Сегодня в 19:00 в городе пройдёт встреча с художником Александром Флоренским, который работает над созданием «Воронежской Азбуки». Автор уже подготовил все иллюстрации с топонимами города, и сейчас начинает готовить книгу к печати. Мы поговорили с Александром Флоренским о том, зачем нужно отдавать художникам заброшенные заводы и почему реставрация лучше реконструкции.
— Как вас встретил Воронеж?
Как большой русский город, не избежавший судьбы других больших русских городов, над которым «потрудились» фашисты, коммунисты и капиталисты. Самое парадоксальное, что наименьший вред принесли фашисты. То, что мы видим в результате, похоже на Пермь, Красноярск или любой город-миллионник в России. Безумной разницы нет.
Я здесь уже во второй раз. Впервые побывал в Воронеже в 2008 году по приглашению галереи «Х.Л.А.М.». Тогда мне пришлось много ходить по городу, смотреть, изучать, слушать рассказы Сергея Горшкова. То есть я к этому приезду кое-что уже знал и помнил. Сейчас многое успело подзабыться, и что-то изменилось — выросли какие-то некрасивые дома, а красивых поубавилось. В целом, мне Воронеж видится городом, который, к сожалению, современный.
— Почему к сожалению?
Я художник, я люблю старое. Мне нравится Венеция, а не Гонконг. В Воронеже современные постройки представляются мне некрасивыми и неуместными. И ради этого цинично ломают прекрасные дома. Как после войны вместо того, чтобы вставить новые двери и окна, все здания снесли и построили новые. И это делали сталинские архитекторы, которые в том числе построили «Спартак». А сейчас он сам уже выглядит как античность и является одним из моих любимых зданий.
В Воронеже вообще в качестве старой архитектуры доминирует сталинская: её много, и она становится здесь уже своего рода «фишкой». Но при этом удивительно красивый старый Воронеж ещё где-то просвечивает. Например, на спусках к Адмиралтейской площади, Тихвино-Онуфриевский храм, где одно время была фабрика ёлочных игрушек, музей «Арсенал», старинные церкви. Есть Рамонь и Дивногорье — это удивительные места, в которых мне удалось побывать.
— Вы живёте в Санкт-Петербурге. Можете сравнить его в Воронежем?
Есть какие-то легенды о воронежских гопниках и жлобах, которые я слышал только от местных, но их я не замечаю. Во всяком случае, не больше, чем везде. В Петербурге вечером в метро многие плюют семечки на пол, и банки по вагону катаются. Так и тут, только у вас нет метро.
Как и в Воронеже, в Питере каждый год замечаешь, как какие-то хитрецы заполучили все бумаги, снесли прекрасное здание и построили на его месте отвратительные торговый центр. Но осталось много старой застройки, и пока она неистребима. Но в Питере сильна ещё и линия защиты памятников архитектуры. Все как один восстали против строительства башни «Газпрома», и её перенесли. А в это не верил никто. В Москве с этим хуже. В своё время Башлачев остроумно заметил, что в Ленинграде ты вышел и сразу можно гулять, а в Москве нужно куда-то ехать, чтобы начать гулять.
— А в Воронеже?
Сразу и не скажешь, где тут можно погулять. Повсюду натыкаешься на что-то неудобоваримое. Извините, что ругаю ваш город, но вы спросили, я должен честно отвечать. Иногда просто зашкаливает. Казалось бы, кому помешали какие-то маленькие домики? И когда видишь чудом сохранившуюся кирху или деревянную усадьбу, уже радостно. Потому что понимаешь, что всё это было.
— По какому принципу вы разделяете, что хорошее, а что не очень?
Ну как, 1/60 секунды хватит, чтобы понять, нравится тебе что-то или нет. Какие-то критерии есть, но они сугубо личные, наработанные годами. Одни любят блондинок, другие — брюнеток. Мне нравится Венеция и её градостроительный принцип — ничего никогда не трогать. Только подновлять, красить и чистить. Всё остальное фальшивое. Самый лучший принцип — оставить всё, как есть. Потому что лучше уже не сделать. Фальшивые чугунные фонари хуже, чем настоящие, и плитка, и мрамор.
Мир не движется непременно к лучшему, а наоборот, делается всё хуже и хуже. В «Воронежской Азбуке» я пытаюсь ухватить кусочки того хорошего, что ещё есть. Стараюсь найти на мои 33 буквы какие-то кусочки города, которые меня радуют. Например, на букву Ю будет Ю.В.Ж.Д. Эта башня мне нравится, хотя и нелепо, что собой она скрыла музей имени Крамского. Но в этом тоже есть шарм. На букву Ф у меня Филармония, на У — Утюжок, потому что это любопытный памятник конструктивизму. На Г я нарисовал гребную базу «Буревестник» на Придаченской дамбе, которая мне очень симпатична.
Так по мелочам везде видишь что-то хорошее и радуешься. Вот сидим мы здесь, посередине как бы красивого сквера, но самый лучший предмет здесь — бронзовый стул от жлобства, поставленный Сергеем Горшковым. Всё остальное нравится мне значительно меньше. Какая-то некрасивая администрация, непрерывные Ленины. Воронеж не идеальный, но это есть везде. Не может весь мир быть Венецией.
Ещё одна воронежская тенденция — строить чудовищные памятники. Куда ни ткни. Вот стул Горшкова хороший, и Мандельштам вроде ничего. Там неплохой скульптор Гадаев хотя бы был знаком с мировой культурой. Те же, кто ставят памятник Высоцкому, и готовы по сигналу поставить памятник кому угодно, конечно, не знакомы ни с какой культурой. Провинция в самом плохом смысле. Хотя в провинции я ничего плохого не вижу. Именно оттуда всегда приходило всё самое лучшее в Росссии. В том числе Бунин, Маршак и Платонов.
— Какой потенциал вы видите в городе? Например, места, которые мы не используем, а могли бы.
У вас есть водохранилище, и надо радоваться своему маленькому морю. Сейчас конец мая, а я не вижу, чтобы по нему скользили парусники, разъезжали туристические пароходы. А хотелось бы. Это не очень дорого, по сравнению со строительством чудовищных небоскребов.
Ещё я знаю про недостроенную атомную станцию и слышал про предложение сделать там культурный центр. Воронеж — город заводов и это нужно использовать. Поскольку каждый третий из них разорился, нужно отдавать их художникам, музыкантам, режиссёрам. Такие места всегда получаются прекрасными.
Из парков мне запомнился «Динамо». Мы осматривали Зелёный театр, но он так зарос, что его даже нельзя было нарисовать. Парк собираются реконструировать, но только тут вспоминается фраза булгаковского Мастера: «Не пишите плохих стихов». Не делайте плохих реконструкций! Видел я, что происходило с парками, всё это кончается омерзительными аттракционами в стиле провинциального Диснейленда. В «Динамо» нужно как минимум привести в порядок деревья, убрать дорожки. Вычистить, восстановить всё поломанное, попробовать сделать так, как было в его лучшие времена. Нужно делать что-то в стиле Венеции, а не Гонконга, хочется реставрации, а не реконструкции.
Ксения Камынина
Downtown, 19 мая 2014, 12:15.
