Воронеж. 20.02.2015. ABIREG.RU – Аналитика – Своим послужным списком Геннадий Чернушкин успел охватить разные ракурсы: процветающий бизнес («Ангстрем» входит в пятерку наиболее крупных предприятий мебельной отрасли России), политический опыт (на посту временно исполняющего обязанности мэра Воронежа), реализацию социально-просветительских проектов (школа эффективных коммуникаций «Репное») и даже культурный аспект (в качестве члена попечительского совета Международного Платоновского фестиваля искусств). Но чего на самом деле хотел добиться в жизни – вопрос, на который он до сих пор ищет ответа.
Развитие при перманентном кризисе
- Сложилось такое впечатление, что, окунувшись в политику, вы потеряли интерес к своему бизнесу и дела пошли неважно. Это так?
- Интерес – это скорее эмоция, а она не может быть постоянной во времени. Я бы сказал, что пять-семь лет назад у меня был чуть меньший интерес к бизнесу, сейчас же идет определенный ренессанс, третья волна. Правда, не могу сказать, что бизнес – это единственное дело, которому я готов посвятить всю жизнь и ради которого живу на этой Земле. Нет, бизнес – это работа, нечто трудное, но необходимое и важное. А то, что в мое отсутствие несколько снизились позиции, было неизбежно – все равно что из цельного паззла убрать одну деталь. Но не назвал бы это проблемой, а уж тем более катастрофой.
- То есть вы еще не достигли того положения инвестора, который управляет только стратегическими целями?
- Инвестор, руководитель, предприниматель – для нашей действительности необходим симбиоз этих ролей, их взаимопроникновение в зависимости от ситуации. А вообще, конечно, понаблюдал за бизнесом со стороны, сделал свои выводы – что-то продали, что-то оптимизировали, кого-то поругали. В общем, все хорошо!
- К вопросу о вашем призвании. Ведь считается, что успешные люди – те, которые нашли его и получают бешеное удовольствие от работы…
- Я бы расставил акценты немного по-другому. Вот вы начинаете со слов «успешные люди», а я бы сказал «счастливые». Для меня это более емко и правильно. Если успех необходим как платформа – пусть будет. Но не надо замыкаться на понятии успеха, тем более в его сегодняшней интерпретации. В настоящее время успех – это некое положение в обществе, благополучие, а не ценные навыки и профессионализм. Я могу играть по этим правилам, но мне они меньше импонируют.
- Как-то вы все запутали… Давайте распутывать. Получается, что дело, которое принесло вам успешность и деньги, не есть ваше призвание? А вы вообще нашли его?
- Не уверен на 100%. Думаю, нашел, но пока не реализовал. Это ближе к воздействию на социум через подрастающее поколение – некие просветительные проекты, программы, а бизнес является источником средств для их реализации.
- Тогда, по-вашему, можно сделать состояние, не получая удовольствия от своего дела?
- Но и с такой категоричной формулировкой не согласился бы. Я стараюсь получать удовольствие от каждого прожитого дня, так что не могу сказать, что 24 года занимаюсь делом, которое совсем не нравится. Просто в вопросе все гипертрофируется в некую максиму, а мой ответ уходит в полутона. Да, я получаю удовольствие, но это не свет в конце тоннеля.
- Вы не сын богатых родителей и начинали свой бизнес с нуля. Что позволило стать успешным бизнесменом? Подфартило? Врожденные качества? Правильные знания?
- Наверное, ближе к нулевым годам я уже мог сказать: да, мое дело пока небольшое, но оно будет жить и развиваться. Уже тогда было чем гордиться, но на это ушло долгих 8-10 лет. Поэтому никакого элемента фарта я бы здесь не рассматривал, равно как и данного кем-то стартового капитала, административных ресурсов. Просто был правильный набор врожденных качеств, было желание, энергетика и усердие, знания, которых набирались на ходу, ведь нас бизнесу никто не учил. Весь этот комплекс не мог не привести к результату. Ну, и, конечно, окно возможностей в стране, ведь в то время для создания своего дела дорога была открыта перед каждым.
- Кризис 1998 года, 1999-й год – как в то время развивалась компания?
- После кризиса стало чуть легче с импортозамещением, поскольку произошел обвал курса, затем денежное смягчение. Рублевая масса хоть как-то стала циркулировать в экономике, ведь до этого был сплошной бартер и что только не приходилось изобретать. К тому моменту уже был некий залоговый фонд, пусть и неказистый, уже можно было использовать кредит для ускорения деятельности. Мы стали применять маркетинговые технологии, выходить на федеральный уровень через участие в московских выставках.
- Тогда, если я правильно помню, топ-менеджмент компании отправился за опытом в Америку и началось внедрение зарубежных систем у себя. Это были сайентологические практики, усилитель мощности?
- Думаю, что свой усилитель мощности у нас лучше, чем у любых сайентологов. Дело в том, что знание, полученное в США, было мало применимо в наших условиях. Наверное, оно бы пригодилось только лет через 10 для расширения федеральной сети.
- А в чем же главная «фишка» мебели «Ангстрем», выделяющая компанию среди конкурентов?
- Хорошая, современная, недорогая мебель. Но она настолько разнопланова, что отдельную изюминку не выделю – это целый набор технологий, материалов и прочих составляющих. «Фишка» простая: если счастье, то надолго, если мебель – то «Ангстрем»!
- И это «счастье надолго» рассчитано на средний сегмент покупателей? Многие считают, что у нас перманентный кризис с начала капитализма, а в кризис больше всего страдает как раз средний класс.
- Кризис действительно перманентный, но сильная черта русского человека – уметь приспосабливаться к любым условиям. Живем себе нормально и развиваемся при непрекращающемся кризисе.
- В 2012 году была ликвидирована фабрика «Дивальди», но у вас же сейчас продается мягкая мебель?
- Создавая «Дивальди», мы пытались охватить разные сегменты рынка, но мягкая мебель – наиболее тяжелое направление, поэтому ликвидировали его. Все почему-то думают, что мягкую мебель легко производить, но при работе на федеральном уровне проблемы у производителей мягкой мебели серьезнее, чем у других мебельщиков. Это и транспортировка на дальние расстояния, и мелкие «гаражные производители», которые оказывают влияние на рынок, развращая потребителя. Человек действительно верит, что за 4 тыс. рублей можно купить диван или качественный набор мебели в гостиную – «стенку», как раньше говорили. Но именно на такую сумму она ему и послужит, а негативное мнение сложится обо всех производителях в целом. С другой стороны, «махать шашкой», говоря, что всех «гаражников» нужно завтра закрыть, – не самый правильный путь, ведь там тоже работают люди, это самозанятость.
- В одном из интервью вы говорили, что для вас важный ориентир – это потребитель. А как оцениваете его вкусы? Ведь зачастую покупатель сам не знает, чего хочет.
- Глубоко уверен, что в основной массе потребитель действительно не знает, чего он хочет, и решение принимает под воздействием разных маркетинговых мероприятий. У нас торговые точки по всей стране, в Воронеже объем продаж сравнительно небольшой – около 5%. Проводим специальные исследования, тестируем новую продукцию и только после этого решаем, начинать серийное производство или нет.
- Считается, что итальянский, немецкий и американский дизайн гораздо лучше нашего. Сотрудничаете с иностранными дизайнерами?
- Итальянская дизайнерская школа, вытекающая еще из Средневековья, действительно считается лидером. Американцы просто немного другие, а у немцев ничего особенного я бы не выделил. Конечно, привлекаем и итальянских, и немецких дизайнеров – с итальянцами, например, продолжаем работать, несмотря на кризис. Но это не копирование, а компиляция с учетом российских реалий – размеров квартир и прочих условий. Кстати, по качеству наша мебель в сопоставимых ценовых категориях не уступает итальянской: мы используем ту же фурнитуру, те же материалы, то же оборудование. Помимо серийного производства, реализуем индивидуальные проекты – совместное творчество дизайнеров и потребителей.
- А откуда у вас появилось желание открыть магазин Hommy и насколько он успешен?
- Это был поиск нового, большого формата, попытка примерить более масштабную площадь. Если на своей точке доля нашей мебели – 90%, а сторонней – 10%, то в Hommy наоборот – 10% к 90%. Плюс там гораздо шире ассортимент вплоть до аксессуаров и малых форм. Пока наблюдаем за развитием событий, но, с моей точки зрения, это не самый успешный эксперимент в экономическом смысле.
- То есть сеть Hommy потребитель не увидит?
- Тема «клонирования» и взрывного развития проекта как сети откладывается на два года.
- Считаете, что за два года экономическая ситуация придет в норму?
- Думаю, даже раньше
- Как «Ангстрем» готовится к кризису, какой сценарий развития событий вы прогнозируете?
- Смотря для кого. Для себя – оптимистичный. Так или иначе, при существующем курсе импортозамещение даст определенные возможности. У нас нет большой закредитованности или неэффективности в плане избыточной численности, да и в 2008 году прошли хорошую тренировку. Сейчас мы четко для себя понимаем, что будет дальше и в какой последовательности. К сожалению, многие компании опять оказались закредитованными в валюте, опять у нас не произошло диверсификации экономики – все это плохо. Каждый кризис я воспринимаю как некую новую возможность и думаю: ну наконец-то! Наконец-то мы услышим что-то похожее на промышленную политику! Однако этого не происходит. Думаю, сложившейся ситуации предшествовали не совсем продуманные действия монетарных властей.
- Начала проседать ипотека и не за горами спад рынка строительства. Он, по логике вещей, отразится и на мебельной индустрии.
- Конечно, и у нас будет снижение покупательской активности, ведь чудес нет. Но мебель чисто объективно дешевле новой квартиры, поэтому в этих условиях часть потребителей предпочтет приобрести мебель в уже имеющееся жилье.
- Расширять производство не планируете?
- Пока нет – временно отложили строительство производственной части фабрики в Масловке, где пока ограничились складом. Были годы, когда продажи росли на 50% в год. По той траектории производственные мощности уже бы закончились, но в 2014 году продажи уменьшились и теперь ресурсов хватит еще на пару лет.
- А с чем это связано? Это просчет ваших менеджеров или объективная конъюнктура рынка?
- Здесь влияет масса факторов, прежде всего широта сети, с помощью которой мы регулируем продажи. Можно ведь открыться в новых городах или добавить точки в местах присутствия. Продажи вырастут, но какая за этим будет стоять эффективность? В последнее время мы сократили сеть где-то на 25%, плюс ушла Украина. Но это было нашим осознанным решением в пользу рентабельности.
От «стенок» к молокоматам
- В мебельном направлении бурного роста не ожидаете, но и резкого спада тоже. А как обстоят дела в сельском хозяйстве?
- Прекрасно, сельское хозяйство растет, продукция востребована.
- Но в молочной сфере сейчас появляется много крупных предприятий, которые наверняка используют более новые технологии, а кто-то – биодобавки и прочие суррогаты. Как будете с ними конкурировать?
- Что касается гормональных добавок или уколов «эффективности» животных, принципиально ничего этого не используем. Более того, это запрещено во всем мире, разве что США исключение. А сами технологии так быстро не меняются, это скорее псевдоизменения, которые я считаю негативными. Плохо же, когда товар на 90% со старыми потребительскими свойствами выдается за абсолютно новый, а в цене прирастает. Еще и искусственно сокращается срок его жизненного цикла – то, что должно служить 15 лет, умышленно на этапе изготовления рассчитывается на срок службы в три-пять лет. Я это назвал бы псевдоэкономикой или кризисом капитализма.
- Вы не делаете мебель, которая развалится через три года? Ведь все так делают…
- Мы нет. Такие производители на рынке сразу видны. Или те, что предлагают чудеса – вот диван за 4 тыс. рублей из того разряда.
- Конкуренции в мебели меньше, чем в сельском хозяйстве?
- Гораздо больше. В сельском хозяйстве рынок не насыщен и рост объемов молока в два-три раза был бы легко оправдан спросом. Да, определенный риск перенасыщения есть, но горизонт пока не виден, учитывая, что наше сельское хозяйство производит не готовый продукт. Мы сдаем молоко на переработку или продаем через сеть молокоматов под брендом «Наше Донское», где предлагаем продукцию действительно высокого качества. Но проект по-прежнему убыточный, ведь эта импортная игрушка, разливающая молоко, - дорогое удовольствие.
- Направление экопродуктов в Воронеже развивается, оно востребовано?
- Развивается, но не очень активно, потому что до сих пор потребитель предпочитает получать низкое качество за небольшие деньги. И казалось бы, уже прошли те времена, когда мы по объективным причинам экономили на собственном здоровье, но до сих пор для нас цена как манна небесная. Лучше будем ездить на дорогой машине, но питаться, неизвестно чем. Мы в молочных автоматах пытались поставить справедливую цену, при этом наливали честный литр молока – живого и правильного молока. Но даже цену в 50 рублей рынок не принял. Большинство предпочитает ультрапастеризованное молоко, которое априори не может быть вредным, но и пользы тоже не приносит.
- Слышал, что используете уникальную схему в стиле «Макдоналдса» – вкладываетесь в недвижимость, которую в случае чего можно сдать в аренду.
- Нет, кроме Воронежа вся розница у нас на арендованных площадях. На мой взгляд, лучше вложиться в оборудование или строительство производственной фабрики, чем в помещения пока еще не ясной локации и формата. Не планируем выкупать точки, пока не поймем, какой формат нам нужен. На это понадобится несколько лет.
- Опыт конкурентов анализируете? Николая Послухаева как вариант.
- У нас абсолютно разные технологии построения сети. У него как раз акцент на собственных помещениях, а у нас более жесткие, рыночные условия, издержки выше, но мы сознательно держим себя в тонусе.
- Получается, что сейчас вы экспериментируете в поисках нового формата? Бизнес диверсифицировать не планируете?
- Скорее, соглашусь с формулировкой эксперимента в плане размышлений и расчетов, чем конкретных поисков. Мне кажется, в период внешних осложнений и повышенной турбулентности, наоборот, надо концентрироваться, а не диверсифицироваться.
В поисках счастья
- Сейчас начнутся каверзные вопросы. Складывается такое ощущение, что вашим детям безразличен ваш бизнес.
- У меня тоже, и я этому очень рад. Откуда такой стереотип, что свою собственность нужно обязательно передавать по наследству? В нашей компании трудится от 2 до 2,5 тыс. людей, и среди них много талантливых и перспективных специалистов. Каждый из нас рождается для чего-то своего, не всем даны качества, необходимые для ведения бизнеса, и я не собираюсь силком притягивать детей в эту сферу. Они должны быть счастливы – это самое главное. Помните, я говорил про то, что счастье для меня значит больше, чем успех? Если я сумею им помочь найти направление, где искать то самое счастье, буду очень рад. А как создать такой механизм, чтобы предприятие в будущем чувствовало себя успешным, но при этом не являлось «игрушкой» в чьих-то руках? Вот этот рецепт я как раз ищу, и, думаю, через 5-10 лет решение будет найдено.
- Вы поднимали вопрос, что в среде влиятельных людей считается, что воспитание деньгами – не всегда успешный путь. Ваши дети готовы к этому испытанию?
- Дети получат все, что необходимо для жизни нормальному советскому человеку, разумный достаточный минимум. А наследство в прямом понимании этого слова – бремя, которое им не нужно.
- Теперь мне, конечно же, хочется понять, а что должен иметь нормальный советский человек?
- Жилье разумного размера, хотя бы одну на семью единицу транспорта. Но я не с того начал – поддаюсь все-таки тлетворному влиянию Запада. Прежде всего, это хорошее образование и нормальный эмоциональный строй. Считаю, что базовое образование мои дети получили, а вот внутреннее – его они могут только сами себе дать через постоянное саморазвитие.
- Вы же начинали бизнес вместе с компаньонами, но потом пути разошлись. Они добились чего-то в жизни после ухода?
- Каждый пошел своим путем. Друзьями не остались, но разошлись честно и порядочно. Все зависит от того, кто чего хотел добиться в жизни. Независимости – наверное, да, добились. Но у нас же сейчас независимость празднуют и Украина, и Прибалтика, а добились ли они чего-нибудь в жизни? С моей точки зрения, нет. Да и Россия по сравнению с СССР мало чего добилась. Это очень важный вопрос: зачастую люди ради внутреннего комфорта, что называется, бьются и добиваются, а потом понимают, что цель-то была незначительная.
- Не страшно одному вести бизнес, когда даже не с кем посоветоваться?
- А я и не один. Повторюсь, у нас, к счастью, 2,5 тыс. сотрудников. И потом, снова стереотип: советоваться нужно с акционерами, партнерами. Я считаю, что советоваться нужно с умными людьми вне зависимости от их должности.
- Когда шли в политику, была цель как-то изменить или в чем-то даже побороть систему? Везде есть свои правила игры.
- Один человек сломать систему не может никогда, и правила игры, да, есть везде. Вопрос: насколько система готова к реформам? Иногда она кажется незыблемой, а на самом деле откликается на влияние и меняется. Но если есть достойные идеи, которые хочется продвинуть, это можно сделать и без власти.
- И вы выбрали именно этот долгий путь…
- Предпочитаю работать в поле, в котором никто не вставляет палки в колеса. Единственное, что могу сказать в политическом ракурсе: даже с моей бесконфликтностью и отсутствием недоброжелателей был вынужден столкнуться с откровенной неправдой. Поэтому разочарование в менталитете некоторых сограждан было, но это лишь часть общества, его отдельные болезненные проявления.
- Не ожидали?
- Виной тут ряд просчетов в воспитании, которые были допущены еще в СССР. Но, учитывая неустройство нашей страны и внешние воздействия, проблема на самом деле не так глобальна. Если мы тех, кого нам ставят в образцы святости, - псевдоцивилизованных европейцев и американцев – поставим в очередь по талонам да лет на 10… Увидим совсем другие их проявления. Я имею в виду размер отклонений от привычного поведения при негативных внешних воздействиях на личность. У русских они существенно меньше. Русская духовность – это далеко не миф, а то, что спасет не только нашу русскую цивилизацию, но и весь мир, и я свято в это верю.
- А как относитесь к мнению, что в России наблюдается дефицит смыслов?
- Думаю, что дефицит смыслов сейчас есть во всем мире, но при первом же попутном ветре у нас больше возможностей их сгенерировать. Просто пока этого не происходит, но ключевое слово здесь именно «пока». Для ускорения процесса нужна концентрация внимания на вопросах о смысле жизни, причем на всех уровнях взаимоотношений в стране. Только в этом контексте мы сможем говорить о правильных системах обучения, образования, воспитании. А дать правильный базис детям значит получить более правильное будущее. Это единственный путь, я другого не знаю. Конечно, разговоры о курсе валюты или процентах ВВП важны, но они так ничтожно малы по сравнению с вещами, о которых я сказал чуть выше.
- Откуда начнется это осознание, если его нет ни на каком уровне?
- Это есть в нашей душе – мы чувствуем, что живем не по правде, не по справедливости, что чего-то нам не хватает. Рано или поздно оно проявится, вырвется наружу. И это произойдет при нашей с вами жизни. Будем смотреть на детишек и радоваться, но, скорее всего, это будут те дети, которые сейчас рождаются.
- Вы как-то говорили, что «роллс-ройс» был вашей детской мечтой. Все детские мечты реализовали? И не наступило ли после этого разочарование в жизни?
- Думаю, что человек не может реализовать все свои мечты просто потому, что он живет неосознанно. Бог и Вселенная ему что-то дают и хотят что-то от него получить. Это диалог. Если образно: разговор с Богом – это молитва, а разговор Бога с тобой – видимо, интуиция. Вот далеко не у всех она развита. Мне хотелось бы понять, что от меня нужно, как быть полезным и прожить жизнь не зря. Поэтому с реализацией любой мечты поиск смысла жизни у меня точно не закончится.
- Такое ощущение, что у вас нет друзей...
- Наверное, в детском понимании этого слова сегодня нет. Так получилось.
- Чего бы вам хотелось, чтобы о вас сказали будущие поколения, изучая через 100 лет наше время?
- Мне кажется, я уже давно пережил в себе тот момент, когда хотел зарекомендовать себя и даже прославиться, не побоюсь этого слова. Конечно, мне будет приятно, если скажут что-то хорошее, но это мнение должно быть тождественно моим заслугам. Не очень обрадуюсь, если самым большим моим достижением в жизни станет только лишь компания «Ангстрем» как производитель мебели.
- Вашей простоте многие бы позавидовали…
- Что сказать? Кто на что учился. И меня кстати стоит за это ругать. Есть внутреннее ощущение, что врожденные способности намного больше, и нужно сделать что-то более существенное и полезное для страны, людей.
- Вы реализуете просветительские проекты. А наставничество над молодыми предпринимателями практиковали?
- Несколько раз была практика, не совсем получилось, но в любом случае наставничество – правильный путь. В компании мы уделяем этому большое внимание: зрелые сотрудники передают свой опыт молодежи, от чего обе стороны только выигрывают. Планируем в будущем дорастить этот метод до целой программы.
- В городскую думу больше не пойдете?
- Ни в какую думу не пойду – ни в городскую, ни в областную, ни в федеральную. Любая из них по своей дееспособности в плане изменений – маленькая площадка, даже меньше, чем арена исполнительной власти.
- У вас есть определенное мировоззрение, мысли. Ведь можно создавать организации, которые будут продвигать ваши идеи?
- Как раз, возвращаясь к разговору о поиске своего призвания, мозговой штурм у меня активно направлен именно в сторону создания каких-то фондов и общественных организаций. Каждый из нас должен стараться мыслить шире, чем он сам. Ведь можно плюнуть и сказать: у нас все плохо, счастье где-то там. А можно работать над изменениями.
- А что для вас счастье?
- Мне вспоминается фраза Льва Николаевича Толстого: «Счастье есть удовольствие без раскаяния».
