Воронеж. 19.06.2014. ABIREG.RU – Эксклюзив – Возведение храмов, благотворительные акции, работа фондов помощи – это те инициативы, которые невозможно претворить в жизнь без крепкой финансовой платформы. Зачастую они реализуются благодаря взаимодействию Церкви, бизнес-кругов и государства. Своим взглядом на этот вопрос с «Абирегом» поделился Митрополит Воронежский и Лискинский Сергий.
- Владыка, как в современных реалиях строятся взаимоотношения между религиозным сообществом и бизнесом?
- Я бы сказал не взаимоотношения, а сотрудничество по определенным программам, в рамках которых большая роль отводится храмостроительству. Годы советской власти отучили народ понимать, что он должен вносить свой вклад, в реализацию подобных проектов. Сложно представить себе возрождение святынь без участия бизнеса. Если где-то динамичными темпами возводится храм, значит, там есть крепкая финансовая поддержка. Начиная с Благовещенского кафедрального собора, мы неоднократно обращались к народу о помощи, но эти целевые средства, которые удается собрать, незначительны, и если строить только за счет них, то это растянется на десятилетия. Если в городе или деревне успешно строится храм, значит, это начинание поддержал человек бизнеса. Чем руководствуются люди в таких случаях? Разными критериями. Кто-то хочет поставить храм на своей малой родине. Кто-то считает свой вклад в созидание храма данью исторической справедливости. Кто-то просто стремится к прекрасному и желает воздвигнуть храм, который был бы красивым и удобным для прихожан, а кто-то просто желает отличиться перед людьми, построив маленький храм, наподобие часовни. Подходы бывают совершенно разными. Конечно, у нас есть и другие формы сотрудничества – по социальным программам, которые есть у Церкви, мы активно работаем и сами, но в принципе рады, чтобы к ним подключались и общественные организации, и бизнес сообщество. Это облегчает реализацию наших инициатив. Такие церковные программы, которые переросли в масштабные общественные проекты, как, например, акция «Белый цветок» – в прошлом году мы собрали достаточно большую сумму, но это стало возможным благодаря помощи представителей бизнеса, которые активно участвовали в проекте. Когда мы собираем определенную сумму, допустим для операции больному ребенку, и нам не хватает денег, мы просто обращаемся к конкретным людям, которые помогают. Есть и такая форма сотрудничества, когда мы в рамках благотворительных мероприятий размещаем свои киоски на территории торговых центров. Ведь все прекрасно понимают, что арендная плата на таких площадках достаточно высокая, и если вносить ее на общих основаниях, то прибыль будет просто символической. Но договариваться с нашими бизнес-партнерами в таких ситуациях бывает очень непросто. Но мы понимаем, что бизнес – есть бизнес, и то, что было возможным еще вчера, сегодня сделать уже проблематично.
- Одним из ярких примеров участия предпринимательского сектора, наверное, служит храм Петра и Февронии рядом с сити-парком «Град»?
- Ну, это совсем другая история, потому, что строительство церкви рядом с ТРК «Град» – это инициатива владельца, который был готов ее реализовать. Сначала мы долго колебались, но затем решили, что не будет ничего страшного, если немного в стороне от торгового комплекса будет стоять храм, который послужит благому делу, и одобрили эту идею. А если там еще поставить памятник святым Петру и Февронии, я думаю, что этот храм будет местом паломничества для молодоженов, вступающих на путь семейной жизни, куда они будут приезжать в день свадьбы. В этом случае, идея храма у ТРК «Град» себя оправдает полностью. Если же говорить о нормальной общине и приходе – то, вероятнее всего, это дело будущего. Если район застроится, тогда здесь наладится полноценная приходская жизнь. Если же надеяться на то, что многие будут приезжать туда специально для молитвы, то нужно продумывать всё более серьёзно и ставить соответствующих священнослужителей, подыскивать прекрасный хор, чтобы привлечь в этот храм больше людей.
- Возможно, не совсем этичный вопрос, но как церковнослужители смотрят на то, что человек приходит в храм сразу после посещения торгового центра?
- Ну почему же – жизнь есть жизнь. Давайте посмотрим в глубину истории – где устраивались ярмарки? Даже у наших классиков, в частности, у Гоголя, описаны такие ярмарки, которые располагались на соборных площадях, около церквей. Эти площади были местом общественного собрания. За годы советской власти мы как-то об этом подзабыли, потому что нам внушали, что это околохрамовое пространство - лишь место молитвы, и ничего более. Но те же колокола всегда были средством созыва народа, набатный звон собирал горожан и на вече, возвещал о пожаре или каких-то бедствиях или же просто служил привлечению внимания людей. Такие явления, хотя сейчас уже и забыты, достойны возрождения. Главное, чтобы все было достойно и культурно. И если эти условия соблюдены – такое соседство имеет полное право на существование.
- В рассуждениях о духовности и финансовом благополучии сразу на ум приходит библейское «игольное ушко». Насколько, по вашим ощущениям, воронежские бизнесмены относятся к благотворительности действительно с душой?
- Ну, если говорить о воронежском бизнесе, то здесь с одной стороны все просто, а с другой – напротив, все очень сложно. Он выделяется тем, что если у человека нет осознанной потребности, ощущения необходимости добровольно помогать кому бы то ни было, вы его никогда не заставите пожертвовать на благое дело ни копейки. Это, пожалуй, самая характерная черта воронежского бизнеса. Человек может рассматривать благотворительность, как бизнес-программу, может кооперироваться с другими предпринимателями. Но если он не согласен с какой-то идеей, то чаще всего он организует какую-то собственную программу, а с Церковью сотрудничать не будет. И это необходимо понимать и учитывать.
- Из тех, кто идет вам навстречу, можете кого-то выделить в рамках воронежской бизнес-среды?
- Я не хотел бы этого делать, поскольку это не совсем этично.
- На одном из круглых столов с участием представителей епархии сложилось впечатление, что вы играете ключевую роль на площадке благотворительности города. Есть ли данные, насколько достаточна эта помощь?
- Помощи, как обычно, всегда не хватает. Взять, к примеру, очень популярный в Воронеже благотворительный Рождественский бал, во время которого собираются немалые средства. Они целиком уходят на благотворительность, и я прекрасно знаю – кто конкретно их получает. Но ближе ко второй половине года эта благотворительная организация снова ищет деньги, чтобы реализовать очень востребованные проекты, которые требуют оперативного вложения средств. Поэтому денег на благотворительность никогда не бывает в достатке. Я возглавлял Синодальный отдел по Церковной благотворительности и социальному служению почти 20 лет, и поэтому очень хорошо представляю себе нюансы работы с бизнесом в благотворительности. И я хочу подчеркнуть, что благотворительность – это дело государственное. Это не означает, что государство должно делать это так, как было при советской власти, когда народ отучился от культуры благотворительности. Но государству на своём уровне не нужно опасаться, что его обманут. Просто необходимо поставить задачу перед соответствующими органами, чтобы они очень внимательно осуществляли контроль над подобной деятельностью. Сейчас у нас очень много нуждающихся людей, и усилий тех, кто хотел бы им помочь, часто бывает недостаточно – для этого нужна более мощная организация. И здесь как раз, именно государство может предоставить какие-то налоговые льготы тем, кто сможет доказать, что расходует определенные средства на благотворительность. Я помню, как это работало в начале 90-х гг., и тогда это дало очень хороший результат. Но затем все отменили, и проблемы снова вернулись.
- Выходит, сегодня отсутствует потребность в благотворительности или, грубо говоря, нет моды на нее? Как, на ваш взгляд, помимо льгот можно стимулировать и укреплять обратные тенденции?
- Я уже рассказывал, что есть достаточно много стимулирующих факторов. Существует множество благотворительных фондов, которые предают широкой огласке свои планы благотворительности. Конечно, они пользуются всеми возможностями – ресурсами СМИ, средствами коммуникации, организацией мобильных переводов на определенные счета. Это ведь очень простой способ сбора средств – внести пожертвование, отправив на короткий номер СМС-сообщение. У них это гораздо легче получается. Если своевременно оповещать о сборах средств на сайтах, искать спонсоров – ведь не все посещают Интернет-страницы фондов, устраивать благотворительные вечера, знакомить меценатов со своей деятельность – то будет и результат. Например, телевидение поддерживает таких известных личностей, как Водянова, которой поручили вести проект «ГОЛОС» и средства, которые собираются в результате голосования, будут направлены в её фонд. Или наши знаменитые артисты, как Чулпан Хаматова, которая помогает детям, страдающим лейкемией. Она переняла эту идею еще у покойной Раисы Максимовны Горбачевой, и с тех пор успешно реализует это благое начинание. Поэтому заниматься благотворительностью - довольно сложно и трудно.
Некоторые программы, которые со временем стали общегубернскими, изначально были нашими инициативами, но мы с удовольствием их отдаём, лишь бы это было на благо. Мы их раскручивали, а все смотрели и прогнозировали – будет от этого польза или нет. Станет это востребованным или же будет никому не нужно. Даже «Марш колясок», который проходит теперь уже повсеместно, поначалу был встречен довольно настороженно, и все лишь присматривались к этому эксперименту. Так же и «Белый цветок». Возрождение этой акции изначально было нашей, Воронежской епархии, инициативой, а сейчас она постепенно охватывает практически всю Россию. Как это получается? Конечно же, для подобного успеха в эти проекты необходимо вкладывать душу. И ни одна программа, которую мы начинали, не обходилась без больших вложений – как материальных, так и духовных. Часто случается, что люди видят уже готовый, работающий проект, и тогда к нему начинают присоединяться общественные организации или бизнес сообщества, а порой и отдельные бизнесмены, которым этот проект приглянулся. А бывает и так, что человек как бы говорит: вы меня не трогайте, один раз в году даст денег, скажем, на конфеты или школьные принадлежности для детей и до следующего года вы к нему не подходите. Ему такая форма сотрудничества ближе и это его устраивает. Бывают и такие случаи. И это никак не зависит от степени состоятельности человека.
Есть компании, которые содержат свои благотворительные организации, являющиеся своеобразным знаком для общества, которые словно говорят: у нас ничего не просите, мы вам ничего не дадим, потому что у нас есть своя благотворительная программа. Часто они никого не пускают в эти проекты, и попасть туда очень сложно – даже чтобы просто поучиться у них. Это закрытые организации. Они есть у очень богатых корпораций. Благотворительность – это один из видов деятельности, который очень щедро финансируется, и там проходит подготовку целый штат сотрудников. А другие люди, не очень богатые, участвуют в благотворительности и просто получают от этого радость. Слава Богу, что они есть. Может, огромных денег они не дают, но ведь бывает, что и нужно-то не много. Не хватает совсем чуть-чуть, а взять и неоткуда. И находятся такие люди, которые чем-то жертвуют.
- Никогда не думал, что благотворительный фонд может создать, чтобы другим не помогать.
- Они помогают, только все это получается как-то очень закрыто. У них есть правление фонда, есть структура, которая принимает заявки и начинает их рассматривать. Это целая научная организация, в которой трудятся специалисты. Если вам откажут, то сделают это очень основательно.
- Возможно, людей, готовых откликнуться, на самом деле гораздо больше, но не хватает коммуникационных каналов.
- Церковь пользуется своими структурными подразделениями. К примеру, сейчас у нас наводнение на Алтае, и Святейший Патриарх обратился ко всем епархиям, чтобы через отдел по церковной благотворительности оказать помощь жертвам стихии. У нас происходит так называемый тарелочный сбор. Мы выделяем определенные дни – чаще всего воскресные, и одновременно во всех храмах обращаемся к народу и говорим, что у нас есть такая программа: необходимо собрать средства для каких-то нужд. И все, что собирают после богослужений, поступает в епархиальное управление, а мы перечисляем эти средства на счёт отдела по церковной благотворительности. И там они уже используются по целевому назначению – для финансирования проектов, допустим, совместно с МЧС или для каких-то самостоятельных программ. По-разному бывает.
Трагедия в Южной Осетии – одна из последних акций, которую я возглавлял, будучи председателем Отдела по благотворительности. Тогда мы собрали довольно внушительную сумму. Встал вопрос – как ее использовать. Мы закупали несколько раз самые необходимые вещи, привозили их в Южную Осетию. Позже мы увидели, что это не совсем правильно работает. Такое положение вещей нас не устроило, и мы провели совещание с президентом Южной Осетии, после которого закупили несколько десятков машин скорой помощи. Их оборудовали как в качестве обычных неотложек, так и реанимационных автомобилей, и это был большой подарок для Южной Осетии. Это была большая программа – мы работали и с нашей ЮВЖД и с Северо-Кавказской железной дорогой, потому что тогда в регионе не совсем было спокойно.
- Сейчас у всех на устах конфликты в Украине. Здесь с Вашей стороны предпринимаются какие-то действия? Может быть, даются духовные посылы?
- По благословению Патриарха Кирилла каждый день на Литургии во всех храмах читаются специальные молитвы. Мы просим Бога о том, чтобы Он разрешил эту ситуацию. А что касается помощи – пока она не собиралась. Потому что в неразберихе гражданского противостояния нам трудно сориентироваться, чтобы не сделать какую-то политическую ошибку. Для Церкви, по какую сторону баррикад ни стояли бы люди, все они - ее прихожане. И естественно, на Украине Церковь несёт исповеднический подвиг, потому что она не ассоциируется с той частью Украины, которая сейчас имеет определяющее влияние в стране. И о партнёрстве с Церковью говорить сейчас очень трудно. Но ведь и общество, с моей точки зрения, на Украине оказалось таким легко разделимым. Потому что Православная Церковь распалась на несколько частей в 90-х годах. Самая большая часть – это Московская патриархия, а ещё там есть Филаретовцы, Мефодиевцы. Очень негативную роль играла и играет Греко-католическая церковь.
Когда на Майдане показывают православного священника, и он молится, то пусть он и принадлежит раскольнической группе, но народ все равно воспринимает его как священника. Все это очень трудно. Конечно же, помощь будет собираться и направляться, но пока обстоятельства заставляют нас немного подождать.
Но оказывается помощь другого рода – появились беженцы, и они обращаются к нам – в том числе, священники или семьи священников. Мы находим им место служения. Есть семьи, которые приехали к нам, а батюшки не смогли оставить свою паству и остались в горячих точках. Недавно мы приняли под свою опеку несколько десятков беженцев с детьми. У нас ресурс небольшой, но мы нашли возможность разместить их, организовать им питание, чтобы и условия жизни у них были хорошими.
- Сложно смешивать политику и религиозность, но так или иначе они сводятся к светской жизни города или области. В Воронеже грядут выборы губернатора. Вы придерживаетесь в этом вопросе какой-то определенной позиции?
- Дело в том, что, как церковный человек я должен занимать нейтральную позицию. Потому что Церковь - вне политики. В современном мире это единственная возможная нормальная форма сосуществования Церкви и государства, и у нас вообще проблем здесь нет. У нас нормальные рабочие взаимоотношения с органами власти, в том числе и по линии благотворительности. Для нас нет никакого различия в партии Жириновского, или Зюганова, или Миронова, или правящей партии. Со всеми мы ведем себя одинаково, со всеми находим общий язык и не входим в нюансы каких-то разногласий. Там, где у нас есть точки соприкосновения, мы сотрудничаем. Не потому что Церковь ищет в этом какую-то выгоду – абсолютно нет, а потому, что это становится необходимым элементом, для выделения и решения главных задач. Мы забываем, что Церковь – это надгосударственное образование, она должна жить при любых условиях: монархии, диктатуре или демократии. У нас был опыт государственного атеизма. Церкви необходимо и в этих условиях находить возможности осуществлять свою миссию. Поэтому, конечно, нам не безразлично – кто будет губернатором. И не могу не сказать, что нынешнее Правительство области очень много сделало для развития духовной стороны жизни нашего общества. Кроме успешного всестороннего развития области, развивало светскую сторону духовности народа. Я желаю, чтобы Господь благословил человека, который будет достойным на этом месте.
