Когда Уральская горно-металлургическая компания (УГМК) вырвала у «Норильского никеля» победу в тендере за лицензии на право разведки и добычи на Еланском и Елкинском медно-никелевых месторождениях в Воронежской области, очень быстро стало понятно, что победа эта не будет окончательной. В борьбу против УГМК тут же включилась третья сила.
Уральской компании пришлось играть на малознакомом поле с множеством репутационных ловушек. Сейчас связями с общественностью по проекту в Воронежской области в УГМК занимается заместитель генерального директора Евгений Брагин. Его мы и попросили прокомментировать все спорные моменты.
— Как мы понимаем, сопротивление экоактивистов и местных жителей вашему никелевому проекту в Воронежской области началось из-за того, что УГМК захотела построить там металлургический комбинат…
— Металлургический комбинат мы там не хотели строить никогда.
— Но обсуждали такие планы?
— Нет. Не обсуждали.
— Однако вы их не опровергали…
— Наоборот. Это утверждение мы не устаем опровергать. В лицензии, которая у нас есть, написано, что добыча руды будет в Воронежской области, а ее выплавка в другом регионе — на Урале, в городе Кировграде Свердловской области.
— А сколько земли может быть отведено под будущий горно-обогатительный комбинат? Есть ли необходимость отселения людей?
— Общая площадь лицензионных участков, правами на которые мы обладаем, — 3760 гектаров. УГМК контролирует чуть больше — лицензионный участок и окрестности. Но, по сути, промплощадка ГОКа с хвостохранилищем не будет занимать более 500 га. Именно эти 500 гектаров будут переведены из земель сельхозназначения в категорию земель промышленных. Из них 200 га займет само хвостохранилище. Оставшиеся три с лишним тысячи будут почти наверняка пригодны для использования в сельском хозяйстве. Что-то, конечно, уйдет под строительство жилья и социальной инфраструктуры, но об этом пока рано говорить. Все будет зависеть от расположения объектов, а его мы определим только при разработке проекта предприятия.
Отселять никого не придется, потому что населенных пунктов на этих участках нет.
— Экоактивисты говорят, что из-за ГОКа будут выведены из оборота земли сельхозназначения и агробизнес Воронежской области потеряет миллиарды…
— Это чушь. Один из ключевых персонажей экодвижения, гражданин Рубахин, очень ловко жонглирует фактами, сравнивая несравнимое. Он говорит о том, что из-за нашего проекта будет погублено чуть ли не все сельское хозяйство в Воронежской области, и сравнивает его годовой оборот с нашей будущей чистой прибылью. Мол, этот никелевый проект неэффективный. Он бы еще с оборотом всего агропромышленного комплекса Российской Федерации сравнивал. К слову, территория пахотных угодий Новохоперского района — 110 тысяч гектаров, а мы изымем только 500 гектаров.
В этом контексте мне бы хотелось дать иное сопоставление. Посмотрите на социально-экономическую ситуацию Новохоперского района Воронежской области. Сейчас этот район на 80 процентов живет за счет дотаций. А с началом работы ГОКа одни только поступления от НДФЛ (налог на доходы физических лиц. — «Эксперт») превысят нынешний районный бюджет. Это 180–200 миллионов рублей. Большая часть суммы, конечно, пойдет на областной уровень, но тем не менее зарплата рабочих будет тратиться здесь, на месте, что уже само по себе подстегнет развитие местного бизнеса. Но и это не главное. Сейчас никель на рынке стоит 15–18 тысяч долларов за тонну. Себестоимость металла в концентрате составляет около 50 процентов от его стоимости. Половина затрат — оборудование, кредиты и сторонние услуги, оставшаяся половина, 3750–4500 долларов на тонну добычи, — это то, что будет тратиться ежегодно на месте. Тут и зарплата, и услуги подрядчиков. Если помножить эти цифры на 50 тысяч тонн добычи по тому же никелю (предполагаемая нами производительность шахты), то мы получаем 187–225 миллионов долларов среднегодовых трат на месте, то есть 5–7 миллиардов рублей ежегодно будет оставаться здесь, в этом регионе.
Поймите, в тот день, когда мы объявим: все хорошо, и мы решили строить ГОК, там очередь инвесторов выстроится до Москвы. Скажем, мы ж не повезем песок с Урала, и добывать его мы сами не будем, мы его купим здесь. Одних стройматериалов во время строительства ГОКа будет покупаться на миллиард рублей ежегодно. Даже рекреационная инфраструктура, тот самый курорт, про который экоактивисты любят рассказывать, не получится сделать без нас. Сейчас в районе есть всего один кран. Если кто-то и захочет построить этот курорт, его просто некому будет строить. А если везти строительную базу под этот пансионат, то он будет золотым. Зато если сюда придет УГМК, будем строить ГОК, будем строить поселок, тогда и строительство пансионата может стать реальностью. Прибегут те самые экологи-инвесторы, получат лицензию на минеральную воду и придут к нам наших же сотрудников обслуживать. У пансионата появится базовый спрос, проект превратится во что-то реальное.
А сейчас, когда я читаю отчеты о социально-экономическом развитии Новохоперского района, это же ужас какой-то. По состоянию на 2010 год здесь 15 детских садов, и ни в одном нет горячей воды. Есть 23 школы, в 19 из них нет ни воды, ни канализации. Будем разбираться, что на самом деле, но так жить нельзя, это ж каменный век какой-то. Наш проект должен вести район в век двадцать первый.
— Кажется, вы по условиям лицензии обязаны профинансировать развитие социальной инфраструктуры?
— Да, верно. У нас есть 240 миллионов рублей, которые мы по условиям лицензии должны отдать Новохоперскому району. Но его потребности должны быть четкими, деньги надо потратить на конкретные проекты. Сейчас у района есть просто длинный набор «хотелок»: здесь и газификация, и скважины на воду, квартиру врачу купить надо. Но мы работаем над конкретизацией, общаемся с жителями, с главами поселений, с местным бизнесом.
— А сколько рабочих мест может дать ваш проект?
— Около четырех тысяч. Рабочих будем набирать как из Новохоперского района, так и из соседнего Борисоглебска и окрестностей. В этом году мы хотели провести конкурс среди выпускников, выбрать три-пять человек и отправить учиться по горным экологическим специальностям с оплатой обучения в вузы Екатеринбурга. Но потом, когда начались организованные нападения на геологов — 8 февраля избили руководителей «Воронежгеологии», 10 марта учинили погром в вахтовом поселке, — мы увидели присутствие чужих, не местных и подумали, что надо с этим вопросом повнимательнее разобраться и пока не впутывать в это местное население, тем более детей.
— Здесь многие считают, что на медно-никелевых месторождениях будут трудиться только рабочие из Средней Азии, а местному населению работа не достанется.
— Современное горнодобывающее предприятие — это сложные процессы, высокотехнологичное оборудование и серьезные требования к квалификации сотрудников. О гастарбайтерах тут и речи быть не может. Будем совершенствовать существующую в области систему профессиональной подготовки и учить людей. Безусловно, первое время нам не обойтись без специалистов с опытом работы, которые приедут из других регионов. Но большую часть людей привлечем на месте. Компания оплатит курсы по обучению и повышению квалификации будущих работников. Кроме того, замечу, что реализация проекта создаст спрос на услуги подрядных организаций, где также появятся рабочие места. А рост доходов местного населения создаст дополнительный спрос и новые рабочие места в секторах торговли и услуг для населения.
— Это не единственная проблема, беспокоящая казаков и экологов: они ссылаются на специалистов и говорят о сложной гидрогеологии этой местности. О том, что вода уйдет в шахту, уровень поверхностных вод понизится и даже обмелеет Хопер…
— Проблему воды, на которой пытаются спекулировать экоактивисты, мы сами не можем игнорировать. Большой водоприток в шахту подземных вод станет головной болью и для нас. Мы должны будем постараться эту воду отсечь. Для нас сейчас главная задача — понять конфигурацию водных горизонтов, их мощность и химический состав. Если они будут достаточно мощные, агрессивные и неудачно расположенные, то мы будем разбираться, сможем ли мы их как-то пройти или, по возможности, обойти. Сибирский способ проходки стволов с заморозкой грунтов еще никто не отменял. А он известен рудокопам аж с 1889 года. Избыточную линзу можно, к примеру, затампонировать, отсечь, потом подморозить и пройти. В принципе современные технологии позволяют и на дне морском вести добычу без особых проблем.
Правда, и нет смысла это скрывать, какой-то водоприток в шахту будет. Но он нам пригодится для подпитки обогатительного передела. В нем хоть и замкнутый водооборот, все равно вода будет испаряться. Концентрат же уезжает мокрый, плюс будет испарение с зеркала хвостохранилища. Оно должно быть покрыто пленкой воды, чтобы не пылилось. Но этот водоприток будет невелик и не приведет к каким-либо катастрофическим последствиям, которыми пугают всех некоторые.
— К слову, об испарениях: насколько они ядовиты и как будет решаться проблема содержания мышьяка и других примесей тяжелых металлов?
— Испаряться станет чистая вода, тяжелые металлы при нормальной температуре испаряться не могут. Мышьяк и примеси других тяжелых металлов в добываемой руде будут находиться в химически связанных формах, в основном инертных, то есть для окружающей среды безопасных. Мышьяк уедет в Кировград, мы планируем ловить его там. Более ответственно мы сможем ответить на все вопросы после проведения доразведки. Сегодня просто нет надежных данных. Нужно сначала керн достать, провести исследования, понять технологию и эффективность обогащения, реагенты, состав хвостов. Это все будет в проекте, это будет смотреть госэкспертиза. Нерешаемых проблем не ожидаем.
— А что будет с плодородным слоем чернозема на тех землях, которые выведут из оборота?
— В соответствии с законодательством черноземный слой будет снят и отложен на хранение. Потом, когда хвостохранилище начнут рекультивировать, он будет возвращен на место. Не исключен вариант и поэтапной рекультивации хвостохранилища, по мере заполнения отдельных бассейнов.
— Вы уверены, что ваш проект выгоден? Достаточно ли здесь запасов никеля?
— Мы рассчитываем, что месторождения должно хватить как минимум на 40 лет работы. Мы надеемся, что запасы месторождения после доразведки составят 1–2 миллиона тонн по никелю. Сейчас оценочные запасы на обоих месторождениях не превышают 440 тысяч тонн, что не больше годового производства того же «Норильского никеля». Есть немного промышленных запасов меди, присутствуют и металлы платиновой группы, но сказать, насколько их много, пока нельзя. Если после доразведки запасы окажутся меньше 1 миллиона тонн, то мы, скорее всего, просто откажемся от разработки месторождения и скажем всем спасибо за живое участие.
— Если запасов будет достаточно, когда вы намерены начать добычу?
— Начало строительства после утверждения запасов и прохождения всех экспертиз планируется на 2016 год. В 2022-м предполагается начать добычу, на проектную мощность ГОК выйдет к 2027 году.
— Но все соцопросы, которые проводились, показывают, что население против проекта?
— Населению больше года рассказывают, что горно-добывающее предприятие — это конец всему сельскому хозяйству и вообще экологическая катастрофа. Это неправда. Посмотрите на соседние Белгородскую, Липецкую области, посмотрите на горно-добывающую Башкирию — благодатный край сельского хозяйства и курортов, соседствующих с ГОКами. Мы работаем с людьми и видим, что они слышат наши аргументы. Более того, еще раз подчеркну, что местные жители Новохоперского района на всех митингах составляют меньшинство. Шумят приезжие, которые ничего не теряют, ничем не рискуют и разговаривать особо не хотят. А с местными жителями мы будем работать и дальше. Строительство ГОКа, если оно вообще состоится, начнется не раньше 2016 года, мы надеемся постепенно переубедить большинство населения, достичь согласия. Это нужно, в конце концов, для нормальной работы предприятия.
— Планируется ли проведение оценки воздействия на окружающую среду (ОВОС) и общественных слушаний?
— Сейчас мы ведем поисково-оценочные и геолого-разведочные работы. Проведение ОВОС и слушаний по поводу добычи и обогащения никеля планируется при разработке проекта предприятия. А разработка проекта станет возможной после обнаружения запасов, их постановки на баланс и выполнения ТЭО, которое покажет, что проект может быть рентабельным.
Андрей Виньков
Андрей Горбунов
Дмитрий Сиваков
Эксперт, 27 май 2013, 00:00.
