Доктор политических наук Владимир Слатинов: «Итоги выборов в Черноземье: эффект «единого дня», пассивность горожан и новая электоральная аномалия»

Воронеж. 21.09.2015. ABIREG.RU – Аналитика – В прошедший 13 сентября единый день голосования на значимых выборах в регионах Черноземья не случилось больших неожиданностей. Разве что Воронежская область перекочевала в разряд территорий с ошеломляющими результатами «партии власти» на выборах в областную Думу, и, соответственно, перешла в группу регионов с высокой степенью электоральной управляемости. Почти повсеместно власть показала, что избирательный процесс она держит под контролем – правда «качество» этого контроля серьезно падает: городское население в подавляющем большинстве на выборы ходить перестало, а «решающие успехи» достигаются в сельских территориях и малых городах методом административной мобилизации. Все это угнетающе действует на легитимность властных конструкций, правда, между высокой легитимностью и политическим контролем власти сегодня делают вполне осознанный выбор.

Эффект «единого дня» и городской абсентеизм

Мы уже писали, что основное предназначение «единого дня голосования» в первой половине сентября, собственно, и заключается в обесточивании избирательной кампании от активного интереса со стороны взыскательного электората. Административно зависимый и, соответственно, в подавляющем большинстве лояльный властям избиратель, напротив, легко мобилизуем. 13 сентября этого года стало блестящим подтверждением, что со стороны наиболее критичного – городского электората – интерес к кампаниям утерян – цифры явки на выборах в областные парламенты по линии «разлома» областной центр – остальная территория региона различаются кардинально. Классический пример – Воронежская область, где по области явка переползла за 50 процентов, но в региональной столице к урнам пришли голосовать лишь четверть горожан. О масштабах административной мобилизации говорят цифры явки в некоторых сельских районах, доходящие до 95 процентов и вызывающие грустную улыбку. На выборах в белгородский облпарламент явка составила 54 процента, а в областном центре и Старом Осколе на выборы явилась лишь треть избирателей. Не забудем, что в этих скромных «городских» процентах «сидит» и отмобилизованный электорат, но даже с его участием явка выглядит неубедительно для подтверждения должной легитимности кампаний. И если абсентеизм горожан на выборах в областные парламенты сильно разбавляется неплохой явкой на сельских территориях, так что в результате уровень легитимности кажется относительно приличным, то на выборах в представительные собрания областных центров с легитимностью и уровнем конечной поддержки «партии власти» просто беда.

В самом деле, как липчане будут воспринимать решения городского представительного органа, избранного при явке в 19 процентов! Конечно, можно пробурчать, что «демократия – это процедура», однако, формальные правила в демократических системах все же должны подкрепляться хотя бы минимальным эффектом реальной поддержки, то есть политической активности. Именно поэтому важнейшей категорией в политике выступает легитимность, имеющая как правовую, так и социально-психологическую природу. Чем менее органы власти воспринимаются как легитимные – тем сильнее «подвешивается» политическая система – какой бы юридической «чистоты» ни была при этом «процедура».

Липецкие городские выборы в этом смысле поставили антирекорд, но и в других областных центрах Черноземья ситуация с явкой ненамного лучше – в Воронеже, как уже отмечалось, проголосовала лишь четверть избирателей, в Тамбове и Орле, где избирали горсоветы – примерно по трети. Это очень мало. Даже орловские выборы, в которых наличествовала как интрига, так и крайне жесткая борьба, не «зацепили» основную массу электората. Сказался как эффект «единого дня», так и усталость от действующих в местной политике основных игроков, а также явный дефицит веры в то, что выборы и личное проявление политической позиции способны что-либо серьезно изменить в городской и региональной жизни.

Абсентеизм (политическое бездействие) горожан в черноземных столицах подтвердил, что резкое ухудшение экономического положения основной массы населения, падение доходов и сокращение потребления пока не трансформировались в политические установки городского класса на протест – как публичный (готовность участвовать в акциях), так и электоральный (готовность активно голосовать). Власть в целом может быть довольна – уловка «единого дня голосования» сработала, а протестной мобилизации электората пока не случилось.

Доминирование ценой «качества» избирательного процесса

Впрочем, даже крайне низкая явка на выборах в областных центрах, а также проводящаяся и в них административная мобилизация зависимых от властного ресурса групп избирателей, не отменили того факта, что крупные города остаются наиболее критично настроенными к нынешней власти территориями. С сельскими жителями, а также обитателями малых городов власть научилась управляться куда более резво.

При торжествующем абсентеизме горожан «Единая Россия» на выборах в городские и региональные парламенты ни в одной из столиц Черноземья, кроме Тамбова, не показала абсолютного преимущества по партийным спискам, набрав в Воронеже, Белгороде, Орле, Липецке от 40 до 45 процентов голосов. Исключение составил лишь Тамбов (60 проц. по партийным спискам), но об «электоральной машине» этого региона уже слагают легенды. Замечу еще раз, что в этих процентах, как можно предположить, «сидит» немалая доля административно мобилизованного электората, а также довольно широко используемые технологии досрочного голосования и голосования по открепительным удостоверениям (статистический факт, что результаты на этих особых формах волеизъявления совершенно «случайно» радикально отличаются в пользу «Единой России»).

Главным преимуществом «партии власти» стала ее массовая поддержка в сельских округах. В этом плане Воронежская область преподнесла сюрприз, выдав на гора «Единой России» долю в три четверти голосов по партийным спискам, по некоторым сельским районам миру были явлены «туркменско-чеченские» 90 с лишним процентов. Главный черноземный регион пополнил, таким образом, список территорий с «электоральной аномалией», оставив аналитикам предмет для гаданий – зачем было известному своими либеральными воззрениями и критикой федеральных властей губернатору А. Гордееву доводить задачу получения политического контроля над избирательным процессам до таких значений. Очевидно, именно фрондерство на общенациональном уровне подразумевает демонстрацию тем, кого оно раздражает, полного политического контроля над вверенной территорией для укрепления своих позиций. Свою роль, видимо, сыграло и отношение к оппозиции – понимание явного дефицита свежих идей у КПРФ и раздражение от брутального креатива возглавляющих местную ячейку «Справедливой России» политтехнологов. Несмотря на то, что «списочные» результаты оппозиционеров в Воронеже оказались в разы выше, чем в сельских территориях, среднеарифметическое между «городом и деревней» предельно ослабило представительство политических оппонентов «Единой России» в воронежском областном парламенте.

Белгородские власти не стали демонстрировать миру «туркменско-чеченских» результатов «партии власти», сыграв тоньше воронежских коллег. В Белгородской области на выборы в Облдуму были допущены непарламентские партии, большая часть которых имела спойлерский характер. В результате ни одна из них не прошла минимального барьера, но голоса у парламентской оппозиции были оттянуты (скажем, «Коммунисты России» набрали более двух процентов, а «Российская партия персионеров за справедливость» около трех). Стратегия фрагментации оппозиции весьма успешно была использована на выборах в Липецкий горсовет – здесь «Коммунисты России» взяли более 9 процентов, существенно потеснив КПРФ на ее электоральном поле (ее результат – 13 проц.), а «Партия пенсионеров за справедливость» серьезно обошла «Справедливую Россию» (10 проц. и около 7 проц. соответственно). Фрагментация оппозиционного поля ослабляет оппонентов действующей власти, создавая для последней возможность играть на конкуренции и противоречиях в стане противников и минимизировать их политическое влияние.

В целом, сложившаяся после выборов конфигурация областных парламентов Белгородской и Воронежской областей, как и городских собраний столиц Черноземья практически однотипна. С учетом почти повсеместных побед кандидатов «Единой России» в одномандатных округах (успехи оппонентов единичны и выглядят исключением, подтверждающим правило), «партия власти» получает три четверти и более мандатов. В социально-управленческом смысле - это «постсовесткий партхозактив» - конгломерат представителей бизнеса и бюджетных начальников, встроенных в «вертикаль». При этом и членство в «партии власти», и присутствие в областных и городских парламентах тоже выступает инструментом «вертикализации» - доступ к принятию решений, выработке правил игры и распределению бюджетных ресурсов обусловлен необходимостью политической лояльности и обязанностью встраиваться в программы развития и хозяйственные проекты, инициируемые исполнительной властью регионов. Эту модель можно уподобить одной из разновидностей локальных режимов власти и управления, описанных американскими политологами – «режимы роста и развития». С оговорками, разумеется, относительно уровня автономии нашего бизнеса или куда более существенной роли власти в этих коалициях. Сложившиеся модели, будем говорить прямо, позволили большинству черноземных регионов в последние годы серьезно продвинуться в части экономического роста, улучшения инвестклимата и промышленного развития. Однако, сегодня эти режимы и коалиции власти, бизнеса и статусных бюджетников, вынуждены решать, скорее, другие – антикризисные задачи. Насколько эффективно это у них выйдет – увидим. Кроме того, очевидно, что эта модель управления активно исключает из процесса устремления избирателей – обесточивание явки в городах и управляемое волеизъявление в сельских территориях поддерживают пресловутую «стабильность», но не позволяют включить в политико-управленческий процесс должным образом артикулированные интересы электората, в первую очередь горожан. Получается, что программы и проекты развития, по сути, навязываются территории властью «сверху» - это естественный процесс для этапа модернизации, но по мере его прохождения уровень участия населения в принятии решений должен возрастать, иначе в системе накапливаются структурные напряжения. А ныне утвердившиеся электоральные практики, наоборот, углубляют отчужденность граждан и снижают легитимность всей политико-экономической системы.

«Единый день голосования» этого года не зря назвали репетицией госдумских выборов. Возвращение одномандатный округов должно придать системе больше гибкости, по замыслу ее демиургов, но понятно, что ключевой целью избирательной кампании со стороны власти станет сохранение статус-кво. Сделать это в условиях углубляющегося кризиса и падения уровня жизни будет непросто, но мы уже видим создание новых инструментов «защиты от протестного голосования» - к технологии «единого дня в сентябре» добавилась «лепестковая нарезка» избирательных округов, соединяющая в них городские и сельские территории. Учитывая то, что мы наблюдали 13-го сентября – несложно предположить – как будет действовать механизм – городское протестное голосование (с невысокой, скорее всего, явкой) будет «тонуть» в лоялистском сельском, которое, к тому же гораздо сложнее контролировать. «Смычка города и деревни» должна защитить власть от неприятных сюрпризов. Окажется ли способной оппозиция мобилизовать городской класс, работать с сельским электоратом, наладить жесткий контроль над голосованием на селе и, главное, ЗАХОЧЕТ ли она всего этого, либо будет довольствоваться предложенными «договорными матчами» - увидим совсем скоро!