Липецк. 13.06.2017. ABIREG.RU – Аналитика – Елецкая АО «Энергия» – пожалуй, единственное сегодня российское предприятие, выпускающее химические источники тока. Батареи и аккумуляторы, сделанные в Ельце, стоят на космических кораблях, на ракетно-артиллерийской технике, используются в авиации и на флоте, в медицинском оборудовании и средствах связи. Тем, что у России есть такое производство, мы обязаны одному человеку – Владимиру Архипенко. В интервью «Абирегу» он рассказал, как спас предприятие от краха, как не оставил без работы отраслевую науку и о том, что он просит у Бога, когда молится.
– Вы известный меценат, покровитель церкви и депутат. Но все же, когда говорят: «Архипенко», то подразумевают Елецкую «Энергию» и вообще пальчиковые батарейки и аккумуляторы для ракет. Как вы попали на завод?
– Я окончил таганрогский политехнический институт, радиотехнический факультет. По специальности «инженер электронной техники». И по распределению попал в Елец на завод «Эльта». Там производили черно-белые кинескопы и собирали телевизоры. А потом меня перевели директором на «Элементный завод». Тогда это было отстающее предприятие. Оно хронически не выполняло план. Там до меня несколько директоров сменили. Думали, что я завод подниму.
– А что там была за причина, почему он не справлялся с планом?
– Там была одна причина – слабое руководство.
– Что значит слабое руководство?
– Оно боялось отстаивать свои позиции в министерстве. Когда я разобрался, мне стало ясно, что завод по некоторым изделиям перегружали и не обеспечивали материалами под плановые показатели. А руководство боялось об этом заявить в министерстве и главке.
– То есть оно боялось, как тогда говорили, качать права. А вам страшно не было?
– А чего мне было бояться? Когда я начинал учиться в институте, один мудрый преподаватель нам говорил: «Чего вы боитесь? Вы только на первом курсе учитесь. Вы должны сейчас отстаивать свои права. А выгонят – не беда. Если бы вы были на пятом курсе и вас бы выгнали, было бы жалко – пять лет зря пропало». Я другого боялся. Думал, если я промолчу, меня через год-два выгонят с завода за то, что я не справился.
– Ну, если с министрами спорить, тоже долго не продержишься. Вас никто в Москве выгнать не обещал?
– Почему? Обещали. Начальник главка сказал, что выгонит меня при первом удобном случае. Мне повезло. Его раньше выгнали. Но были люди, которые меня понимали. Я нашел общий язык с замминистра, и он меня поддерживал. И здесь первый секретарь обкома встал на мою сторону. Даже выносил наши проблемы на сессии Верховного Совета.
– А когда в девяностых начался развал, вы не исключали, что и ваше предприятие развалится?
– Конечно, не исключал. У нас в стране около пятидесяти заводов выпускали продукцию подобную нашей, и все развалились. Остались только мы и завод в Верхнем Уфале. И мы тогда погибали. Я два раза был у Чубайса. Он в то время в правительстве работал. Первый раз он сказал: «Вы рано приехали. Доля вашей продукции на рынке составляет 50%». И, вроде как, беспокоиться пока не стоит. А во второй раз он сказал, что я приехал поздно. Тогда наша доля на рынке упала до 5%, и помочь заводу уже не представлялось возможным. Чубайс сказал: «Ну, такая значит у вас доля. А, вообще, батарейки нам не нужны. Америка телевизоры не делает и неплохо живет».
– И что вы придумали, чтобы спасти завод?
– Мы начали заниматься всем подряд. И свеклу сеяли, и картошку для людей сажали. Зарплату платить нечем было, мы картошкой и сахаром выдавали. Игрушки делали, аппликаторы Кузнецова, плечики для одежды. Ничем не гнушались. Да мы и сейчас делаем не только источники тока. Даже сеем пшеницу, на своей мельнице делаем муку и печем хлеб для рабочих. Производим мебель для супермаркетов, занимаемся гостиничным бизнесом. Всем занимаемся. У нас номенклатура продукции больше 300 наименований. Если бы мы только одни источники тока делали, нас бы давно уже не было. Вот в прошлом году у нас доля заказов ВПК снизилась с 80 до 60%, а по итогам года мы увеличили производство на 17%. То есть другие бизнесы дали нам 37% роста. Вообще, благодаря тому, что мы беремся за все, что приносит прибыль, объемы нашего производства за последние пять лет увеличились более чем в два раза.
– Все рассказывают, что вы спасли отраслевую науку...
– Ну, не всю! Спас только тех, кто занимался тепловыми термальными источниками тока. У нас в главке был институт «Квант» – разрабатывал химические источники тока. Но в девяностые он тоже развалился. А я понимал, что без науки мы не выживем. И я принял к себе на работу московских ученых. Я собирал докторов и кандидатов наук по метро. Они книжками торговали. Одного доктора наук нашел на станции техобслуживания. Мы в прошлом году сделали научно-исследовательских и опытно-конструкторских разработок только для сторонних организаций на 180 млн рублей. Наука дает нам ежегодно 18–20% от общего объема прибыли. И благодаря ей у нас каждые 6–7 лет продукция обновляется. Вообще, когда заводы валились, я у них скупал все, что относилось к науке, – разработки, чертежи, технологии. И они с удовольствием мне все это продавали, причем недорого. А я знал, что все это пригодится.
– И пригодилось?
– Пригодилось. Мы вот сейчас, например, выпускаем суперконденсаторы, которые разработали на «Элтоне». Был такой завод в Троицке под Москвой. Это новое и одно из наиболее перспективных направлений в области нанотехнологий. Но когда «Элтон» развалился, эти разработки никому не были нужны. А мы их купили. И сегодня на них спрос. РЖД уже планируют закупить у нас этих суперконденсаторов на 200 млн рублей. А вообще будем выпускать суперконденсаторы на один млрд рублей в год.
– Вы верующий?
– Я верующий. Мне боженька много раз помогал. Что просил у него, то и случалось.
– А за бизнес молитесь?
– За бизнес все время молюсь. Прошу, чтобы ничего плохого не случилось.
