Так ли уж важно, как именовать альянс предприятий, если он реально выгоден его участникам
Не так давно была завершена одна из самых долгих кадровых процедур — бывший директор Центра коммерциализации ВГУ Алексей Сухочев стал руководителем Центра кластерного развития Воронежской области. Он занял должность, остававшуюся вакантной с 30 декабря прошлого года.
Этому назначению предшествовало заседание Правительства Воронежской области, где были подведены предварительные итоги реализации концепции кластерной политики региона.
Объективно результаты этой работы в регионе очень даже неплохие. Концепция была принята год назад; за это время Воронежская область вошла в число 15 регионов страны, в которых работа по реализации кластерной политики признана наиболее успешной. Создан региональный Центр кластерного развития. Объем продукции, произведенной в рамках кластерных программ кооперации, достигнет к концу 2013 года трех миллиардов рублей, а число участников кластеров — 82. В ближайшее время Воронежская область планирует войти в пятерку регионов-лидеров в вопросах кластерной политики.
Пока что все это — плоды развития четырех кластеров: нефтегазового, радиоэлектронного, а также авиастроения и электромеханики. Еще две аналогичные структуры планируются к созданию в 2013 году: кластер мебельной промышленности и IT-кластер.
А вот тут хочется задуматься. Много ли будет общего между кластером мебельщиков, базирующихся на советских площадках и ожесточенно конкурирующих между собой, и альянсом программистов, который формируется с нуля на плановой основе?
Слов не хватает
Исторически так сложилось, что сегодняшнему объединению предприятий в не такие уж давние времена предшествовал распад. Воронеж был городом крупных производств и объединений, которые распались во период реформ, а теперь вновь объединяются под флагом кластеризации, но явно несут с собой и реликтовую пыль старой идеологии.
— Все согласны работать в кластере, — поделился наблюдениями руководитель регионального отделения Союза промышленников и предпринимателей Александр Андреев. — Но как только вставал вопрос об образовании каких-то общих структур — обучающих, информационных, диспетчерских и т. д., предприниматели начинали отводить глаза. Они-то думали, что им все на блюдечке с голубой каемочкой преподнесут.
— Думаю, не все руководители предприятий знают значение этого модного слова — кластер, — сказал губернатор Алексей Гордеев. — А ведь по сути это то, что в советские времена называлось межхозяйственными связями, кооперацией. Но нужна современная модель организации таких связей.
Да, приходится признать, что спустя годы после начала процесса мы испытываем нехватку базовых понятий. Нет единого определения, нет единой модели — нет и областного закона о кластерной политике. В обиход экономистов даже стало входить неуверенное выражение «прототип кластера».
Единственный кластер, который имеет свой сайт в Интернете, — нефтегазовый, чье «якорное» предприятие — «Космос-Нефть-Газ». Но и там нет элементарной самоидентификации! Дается только теоретическая классификация кластеров, но ни слова о своей собственной модели, своих кластерных структурах и т. п.
Неудивительно, что при всех наших рейтингах ни один воронежский кластер не победил в первом конкурсе кластерных проектов. В таких конкурсах четкость в словах и формах не менее важна, чем расчетная эффективность в рублях и процентах.
Кластерные, кластероподобные и квазикластерные
Объемы финансирования полноценного кластера чаще всего несоизмеримы с возможностями облбюджета. Но Алексей Беспрозванных привел примеры локальных кластерных инициатив, с которыми департамент промышленности победил в прошлом году в конкурсе Минэкономразвития и на финансирование которых получены реальные деньги.
К примеру, интереснейший проект по созданию Питомнического комплекса Воронежской области на базе Лесотехнической академии, на который выделено 56 млн рублей, в том числе 45 млн — из федерального бюджета. Этого достаточно, чтобы лесопитомник, оснащенный новейшими лабораториями, заработал уже осенью этого года. Станет ли он частью лесовосстановительного кластера, пока неясно. Но это классический элемент кластера, причем созданный не за счет членов объединения, а за счет государства.
200 млн рублей федеральных денег выделено на создание Учебного центра профессиональной подготовки при механическом заводе и соответственно — при перспективном кластере машиностроения. Опять же государство делает то, чем в странах глубокой кластеризации занимаются сами предприятия.
В декабре 2012 года заработала первая очередь производства ОАО ЦТК «Литье». С тех пор, как остановились литейные мощности на воронежских заводах-гигантах, именно литье стало самым проблемным звеном механообработки. Общий объем софинансирования из федерального бюджета по этому предприятию составил 28 миллионов рублей.
И тут уместно подчеркнуть еще одну деталь. Литейный центр построен в Панино. Это фактически особая экономическая зона регионального масштаба. Так же, как и во всех восьми районах области с низким уровнем развития, здесь действует беспрецедентный в российских масштабах набор льгот и преференций для инвесторов. И если приход больших производств элементарно ограничен объемом трудовых ресурсов, то для небольших производств стартовые условия почти тепличные.
Так что все-таки элементы «блюдечка с голубой каемочкой» в кластерной политике Воронежской области присутствуют. Может, не надо впадать в советский грех гигантомании и зацикливаться на терминах, а идти вот так в отстающие районы небольшими специализированными предприятиями. Это и будет кратчайший путь к современной кооперации предприятий. Хоть кластером ее назови, хоть аутсорсингом, хоть субконтрактацией — лишь бы эффект был.
Александр Саубанов
Молодой коммунар, №54 (13126), 25 мая 2013 года.
