Федеральная дорога «Дон» прошла по головам жителей села Верхний Мамон. В прямом и переносном смыслах.
Эта история – яркий пример конфликта частного и государственного интересов, который проявил много проблем. Прежде всего – противоречивость и непоследовательность органов власти, от федеральных до местных, в решении участи нескольких семей села. «Строительный каток» нового участка федеральной трассы М4 «Дон» прошелся прямо по их судьбам.
Бери больше…
История реконструкции важного участка автодороги на юг началась для Верхнего Мамона лет 10 назад. Уже тогда появились планы построить непосредственно через поселок трассу с переправой через Дон — взамен старой, окраинной, не справлявшейся с большими нагрузками. Эстакада, переходящая в мост, должна была пройти вдоль малонаселенного оврага по ул. 50 лет Победы. Несколько домов и участков, ориентировочно попадавших в полосу отвода дороги и санитарно-защитную зону, подлежали сносу, а их хозяева получали право на оплату их владений по рыночной цене. Платить предстояло заказчику строительства, которым станет ФГУ «Межрегиональная дирекция по дорожному строительству в Центральном регионе России Федерального дорожного агентства» (ФГУ ДСД «Центр»). В 2002 году верхнемамонская власть, выделяя землю под строительство, по нашим сведениям, наметила список из 17 вероятных переселенцев.
При подготовке проектной документации в экспертных заключениях управлений Ростехнадзора и Роспотребнадзора, датированных 2004 годом, сказано о необходимости сноса 5 жилых строений, попадающих в полосу отвода и защитную зону (санитарный разрыв). В начале 2005 года Главэкспертизой при Министерстве ЖКХ РФ был утвержден основной инженерный проект строительства автодороги через Верхний Мамон и Богучар, в котором необходимым условием обозначен выкуп всего девяти участков.
Еще через год администрация Верхнемамонского района выпускает постановление об изъятии пяти конкретных участков под реконструкцию автодороги, а заказчик строительства ФГУ ДСД «Центр» выдает пять уведомлений о предстоящем сносе. Их получили семьи Вишняковых, Голевых, Черных, Подрезовых и Смородиных.
Здесь небольшое лирическое отступление.
Конечно, никто из них не хотел никуда переезжать. Жизнь в уютном и тихом местечке, вдали от шума городского и поселкового, их вполне устраивала. Многие из «вынужденных переселенцев» — люди в возрасте уже солидном, пенсионеры. Сады и огороды для них при скудности государственных пенсий и сельских зарплат — не только радующий глаз пейзаж, но и необходимое средство к существованию. А переезд — это проблемы нового обустройства, на старости лет подчас непосильные, смена привычного окружения. Да и новый сад вырастить — сколько времени надо?
У Любови Алексеевны Смородиной — особый случай. Ленинградка и петербурженка, еще в середине 90-х годов она приобрела участок земли на своей малой родине и, выйдя на заслуженный отдых, в 2003 году перебралась на жительство в Верхний Мамон. На переезде настаивали и врачи: здешний климат и экология намного лучше питерских.
В спокойном, живописном уголке построили современный дом, посадили сад. Но радовались недолго. Когда в 2005 году Любовь Алексеевна узнала о предстоящем строительстве дороги рядом с ее новым домом, с нею случился гипертонический криз и инсульт. При неудачном падении она сломала позвоночник и стала инвалидом 2 группы. Резко ухудшилось и здоровье ее дочери. Эстакада бесцеремонно вторглась в их жизнь и заставила тратить последние силы и средства на защиту своих прав.
Попавшие «под реконструкцию» люди понимали, что остановить государственную машину на большой дороге им не удастся. У нас ведь как: один царь сказал — здесь будет город заложен, а другой — прочертил по карте от него прямую линию, и все — построили Питер, а потом и дорогу железную. И неважно, что — на слезах и костях людей. Кто их помнит теперь, тех Иванов? В отличие от Петра с Николаем…
Люди все это понимали, но были уверены, что «социальное» государство, которое их вынуждает к новому переселению, честно компенсирует им материальные и моральные издержки. Тем более, оно обещало. И обещания вроде бы начало сдерживать.
В 2007 и 2008 годах были выкуплены два участка — у Голева и Подрезова. И, хотя последнего «продавца» цена не очень устроила, это все-таки была подвижка. Ведь строительство участка дороги фактически началось в 2005-м, а к этому времени уже вовсю развернулось, сделав среду обитания жителей неблагоприятной. Больше того — опасной для здоровья.
Сначала казалось, что переселение пройдет более-менее гладко, однако вскоре оно застопорилось: у заказчика строительства поменялись планы. Тут-то и началась «война народная» супротив «оккупантов» и «карательные экспедиции» против «партизан» — интенсивная переписка с чиновниками и судебные тяжбы...
Кидай дальше
Из коллективного письма в редакцию:
«...Они передумали нас отселять, можно, мол, и в таких условиях проживать.
Мы уже полгода ходим по судам, тратим деньги, залезаем в долги, тратимся на адвокатов, доказывая, что они строят дорогу на нашей земле, и мы больше не можем выдерживать мук строительства. Дома рушатся, выращивать на огороде уже ничего нельзя, у многих открылись серьезные проблемы со здоровьем. Был случай, когда малолетний ребенок упал в котлован, они на участках до 12 метров глубиной, ограждений никаких не поставлено — и это на протяжении уже З лет. Никто не реагирует на наши вопли о помощи.
Администрация района задним числом аннулировала постановления на снос наших домов, хотя только на основе данных постановлений и было выдано разрешение на строительство столь опасного объекта через населенный пункт.
По нашим сведениям, заказчик, филиал ФГУ ДСД «Центр», намерен изменить утвержденный проект дороги, чтобы оставить остальных жителей под эстакадой. Обещают поставить шумозащитный экран. Но Главэкспертизой указано, что устанавливать его надо только после сноса домов — для защиты остальных жителей в черте 37 м до жилых строений.
Нам известно, что институт Гипродор НИИ готовит новые расчеты, хотя, согласно Гражданскому кодексу, на объекты 1 класса опасности, какой является эта дорога, применяются не только расчетные данные. Ведь могут же быть непредвиденные ситуации на эстакаде, которая находится над головой людей, проживающих в близлежащих к ней домах.
Мы обращались к представителю президента, в Общественную палату РФ, к губернатору Кулакову и во все федеральные надзоры по Воронежской области.
Однако дело пущено на самотек, все переслали в администрацию района. Стройка продолжается, и мы готовимся перекрыть действующую автодорогу Дон4, чтобы на нас наконец-то обратили внимание...»
К известным уже нам «отказникам» - подписантам добавились еще трое: Терещенко, Мартынов и Грибанов.
Территорию Николая Грибанова, не попавшую в полосу отвода, строители использовали как склад, а потом и как свалку. Сильно пострадал и фруктовый сад. А дом Вишняковых, находящийся неподалеку, дал трещину в 13 местах. Прошлым летом одну часть строящегося моста покрасили, после чего ядовитый порошок покрыл участок. Шум строительной техники, запыленность и пересеченная глубокими котлованами местность, — такой стала среда обитания этих семей. До «оккупации» же она была совсем другой.
Ситуация эта весьма похожа на конфликты в столице будущей олимпиады — Сочи.
В середине марта на втором канале в федеральном и местном новостных блоках вышло несколько репортажей о верхнемамонском конфликте. Мы обсуждали его с представителями Роспотребнадзора, областной прокуратуры, чиновниками местной администрации, да и сами «партизаны» часто созванивались с редакцией.
В показанных сюжетах на телеканале «Россия» руководитель воронежского филиала ФГУ ДСД «Центр» Злотников, обозначив позицию своего ведомства («все правоустанавливающие документы у нас в порядке», «в других местах мы строить не можем» и т.д.), все же пообещал так или иначе уладить конфликт. Дав тем самым людям некоторую надежду. Однако практически сразу после «эфира» поступило указание возобновить работы на участке тон же Смородиной....
Люди встали на пути техники цепью, прибыл наряд милиции, районная прокуратура, которая пресекла трудовой порыв строителей и вынесла официальное предостережение распорядителю работ.
К столь решительному вмешательству прокуратуру, которая до той поры оставалась, скорее, наблюдателем в этом конфликте, подвигло весьма существенное обстоятельство.
12 декабря суд Верхнемамонского района вынес решение по встречным искам Смородиной к ФГУ ДСД «Центр» и последнего к Смородиной. «Центр» просил суд признать все хозяйственные постройки на «самовольно занятом» участке незаконными и снести их за счет Смородиной. Выкупа за дом соответственно не платить. Любовь Алексеевна требовала признать ее земельный участок подлежащим изъятию для государственных нужд в связи со строительством участка автодороги М4 «Дон» и право на компенсацию за этот участок с расположенными на нем постройками: жилым домом, сараем и туалетом.
В суде Смородина с помощью свидетелей и экспертов доказала, что часть ее участка с хозпостройками, которая точно попадает в полосу отвода дороги, — не самовольно занятая, а вполне легальная. Суд на месте с помощью землемеров установил это, признав ошибки прежних геодезистов. Определил он и размеры санитарно-защитной полосы: 37 метров, в которую вписались все владения Смородиной (от полосы до ее жилого дома — 25 метров).
Эти два обстоятельства и решили исход дела в районном суде. Иск Смородиной был удовлетворен в полном объеме, а ФГУ ДСД «Центр» дали, как говорится, полный отлуп.
И здесь также необходимы некоторые пояснения.
По понятиям зоны
Все-таки на чем основывались строители, переигравшие условия «общественного договора» с жителями и проигнорировавшие три экспертных заключения различных надзоров и Главэкспертизу, в которых сказано о необходимости переселения людей, попавших под реконструкцию?
А руководствовались они постановлением правительства РФ от 14.04.2007 «О порядке установления и использования полос отвода федеральных автодорог». Именно там назван орган, уполномоченный принимать решения об отселении из полосы отвода (Федеральное дорожное агентство (ФДА) и определять эту самую полосу. В нашем случае полоса отвода для строительства верхнемамонской эстакады — это, собственно, сама эстакада: бетонные опоры, проезжая часть, дорожки для ходьбы и обслуживания с бортиками и то, что находится под ними. А теперь внимание: ни о какой санитарно-защитной зоне (санитарном разрыве) в этом постановлении ничего не сказано. О полосе есть, а вот о зоне — нет. А раз ее в этом правовом акте нет, то заключения «всяких там» санитарных, потребительских, экологических и прочих надзоров для заказчика строительства значения, мол, уже не имеют. Все эти заключения и сама Главэкспертиза датируются 2004 годом, когда полномочий на отселение из полосы отвода у Федерального дорожного агентства еще не было, и появятся они лишь три года спустя. Вот ФДА своим распоряжением и решило выкупить только то, что, по его версии, попало под эстакаду (участки Подрезова, Голева и часть участка Мартынова). По той же причине и администрация района отменила свое постановление от 2006 года об изъятии пяти домов. Кстати, прокуратура считает, что администрация района уже тогда превысила свою компетенцию, распорядилась не по чину, изъяв землю не для муниципальных нужд.
Но как же все-таки быть с санитарно-защитной зоной (санитарным разрывом) вокруг вредоносных предприятий или сооружений и с людьми, в ней проживающими? Ведь есть же санитарно-эпидемиологические правила и нормативы (СанПиН 2.2.1/2.1.1. 1200-03), утвержденные Главным госудаственным санитарным врачом РФ еще в 2003 году. В них, в частности, сказано, что размещение в санитарно-защитной зоне коллективных или индивидуальных дачных и садово-огородных участков не допускается. Как и не допускается размещение объектов для проживания людей. И что санитарно-защитные зоны устанавливаются вне зависимости от того, на каком праве закреплена земля за предприятием — пользования, собственности или аренды, а в зависимости от того, является ли предприятие источником химического, биологического или физического воздействия на среду обитания и здоровье человека.
То, что федеральная дорога таковым вредоносным объектом является, сомнению не подлежит. Другое дело, что окончательно определить степень ее вредоносности можно будет, только когда начнется полноценная эксплуатация этого участка трассы. Величина санитарного разрыва устанавливается в каждом конкретном случае — исходя из расчетов загрязнений атмосферного воздуха, шума, вибрации и др. Сейчас же в ДСД «Центр» считают, что защитная зона эстакаде в Верхнем Мамоне ни к чему — неудобства, связанные со строительством, скоро закончатся, и достаточно будет поставить шумозащитный экран.
С «Центром» все более-менее ясно, но кто вообще должен устанавливать таковые зоны? В соответствии с п. 4 Указа Президента РФ от 26.10.1993 «О реформе местного самоуправления в Российской Федерации» и п.п. 1 п. 2, п. 3 статьи 56 Земельного кодекса РФ ограничение прав на землю, в том числе установление санитарно-защитных зон, относится к компетенции органов местного самоуправления. Другими словами — администрации района, в данном случае — Верхнемамонского. Получается, что и решение об отселении из таких зон должна принимать также администрация. К слову, ФГУ ДСД «Центр», хотя и не при¬знает санитарную зону, но в своих судебных возражениях все-таки не забыло сослаться на ст. 87 Земельного кодекса, где сказано, что «земельные участки, которые включены в состав таких зон, у собственников... земельных участков не изымаются, но в их границах может быть введен особый режим их использования, ограничивающий или запрещающий те виды деятельности, которые несовместимы с целями установления зон».
Такая вот катавасия. С одной стороны, во всех предпроектных экспертизах федеральных надзорных органов необходимым условием строительства указан снос этих домов — в связи с невозможностью проживания в санитарной зоне. С другой — вроде как нет органа и механизма, которые могли бы реализовать это требование. По мнению прокуратуры области, получается правовой вакуум. Что делать с теми, кто угодил в полосу отвода дороги, понятно, а вот кто и что должен делать с жителями санитарно-защитной зоны — нет.
Такая ситуация складывается не во всех субъектах России. К примеру, на второй родине Любови Алексеевны Смородиной, в Петербурге, такой проблемы не существует. И окажись ее дом в непосредственной близости от возводимой там сейчас кольцевой автодороги, его бы снесли, а новое жилье предоставили в другом месте. Вот сообщение на одном из питерских новостных сайтов:
«Администрация Красногвардейского района Петербурга завершает расселение жилых домов в санитарно-защитной зоне кольцевой автодороги. Дирекцией по строительству транспортного обхода (ДСТО) приобретены жилые помещения для расселения 70 семей собственников жилых помещений; в стадии расселения 6 семей. Для расселения 77 семей из государственного жилищного фонда Жилищным комитетом приобретено 50 квартир в домах нового строительства, расположенных в Приморском, Выборгском и Фрунзенском районах, 27 квартир приобретено ГУ «ДСТО» в строящихся домах Красногвардейского района». Заметьте, отселяются жители не из полосы отвода автодороги, а из санитарно-защитной зоны, и занимается этим администрация района, а средства выделили дирекция по строительству и жилищный комитет.
У нас же — «нет механизма и уполномоченного на то органа»... Может, главная проблема в том, что дорога — федерального значения, а не какого-нибудь областного или районного?
Федералы руководствуются своими «особенными» инструкциями, а местная власть «умывает руки», лишь изобличая вынужденных «не переселенцев» в сутяжничестве и корысти. Правда, с экрана глава Верхнего Мамона Николай Быков говорит о моральной поддержке жителей и об их праве на справедливый суд.
Что же все-таки делать тем, кто попал в полосу отвода, но не попал в планы заказчика? Или тем, кого полоса миновала, но кто угодил в самое «пекло» санитарно-защитной зоны? Отчасти на этот вопрос уже ответил суд Верхнемамонского района: необходимо доказывать в суде, что их участки на самом деле — в полосе отвода дороги, чем и занимаются сейчас Вишняков, Мартынов и Терещенко. Последний же оспаривает размеры выкупаемого у него участка. Надо с помощью специалистов Роспотребнадзора и кадастровой палаты доказывать, что их участки — в санитарно-защитной зоне. Это, в частности, в ноябре прошлого года не су¬мела доказать суду Валентина Голева, так как в ее процессе таковые спецы, к сожалению, не участвовали.
Понятно, что все это стоило и еще потребует немалых сил и средств. Силы уже на исходе, а услуги адвокатов у нас не дешевы. Понятно, что простым людям противостоит мощная структура с грамотными юристами и «интересами государства», к которым правоохранительные органы и судебная власть обычно более чутки. Но вот вынесла же верхнемамонская судья Елена Борис решение в пользу Смородиной, не убоявшись обвинений в государственной «измене»...
Конечно же, иск был обжалован «Центром» в областном суде, на который дальше пала ответственность за создание прецедента в разрешении подобного рода конфликтов.
И 24 марта областной суд высказал свое мнение. Решение суда Верхнемамонского района он отменил, направив дело на новое рассмотрение. Подробности мотивировочной части пока не известны. По имеющейся информации, причина отмены такая: районный суд обязал ФГУ ДСД «Центр» выплатить Смородиной «откупные», а должен был обязать Федеральное дорожное агентство. Если дело лишь в этом, то решение районного суда областной суд, по сути, «засилил», и теперь дело времени, когда оно вступит в законную силу. Времени, к сожалению, также не малого...
И последнее. Кто-то может сказать, что проблемы Смородиной и К°, вынужденных насильственно сожительствовать с новой федеральной дорогой, не настолько серьезны — в сравнении с проблемами тех, кто уже давно и безнадежно живет на обочинах таких же, только гораздо менее благоустроенных федеральных, областных и городских трасс. Взять хотя бы «среду обитания» жителей участка старой верхнемамонской дороги через Дон или «федеральной» улицы села Лосево в Павловском районе... А чем лучше условия жизни на «федеральном» Московском проспекте Воронежа? Большая его часть — фактически санитарно-защитная зона, в которой живут тысячи беззащитных людей, испытывая акустический дискомфорт, вдыхая «ароматы» испражнений «табуна» железных коней даже при постоянно закрытых форточках.
Судьбоносный может выйти прецедент. А власть, похоже, его боится: последствия могут быть лавинообразными, хотя в России и нет прецедентного права.
Правы по-своему и люди в Верхнем Мамоне, обманутые «донскими» рассказами. Они борются за свои права: на благоприятную окружающую среду, которой их уже лишили, и — на компенсацию со стороны государства, которой их могут лишить.
P.S. Решение областного суда, направившего дело на новое рассмотрение, воронежский филиал ДСД «Центра» истолковал по-своему и сразу же решил возобновить работы на участке Смородиной. Назревали народные волнения, но ситуацию разрядило «неожиданное» появление на месте событий зам¬директора ФГУ ДСД «Центр» Алексея Борисова, прибывшего в Мамон проездом из Сочи. Бульдозер остановили, больше того, с «партизанами» начались дипломатические переговоры... Строительные работы решили до нового вердикта суда вроде бы прекратить.
Но уже на следующий день бульдозер появился снова. И снова пришлось вызывать милицию, прокуратуру...
Евгений Шкрыкин
«Новая газета» в Воронеже, №33 от 02.04.2009
