Липецк. 24.03.2017. ABIREG.RU – Эксклюзив – За восстановление усадьбы Скорняково-Архангельское в селе Скорняково Задонского района Алексей Шкрапкин, в ту пору генеральный директор УК ВТБ Управление активами, взялся более десяти лет назад. Сегодня это место, ставшее одним из брендов Липецкой области, пользуется общероссийской известностью. Алексей Вадимович поделился с «Абирегом» своим видением того, как русская культура, существующая сегодня, увы, на дотации, может стать одним из силовых элементов российской экономики.
– Алексей Вадимович, как родилась идея восстановить усадьбу?
– Честно говоря, о ее восстановлении я поначалу не задумывался. Более того, даже не подозревал о ее существовании. Самой большой мечтой, поселившейся в моей душе с детства, было восстановление храма Михаила Архангела в Скорняково, куда меня часто приводила моя бабушка, жившая в соседнем селе Донское, где я всегда проводил летние каникулы. Поездки в Донское – одно из самых ярких воспоминаний детства: полевые цветы, Дон, необыкновенно щедрое солнце, луговые ароматы, удивительная Галичья Гора. И хотя я не любитель штампов наподобие русского Иерусалима или задонской Швейцарии, иногда сам, что греха таить, называю эти благодатные места русским Провансом. Хотя справедливее будет, если французы станут называть Прованс французской Задонщиной. А восстановлением усадьбы я решил заняться на этапе проектных работ по храму. И вот мало-помалу большая часть усадьбы с Божьей помощью уже восстановлена.
Я благодарен Скорняково за возможность приблизиться к реализации своей жизненной миссии. Пока только приблизиться, не более. Считать ее реализованной пока рано – еще многое предстоит сделать.
– В чем ваша миссия?
– В созидании на благо своей семьи и страны. Я запустил в обиход понятие «созидательного патриотизма», или, как я его еще называю, «патриотизма с лопатой в руках». Это отражение моей жизненной философии: созидание – моя духовная потребность. Мои слова, возможно, покажутся излишне громкими, допускаю, что у кого-то они вызовут иронию, но я глубоко убежден, что созидать столь же естественно, как и дышать. Повторюсь: для меня это не вопрос денег или бизнеса – такова моя духовная потребность.
– С какими трудностями пришлось столкнуться в ходе восстановления усадьбы?
– Развалины усадьбы долгие годы были скрыты зарослями и горами мусора, для вывоза которого потребовалось триста грузовиков. Без инструмента созидания – той самой лопаты (улыбается), о которой я сказал выше, тут не обойтись. Попутно пришлось решить массу непростых юридических проблем с собственниками многочисленных земельных участков, на которые была поделена усадьба. Не менее сложно было найти адекватных людей, которые не пьют и не воруют. Иными словами, проект восстановления усадьбы стал метафорой нашей российской действительности.
– И все же это коммерческий проект?
– Частично. Еще до восстановления усадьбы я четко понимал, что она должна быть в состоянии сама себя содержать вне зависимости от моих финансовых возможностей – ведь я же не Мафусаил. А это возможно только в том случае, если проект будет создавать некую добавочную стоимость, принося в то же самое время пользу обществу. Поэтому мы решили обратиться к французским специалистам из компании Bruno & Alexandre Lafourcade, имеющим колоссальный опыт монетизации объектов культурного наследия – приспособления памятников старины под современные нужды.
– А у нас в России таких специалистов нет?
– В то время практически не было. Но радует, что работа над восстановлением усадьбы в Скорняково дала старт группе компаний «Лайм Парк», специализирующейся на проведении полного комплекса реставрационных работ, председателем совета директоров которой является ваш покорный слуга. За эти годы мы реставрировали здание кинотеатра «Унион» в Липецке, где теперь находится концертный зал, получивший высокую оценку специалистов, женский Знаменский монастырь в Ельце, Лебедянские торговые ряды и множество других объектов в самых разных регионах России. Так что теперь такие специалисты есть и в нашей стране.
Но проблемы, конечно же, остаются, и немалые: наши государственные музеи с трудом сводят концы с концами, постоянно требуют дотаций, а усадьбы находятся в плачевном состоянии. Те же Кусково или Царицино, способные дать фору любому объекту культурного наследия мирового уровня, всецело зависят от государственной поддержки. Да, они привлекают туристов, но самостоятельно им не выжить – тут необходимы профессиональные решения подобные тем, что были использованы нами в Скорняково. В активе упомянутой мной французской компании более 40 проектов коммерческой адаптации старинных французских шато, в которые встраиваются гостиницы, рестораны и другие объекты туристской инфраструктуры.
– Франции, славящейся своими винами и кухней, сам Бог велел заниматься этим...
– Если Франции сам Бог велел, то России, я уверен, тем более велел: ее возможности и потенциал весомее, чем у французских шато, как, впрочем, и у любой европейской страны. В основе этого потенциала лежит мощный пласт русской культуры XIX века, ресурсы которой, созданные нашими художниками, композиторами, писателями и поэтами, в отличие от тех же углеводородов, неисчерпаемы, как и солнечная энергия. Не побоюсь сказать, что такой концентрации культурного потенциала, как в России, не знает ни одна страна мира.
Если мы с вами будем говорить о культурных памятниках одного только, к примеру, Задонского района, наш разговор затянется до утра. А ведь в Липецкой области есть еще усадьба Стаховичей, бунинские Озёрки, Полибино с башней, построенной Шуховым, которую мы помогаем поддерживать в более или менее достойном виде, Урусово и великое множество других усадеб и памятников культуры. А по всей России их сотни, даже тысячи! И если в этих местах устроить логистику, организовать потоки посетителей и зонирование, построить рестораны и гостиницы, как это сделано в Скорняково, они будут не менее эффективны – системный подход рано или поздно приносит свои плоды.
Реставрация усадьбы еще не полностью закончена, но Скорняково-Архангельское уже привлекает огромное количество гостей, в том числе иногородних: как минимум, четверть машин, припаркованных около усадьбы, как я заметил, имеет воронежские номера. А в летнее время у нас в гостях вся страна. Памятник должен сам окупать расходы на свое содержание – в этом весь смысл коммерческой составляющей, без которой он обречен.
– Помимо культуры, о каких преимуществах России стоит задуматься потенциальным инвесторам в туристический сектор?
– Достаточно того, что лежит на поверхности. Как-то я делал презентацию для Ростуризма, в которой дал свое видение «трех китов» развития туризма в России: уже упомянутой культуры, а также русской природы и русских женщин. Это изначально сидит в голове любого иностранца, поэтому эти штампы нужно целенаправленно культивировать и поддерживать, сделав государственной политикой. Спросите любого иностранца, что он знает о России, и тот с большой долей вероятности назовет вам имена Толстого и Достоевского, современной оперной дивы Анны Нетребко или прима-балерины Мариинского театра Ульяны Лопаткиной, скажет, что в России самая красивая природа и, конечно, женщины. У меня за границей огромное количество друзей, которые все до единого думают так же.
– Грустно, но образ современного русского у большинства иностранцев не ассоциируется с носителями русской культуры.
– Люди в России меняются в лучшую сторону. Я, по крайней мере, верю, что они меняются, и это большая государственная задача – изменить этот ущербный стереотип в глазах всего мира. Культура XIX века по-прежнему с нами, ее надо продвигать и всячески поддерживать. Большой шаг вперед в этом направлении был сделан на открытии Олимпийских игр в Сочи, темой которого стала русская культура глазами европейца – мы напомнили всему миру, что являемся великой культурной державой. Верю, что и Скорняково-Архангельское внесет свою лепту в решение этой задачи: мы прививаем своим посетителям иную культуру восприятия мира, меняем их поведенческие стереотипы.
– Какие впечатления оставляет Скорняково у иностранцев?
– У нас немало иностранных гостей, которые регулярно приезжают к нам. Они не раз говорили мне, что видят здесь, в глубинке, настоящую Россию, такую, какой она должна быть. Ведь Россия, что лежит за пределами Золотого Кольца, Москвы и Петербурга для иностранцев – исполинская terra incognita. Именно поэтому на полках западных книжных магазинов между путеводителями по Руанде и Румынии, где должен бы находиться гайд-бук по России, пусто. Когда я привозил в Скорняково французских архитекторов, делавших проект восстановления усадьбы, они изумлялись: «У вас необъятная страна – ни одного человека, сколько хватает взгляда». Так было всегда: «аглицкий» инженер Бертран Перри из «Епифанских шлюзов» Андрея Платонова, если помните, удивлялся «страшной высоте неба» над Россией, которая «невозможна над узким британским островом».
– Станет ли джазовый фестиваль в Скорняково регулярным, как, к примеру, знаменитый фестиваль в швейцарском Монтрё на берегу Женевского озера? Ведь Дон не хуже.
– Дон лучше! Увидев наш прошлогодний фестиваль своими глазами, я был потрясен. Картинка, существовавшая в моем воображении, волшебным образом материализовалась: профессиональные джазмены на сцене, многочисленные зрители на лужайках, лодки на пруду. Этим летом, помимо джазового фестиваля, мы планируем также концерты с участием российских рок-звезд. Каких – говорить пока рано. Кстати, упомянутый вами фестиваль в Монтрё еще в 70-х годах перестал быть чисто джазовым – там выступали «Deep Purple» и Фрэнк Заппа.
– А рок-фанаты картинку не испортят? Ведь это не те люди, которые будут нежиться на лужайке под зонтиком.
– Пока не сделаешь – не поймешь. Когда мы открывали усадьбу, была дилемма – делать платный вход или бесплатный? И когда мы сделали платный, разразилась гневная кампания в «социалках», мол, как это они, такие-сякие, осмелились на нашем историческом наследии зарабатывать!? Но мы этим достигли того, что у нас нет праздношатающихся персонажей в купальных трусах, шлепанцах и баклажкой «пиваса» в руке, приученных к тому, что «все включено», коих я опасался.
Платным входом за символические 100 рублей нам удалось отсечь людей, которые ничем, кроме «выпить-закусить», не интересуются. А человека, заплатившего за вход, мы всячески стимулируем: на территории усадьбы масса услуг, предоставляемых бесплатно. И хотя в финансовом плане выручка от продажи билетов исчезающе мала, мы делаем важное дело: воспитывая культуру российского туриста, расширяя его кругозор, меняем тот самый негативный стереотип – учим познавать, а не кидаться, сломя голову, в ресторан. И это работает. Наши гости смотрят на усадьбу уже совсем другими глаами, узнав, что в Скорняково граф Захарий Чернышёв переписывался с Екатериной Великой, что здесь бывал святитель Игнатий Брянчанинов, что скотный двор усадьбы был построен по проекту самого Муравьева-Карского – не только выдающегося военачальника, но и незаурядного менеджера, вникавшего во все детали хозяйственной жизни своей усадьбы.
Сотруднику Государственной дирекции по охране культурного наследия Липецкой области Ирине Жировой посчастливилось найти в архивах порядка 120 писем, написанных Муравьевым-Карским управляющему усадьбой, в которых он блестяще управляет бизнес-процессами издалека, как говорится, офлайн. Будь у меня больше времени, я, наверное, издал бы на основе этих писем учебник менеджмента по Муравьеву-Карскому.
– Не так давно в СМИ появилась информация, что в Скорняково будет поставлена open-air опера «Алеко» Сергея Рахманинова. Это тоже ваша идея?
– Нет, это идея, вернее, мечта руководителя Липецкой филармонии Натальи Мекаевой, о которой я узнал из прессы. И хотя она со мной своими планами не делилась, ее мечта созвучна моей: я буду рад видеть в Скорняково не только «Алеко», но и театральные постановки, а также цирковые представления. Мне всегда хотелось, чтобы усадьба была культурным и духовным центром Черноземья. И эта мечта сбывается.
