 года. Вышли по нулям. Продал и продал. По крайней мере, не пропал. При этом я терпел до последнего. Бандеровцы тир устроили на соседнем заводе. А на нашем комбинате был воронежский директор. Я больше переживал за него, чем за весь актив.
– Еще буквально 10 лет назад поднимался вопрос нехватки молока, актуально ли это сегодня?
– Как такового молока хватает. Но это не значит, что мы должны успокоиться. В потреблении молока на душу населения по медицинским нормам надо смело прибавлять процентов 30. Но при этом у нас не хватает молочных жиров. Это российская специфика - более серьезное потребление масла. Поэтому в прошлом году возник такой дефицит, но он просчитывался. В 2025 году подобного коллапса быть не должно. Главная беда у нас в наличии монополистов, которые в определенное время садятся и поднимают цены на молоко.
– Планируете ли Вы баллотироваться в депутаты Госдумы на следующий срок?
– Если скажут – отказываться нельзя. Командная работа должна быть. Если не скажут – сам инициировать не буду. У меня дел на производстве хватает.
– Одного депутата Госдумы от региона мы теряем. Как Вам кажется, от кого можно было бы отказаться?
– Я вам так скажу: если бы даже остался всего один депутат, но такой деятельный, как Галина Николаевна Карелова, думаю, Воронежская область ничего бы не потеряла. Но таких «энерджайзеров» мало.
– Чем сейчас занимаются Ваши дети?
– Один ребенок работает в службе закупок «Молвеста», второй – учится в ординатуре медицинского университета, врач-анестезиолог. Третья дочь закончила Высшую школу экономики, но сказала, что бизнес – это не ее. Младший сын заканчивает девятый класс. Если так подумать, кому это все передать – не знаю, а ведь когда сам что-то создаешь, оно становится по-особому дорого.
