Тамбов. 07.07.2017. ABIREG.RU – Аналитика – Владимир Стромов возглавил Тамбовский государственный университет им. Р. Г. Державина два года назад. В интервью «Абирегу» он поделился своим мнением о проблемах региональных вузов на фоне кардинальной реорганизации высшей школы, а также о том, какое место тамбовский госуниверситет занимает в образовательном пространстве региона.
– Владимир Юрьевич, можно ли сегодня утверждать, что одной из ключевых проблем абсолютного большинства региональных вузов и даже столичных является набор?
– Это один из источников проблем. Именно «один из».
– Введение ЕГЭ в России привело к тому, что абитуриент больше не привязан к региональным вузам: отправлять вступительные документы теперь можно буквально куда угодно. Это вызвало большой отток будущих студентов в Москву и Петербург. Насколько конкурентоспособны региональные вузы в таких условиях? Или неизбежным финалом станет формирование нескольких центральных мегавузов на фоне вымирания высшего образования в регионах?
– Во-первых, некоторые региональные университеты вполне могут на равных конкурировать со столичными вузами по ряду специальностей. Во-вторых, у серьезных региональных университетов всегда будет своя ниша...
– Значит, всегда будут абитуриенты, которые или не смогут поступить в столичные вузы, или не смогут жить в Москве по банальным материальным причинам...
– Я имел в виду, конечно, совсем не это. Наша ниша, наш контингент – не только и не столько люди, которые «не смогли уехать» или «не смогли позволить себе вуз получше». Выбор образовательного учреждения – это, среди прочего, и выбор траектории личного развития, личной социализации. Наши абитуриенты и студенты – это те, кто выстраивает свою образовательную и затем профессиональную траекторию в своем родном регионе. Эти люди хотят оставаться и строить свою жизнь дома. Они хотят здесь учиться, работать. Они рано начинают профессиональную карьеру, рано и безболезненно интегрируются в социальную и профессиональную среду. Здесь им нет необходимости проходить период адаптации и стажировок, который может растянуться на всю жизнь. Не хочу сказать, что это единственно правильная образовательная стратегия, но она, несомненно, ведет очень многих людей к жизненному успеху.
Кроме того, выпускники ряда наших специальностей подготовлены ничуть не хуже, чем выпускники, например, МГУ. Многие вчерашние наши студенты делают успешную карьеру в крупных мегаполисах – и таких примеров ничуть не меньше, чем историй успеха молодых тамбовчан, вернувшихся на свою малую родину со столичным дипломом.
– Выходит, бороться с оттоком потенциальных студентов в столичные вузы не стоит?
– Как же можно с этим бороться? Разве что если вернуть крепостное право. Университет не может регулировать миграционные потоки. Множественность образовательных перспектив – очень нужное достижение современного общества. Но мы – я имею в виду региональные вузы – должны очень прочно усвоить простую истину: сейчас мы вынуждены конкурировать непосредственно со всеми топовыми университетами страны и даже мира. И это обстоятельство не может не отразиться на структуре региональных образовательных пространств.
И еще. В регионах обязательно должно быть качественное высшее образование. Самое главное назначение вуза – учить. Оттого не устаю повторять, что качественная постановка учебного процесса – наша наиглавнейшая задача. В ее основе – триада ценностей: широта образовательных программ, междисциплинарность и узконаправленность.
– Поясните, пожалуйста. Мне кажется, в этой триаде есть какое-то противоречие.
– Противоречивость – вообще основа жизни. Когда-то и Кант, и Гегель показали, что противоречие есть результат всякого реального мышления. Поразмышляем?
– Поразмышляем.
– Широта образования раздвигает горизонты человеческих возможностей. Междисциплинарность приучает человека сопоставлять и продуктивнее думать. Узконаправленность повышает функциональность, «выращивает» специалиста. Согласен, что любое мыслительное построение, конечно, противоречиво, но здесь я не вижу какого-то существенного противоречия, «взламывающего» мою объяснительную конструкцию. Итак, современный специалист должен быть широкообразован, междисциплинарен и узконаправлен. Весь смысл реального образования заключается в том, чтобы сбалансировать всё это, создать соответствующие программы, найти нужных специалистов и, наконец, «самое простое» – добросовестно учить.
Классическая политэкономия учит, что при усилении конкуренции выживает сильнейший, монополизируется рынок. Собственно, усилия государства также направлены на объединение вузов – ради консолидации образовательной инфраструктуры и, следовательно, повышения качества образования.
– То есть через 5-10 лет выживут относительно немногочисленные университеты, которые имеют статусы «федеральный», «исследовательский», «опорный»? А все остальные?
– Есть сценарий, при реализации которого в областях типа Тамбовской останется только один многопрофильный вуз. И мне такой сценарий не кажется фантастическим. Но это лишь один из вариантов. Другой вариант заключается в том, что в ответ на внешние вызовы филиалы и представительства вымрут, а ведущие вузы региона сформируют своего рода образовательный эквилибриум – сеть соглашений о взаимопонимании и честном сосуществовании.
– Честное сосуществование? Обычно говорят о честной конкуренции...
– Именно сосуществование. Не конкуренция. Сильная конкуренция имеет место на межрегиональном и федеральном уровнях. А внутри регионов – в большинстве случаев – и абитуриентов, и образовательных сил (кадров, денег, лабораторий и пр.) настолько мало, что любая – любая! – внутрирегиональная конкуренция быстро ведет к деградации ситуации. Получается, что выигрывает не тот вуз, который предоставляет качественное образование, а тот – который занимается дешевой фальсификацией образовательного процесса. Например, в Тамбове, где менее 300 тыс. населения, несколько вузов осуществляют подготовку юристов в промышленных масштабах. Зачем? Какими силами? Насколько качественно?
Образовательный эквилибриум – сбалансированное образовательное пространство – предполагает, что ведущие вузы должны уметь позиционироваться друг относительно друга, учитывая – уважительно учитывая – и чужие интересы, и чужие компетенции. В основе такой политики – принцип профильности.
– А каков – воспользуюсь вашей терминологией – профиль Державинского? Каким вы видите его место в этом образовательном пространстве?
– Мы – самый крупный многопрофильный вуз. Я не устаю опровергать мифы о том, что мы чисто гуманитарный вуз. У нас несколько сильных гуманитарных научных школ – историческая, филологическая и некоторые другие – имеют без преувеличения общероссийскую известность. В некоторых областях математики и физики наши исследователи занимают лидирующие позиции в мире. Если мы посмотрим на статистику, то наибольшая часть студенческого контингента и научных проектов у нас сосредоточена не на гуманитарных специальностях: это физика, химия, математика, медицина, информационные технологии и многое другое. Мы – настоящий классический университет, который обеспечивает воспроизводство цивилизации в регионе по всем направлениям. Звучит пафосно, и тем не менее это точно так.
– Я читала ваши интервью. Вы рисуете тревожную картину образовательного пространства региона...
– Да, все так. Есть большая социальная потребность в том, чтобы оздоровить образовательное пространство: устранить фиктивные полумошеннические филиалы, консолидировать образовательные ресурсы, разграничить сферы ответственности ведущих вузов в соответствии с их профильностью, реальными компетенциями. В этом направлении должна выстраиваться региональная образовательная политика.
– И что мешает? Все за – государство, студенты и их родители, преподаватели...
– Администрации вузов против. Или вы полагаете, они не имеют своих частных интересов и инструментов реализации этих интересов?
Кроме того, есть еще одна сила – мощная и безличная. Это инерция ситуации: совокупность норм, практик, представлений о том, что нужно делать и как нужно делать. Среда, в которой выстраиваются отношения между образовательными учреждениями, очень сильно деградировала в 1990-е годы. И до сих пор мы остаемся заложниками «успешных практик» и «выигрышных стратегий», которые больше подходят каким-нибудь золотоискателям Дикого Запада. Образование – если это и рынок, то рынок очень специфический, требующий тонкого регулирования и высокого уровня честности. Администраторы вузов не должны быть и действовать как постперестроечные бизнесмены.
И это не какая-то «специфически тамбовская» проблема. Я обратил внимание на статью ректора Воронежского госуниверситета Дмитрия Ендовицкого «Грязные методы межвузовской конкуренции». Статья не столь давно опубликована на вашем портале.
Дмитрий Александрович, конечно, прекрасно знает, какие приемы применяют конкуренты против его вуза. Вот список, который он приводит: вбросы в социальные сети фейковых – абсолютно лживых – утверждений о вузе-конкуренте, спланированные потоки негативных комментариев, сознательное «поправление» новостей и искажение информации «недружественными» региональными СМИ, манипуляции студенческим общественным мнением, распространение абсурдных слухов среди абитуриентов в период приемной кампании, неограниченный демпинг при формировании цен на обучение...
Вы, конечно, помните фразу из фильма «Иван Васильевич меняет профессию»: «И они еще борются за почетное звание дома высокой культуры быта». Это шутка, конечно, но шутка весьма и весьма горькая.
– Каковы показатели Державинского университета в общенациональных рейтингах?
– Какого-то стандартного единого федерального рейтинга вузов пока нет. Мне представляется любопытным общероссийский рейтинг, который составляется в ВШЭ – «Мониторинг качества приема в вузы».
Он очень простой и потому вызывает меньше всего сомнений. В этом рейтинге только один критерий – средний балл ЕГЭ при поступлении в вуз.
– То есть вступительный балл?
– Нет. Минимальный проходной балл – это нечто другое, это уровень, который минимально необходимо иметь для зачисления. Следовательно, часть новых студентов имеет баллы именно такие, а часть – баллы более высокие. Поэтому средний балл всех поступивших, как правило, выше минимального проходного балла. Речь сейчас идет именно о среднем балле.
На основании этого критерия можно судить, насколько хорошо подготовлены поступившие абитуриенты и – косвенно – насколько популярен вуз, насколько высоко он держит планку качества образования.
Так вот, по критерию «качество приема на бюджетные места на основе среднего балла ЕГЭ» (по всему университету) у нас в 2016 году было 63,5 балла (из 100). Это почти совпадает со средним баллом по стране – 66,6.
Но это, что называется, средняя температура по больнице. В качестве примера приведу несколько (не все) специальностей, по которым у нас были высокие средние баллы в 2016 году. По специальности «юриспруденция» – 85,1 балла (ТГУ приблизительно на 21-24-м месте по России). По «здравоохранению» – 76,5 балла (приблизительно 22-е место по России), по «международным отношениям» – более 70 баллов (ТГУ в числе 50 вузов в верхней части списка).
В целом мне эти цифры очень нравятся – поступить к нам реально (проходные баллы на востребованные специальности высокие, но незаоблачные), а, с другой стороны, наши проходные баллы не являются слишком низкими – так что поступившим к нам учиться придется серьезно.
– Это бюджетные места. А что касается платного приема?
– Средние баллы (как и проходные баллы) при поступлении на любую специальность на договорной основе, как правило, несколько ниже. Такая же картина почти во всех вузах страны.
– В целом какой сегмент превалирует – бюджетные места или контрактные?
– У нас абсолютно превалирует бюджетный сектор, за исключением очень немногих специальностей, где количество контрактных мест сопоставимо с количеством бюджетных. В Державинском университете сосредоточено значительно более половины всех бюджетных мест, которые выделяются государством для всего высшего образования области.
– Державинский университет можно назвать непотопляемым кораблем в образовательном море?
– Непотопляемым называли «Титаник». А ТГУ правильнее было бы назвать тем, что он есть на самом деле, – системным социальным институтом.
