Воронеж. 06.06.2013. ABIREG.RU – Светская хроника – «Отец спросил у Фроси, не пойдет ли она в клуб: там сегодня новая постановка, бой цветов и выступление затейников из кондукторского резерва.
– Нет, – сказала Фрося, – я не пойду. Я по мужу буду скучать.
– По Федьке? – произнес механик. – Он явится: пройдет один год, и он тут будет... Скучай себе, а то что ж! Я, бывало, на сутки, на двое уеду, твоя покойница мать и то скучала: мещанка была!
– А я вот не мещанка, а скучаю все равно! – с удивлением проговорила Фрося. – Нет, наверно, я тоже мещанка...
Отец успокоил ее:
– Ну какая ты мещанка!.. Теперь их нет, они умерли давно. Тебе до мещанки еще долго жить и учиться нужно: те хорошие женщины были...»
В спектакле «Живя главной жизнью» Лаборатории ON.ТЕАТР (Санкт-Петербург, режиссер – Денис Хуснияров), открывшем именно платоновскую программу фестиваля, вы не увидите удивленной двадцатилетней чудачки Фро. Влюбленной и тоскующей по мужу женщины, которая отправляется на танцы и попутно вовлекается в работу на железной дороге, которая решает устроиться на почту и носить письма, чтобы быть уверенной, что ни одна весточка от возлюбленного не потерялась.
Впрочем, почтовых ящиков, как и спичечных коробков, на сцене – в достатке.
Фрося, ждущая 14 дней писем от уехавшего в командировку мужа, здесь представлена самкой, изнывающей от истомы, готовой припасть к первому же кавалеру на танцах. При этом последнему в буквальном смысле отцепиться и даже уползти от ее яростного желания довольно-таки непросто…
Неслучайно при возвращении любимого Феди даже раздражительно-резкий голос Фро становится соблазнительно хриплым. Да и ждет она благоверного уже с кроватью с панцирной сеткой. После встречи героиня укладывает героя на эту кровать и укатывает ее за кулисы, откуда доносится прерывистое дыхание героев и недвусмысленные стоны. Герои по нарастающей выкрикивают в пароксизме страсти названия зарубежных городов и стран, пока внезапно не наталкиваются на прозаическое название «Тамбов».
Впрочем, любовное томление героев запросто может перейти в драку и фарс, а сцена возвращения мужа с фронта и его обвинение жены в неверности – в буквальную попытку утопить супругу в тазу, в котором она только-только вымыла своему благоверному голову.
В узком темном пространстве малой сцены Театра юного зрителя Сергей Яценюк и Мария Зимина пытаются изобразить борьбу реальности, которая связана прежде всего с женским началом, и пространства творчества. Сюжетную линию пытаются соткать из отрывков переписки писателя с женой Марией Александровной, повести «Эфирный тракт», рассказов «Фро», «Антисексус» и «Возвращение».
На мой взгляд, жизнь получается не только не «полной», но какой-то предельно примитивной и посредственной (нет мужчины – нет «полной жизни», остается вой и тоска), а процесс творчества предстает слишком деловитым (для писателя главное – «рукопись продать», выдавая карт-бланш на редактирование жене и издателю) и неожиданно жестким по отношению к реальности.
Женщины страдают от скучной повседневности и сексуальной неудовлетворенности, а мужья так некстати уезжают в командировку на Дальний Восток, уплывают за океан, уходят на фронт или едут в Тамбов, чтобы оттуда слать письма с указанием, как следует поступить со сборником стихов, чтобы он наконец-то был издан (по пунктам – первое, второе, третье…). И такая ситуация раз за разом проигрывается и в пространстве жизни, и в творчестве.
И в этом столкновении двух миров, которые слышат друг друга разве что в постели или в пылу скандала, одухотворенность и подлинная любовь, лишенная налета «антисексуса», оказываются очень ненадежными скрепами не только для отношений между мужчиной и женщиной, не только для выражения и воспроизведения существа и процесса «полной жизни», но даже для связи фрагментов писем писателя и отрывков из художественных произведений Андрея Платонова. Нет даже ощущения полноты и связанности, пусть не логической, но эмоциональной, пространства текста.
Очень знакова в данном контексте последняя сцена, где герой поочередно выкручивает лампочки, погружая свои так и не выясненные до конца и, на мой взгляд, бесперспективные отношения с героиней в безнадежный мрак. Последними звуками становится старинная колыбельная про серенького волчка.
