Говорят, в сельском хозяйстве есть две беды: плохой урожай и хороший урожай. Второй год подряд хлеборобы Воронежской области собирают много зерна, и второй год закупочные цены на растениеводческую продукцию для многих земледельцев оказываются катастрофическими. В то время как себестоимость выращенного килограмма пшеницы в среднем составляет более 2,5 рубля, продавать ее приходится дешевле – реальной цены никто не предлагает. В понедельник в «Молодом коммунаре» за круглым столом собрались специалисты-аграрии, чтобы обсудить эту проблему.
Обрисовал ситуацию, сложившуюся на зерновом рынке области в этом году, начальник отдела развития растениеводства департамента аграрной политики Правительства области Александр Харьковский:
– В настоящее время практически все площади зерновых, за исключением некоторых участков, где посеяна кукуруза, убраны. Урожай окажется ниже прошлогоднего: с учетом уборки кукурузы на зерно ожидается собрать около 3,5 млн. тонн против прошлогодних 4,5 млн. Общее потребление зерна в области составляет 2 млн. 453 тыс. тонн. Перерабатывающей промышленности требуется 1,2 млн. тонн, животноводство потребляет порядка 500 тысяч тонн. С учетом выдачи зерна на паи для подсобных хозяйств, общее потребление зерновых в животноводстве доходит до 700–800 тысяч тонн.
Остаток зерна составляет более 1 млн. тонн. Область имеет переходящие запасы зерна: на элеваторах хранится 1,57 млн. тонн, оставшихся от прошлого урожая, что ведет к сохранению закупочных цен на существующем уровне.
На сегодняшний момент на зерновом рынке сложились следующие цены на зерно урожая 2009 года: пшеница 3 класса – 3300 – 3800 рублей за тонну, пшеница 4 класса – 2800 – 3200, пшеница 5 класса (фураж) – 1800 – 2000, рожь продовольственная – 1400 – 2000, ячмень фуражный – 1700 – 1800 рублей за тонну.
В этом году Министерство сельского хозяйства РФ планирует начать зерновую интервенцию в ноябре. По словам министра Елены Скрынник, первые закупки пройдут на юге страны – порядка 500 тысяч тонн. По мере потребности интервенция будет продвигаться к центру. Поскольку она будет значительно ниже прошлогодней, то и вопрос с ценовой политикой остается открытым.
Сейчас Правительство области ведет переговоры с Беларусью о поставке в республику зерна третьего класса. Россия начинает экспорт зерновых в страны Ближнего Востока, в нашем регионе в этом направлении тоже есть некоторые подвижки, но пока экспортируются небольшие объемы – до 50 тысяч тонн.
В этом году воронежские сельхозтоваропроизводители получили 60% продовольственного зерна (против 30% в прошлом году). Поэтому можно с уверенностью сказать, что наша продукция конкурентоспособна, вопрос в ее востребованности.
Николай Паринов, генеральный директор ОАО «Новонадеждинское»:
– Качественное зерно станет востребованным только тогда, когда будут предъявлены строгие требования к качеству хлеба. Ни с одного хлебозавода мне не позвонили в этом году и не спросили продовольственную пшеницу, всех интересует фуражная. Я спрашиваю – у вас что, свинофермы завелись? – а они смеются. Пусть хлебоперерабатывающие предприятия отчитаются, какое зерно они закупали в последние два года. Нас сейчас кормят гнилым хлебом, он уже на второй день становится несъедобным. А за элитные семена, себестоимость которых у меня выше 6 рублей, мне сегодня предлагают 2,5 рубля за килограмм.
Александр Назаров, руководитель Воронежского филиала Федерального центра оценки безопасности и качества зерна:
– В Воронежской области есть все предпосылки, чтобы продовольственного зерна было достаточно. Но, к сожалению, Николай Васильевич прав: оно пользуется меньшим спросом, чем кормовое. Фураж наши производители закупают охотнее, потому что он дешевле, им клейковина в зерне не нужна. И те, кто закупает зерно за границей, тоже стараются брать зерно более низкого качества. Хлеб пекут с использованием различных добавок и улучшителей вкуса. Питательная ценность такого хлеба ничтожна. Спасение сельского хозяйства – в развитии внутреннего рынка.
Николай Паринов:
– Поскольку мы коснулись проблемы качества зерна, то нельзя обойти стороной и такой вопрос, как посевной материал. Из-за массового завоза импортных семян нас скоро ожидает катастрофа, в этом году первые ласточки уже появились в Поволжье. Импортные семена несут с собой целый шлейф болезней. Вот садоводство уже угробили, в Мичуринске и Орле закупили дешевый польский подвой, в результате чего появился гриб, который не излечивается, единственный способ борьбы с ним – сжигать сады.
В сельском хозяйстве ситуация сегодня вообще критическая, а редкие попытки «помочь» ему напоминают поведение у постели умирающего: то ли форточку открыть, то ли постель перестелить, а то, может, сразу и белые тапочки надеть? Спасение сельского хозяйства – это не спасение деревенских бабушек и дедушек, как некоторым кажется, а спасение наших детей и внуков. Какое будущее мы им оставляем? Загляните в любое село – старики болеют, молодые спиваются. Да, есть в селе хорошие компании, которые используют новые технологии, получают высокий урожай. Но они соберут его и уедут. А село остается ни с чем.
Петр Первый вообще предлагал тех, кто вредил сельскому хозяйству, вешать. Должна быть государственная программа спасения и возрождения сельского хозяйства.
Нужно возвращать социальную сферу, помещика в хорошем смысле слова. Города набились, не пройти и не проехать, а по деревням лисы ходят, змеи ползают, скоро волки появятся. У нас есть прекрасный вуз – ВГАУ. За 15 лет он выпустил более 60 тысяч специалистов, но в село из них приехали единицы.
Что произойдет с селом, если цены на зерновые останутся такими же? Мощные компании помашут ручкой, продадут свою технику и сбегут. В селе ничего не останется. Наше предприятие ежегодно 35–40 миллионов рублей вкладывает в село – от асфальта и до строительства крупорушки и т. д. Это с собой не унесешь, оно так и останется в селе. А что произойдет, когда Россия войдет в ВТО? Эти же крупные фирмы продадут землю, которая сразу возрастет в цене, а кто придет на эту землю, можно только гадать.
– Если сельхозпроизводители из-за низких цен на зерно не смогут расплатиться с долгами, многих ли ожидает банкротство?
Иван Дубовской, управляющий Воронежским региональным отделением ОАО «Россельхозбанк»:
– Поднятую сегодня тему я могу оценить с позиции работника банка: мы связаны одной и той же веревочкой со всеми ссудозаемщиками, будь то подсобное хозяйство, фермер, крупное хозяйство или агрохолдинг. Все банки сейчас находятся в одинаковой ситуации: нет большой денежной массы, возврат кредитов связан с риском. В прошлом году все банки обеспечили благополучный возврат. За счет чего? Кредитозаемщики получали субсидии в случае своевременного погашения кредитов. Эта работа шла совместно с областным департаментом аграрной политики. Также многие кредиты нам в прошлом году удалось пролонгировать. Но так вечно продолжаться не может.
Вся беда в том, что Центробанк требует: в случае если мы пролонгируем, например, 100 млн. рублей, мы тут же должны создать резерв на эту сумму. То есть мы омертвляем эти деньги, они перестают находиться в обороте. А возвратов становится все меньше, и новые кредиты выдавать не с чего.
Я не знаю, как Воронежская область будет участвовать в зерновой интервенции. Все элеваторные емкости заполнили в прошлом году. Для участия в интервенции потребуется вывезти имеющееся зерно – туда, куда скажут. Не стоит говорить и думать, что интервенция нам поможет.
Наш банк является ее участником. Мы проверяем хранение зерна, через нас идет оплата. Только недавно элеваторам был перечислен долг государства за прошлый год. И это плохо, от задержек оплаты растет недоверие к государству.
Всегда самым большим потребителем зерна было животноводство. Если бы оно продолжало развиваться теми темпами, с какими оно подошло к девяностым годам, требовалось бы уже столько зерна, что мы выгребали бы крохи из каждого угла.
– Прежде чем перейти к проблемам животноводства, хотелось бы все-таки уточнить мнение присутствующих здесь – нужно или не нужно нам продовольственное зерно? Недавно нам пришлось разговаривать с одним из сельхозтоваропроизводителей. Мы поинтересовались, почему он не стремится вносить минеральные удобрения, покупать элитные семена, чтобы получать качественную пшеницу? На что он ответил: при действующих ценах фураж производить выгоднее, тратиться на получение продовольственной пшеницы ни к чему.
Олеся Проскурина, эксперт Воронежского филиала Федерального центра оценки безопасности и качества зерна:
– Безопасность и качество зерна – это залог здоровья и человека, и животных. Именно об этом нужно думать в первую очередь, а не только о сиюминутной выгоде.
Владимир Шевченко, заслуженный работник сельского хозяйства РФ, академик Российской академии аграрного образования, профессор, доктор сельскохозяйственных наук, заведующий кафедрой селекции и семеноводства ВГАУ:
– Я зерновым хозяйством занимаюсь сорок пятый год. Классик сказал, что прежде, чем заниматься частными вопросами, нужно решить общие, ибо, решая частные, вы неизменно будете натыкаться на общие. Не зная, что происходит с зерном в мире, не удастся решить проблему ни в России, ни тем более в регионе.
В мире сложилась страшная ситуация с продовольственным зерном. В начале 80‑х годов французский журнал «Пари-матч» опубликовал сенсационную статью «Новое стратегическое оружие», где было сказано: «Сначала это была атомная, потом – водородная бомба. Теперь из глубины веков появилось новое стратегическое оружие – продовольственная пшеница». Американцы заявили, что теперь они будут определять продовольственную ситуацию в мире. Обратите внимание: речь шла именно о продовольственной пшенице, а не о фураже!
На планете 6 млрд. людей: 1 миллиард умирает с голоду, 4,5 миллиарда недоедают и только 1 миллиард живет по нормам.
Также стоит учитывать, что ни одна страна не решала зерновую проблему без селекционных достижений, и Николай Васильевич Паринов был прав, когда говорил о том, что импортные семена приведут к катастрофе. Мы вот так однажды останемся без урожая.
Чтобы стать лидером продовольственной политики, мы 80% ресурсов должны отдать селу, а Россия может дать только 1,5–2%.
У нас самая большая пашня в мире, самая плодородная почва, мы обладаем 50% всех запасов черноземов на Земле. Но США продали в прошлом году на 72 млрд. долларов сельхозпродукции во всех видах, а мы закупили на 38 млрд. долларов.
Мы взялись экспортировать зерно не от хорошей жизни. Ведь еще в начале 80‑х годов РСФСР собирала 110 млн. тонн зерна, и это считалось недобором. Посмотрите, сколько мы собираем сейчас: 1998 год – 42 млн. тонн, 1999 год – 56 млн. тонн, 2002 год – 86 млн. тонн, 2008 год – 108 млн. тонн. Мы еще не приблизились к показателям времен СССР, а у нас образуются огромные «излишки», которые хотим экспортировать! Нам некуда девать зерно, потому что мы на 37 млрд. долларов закупаем неизвестного происхождения животноводческую продукцию и прочую «еду». Я прошу слово «еда» взять в кавычки, потому что это просто «жрачка». Одна из партий бразильского мяса, кстати, завезенная в нашу страну, была производства 1976 года!
Россия для нормальной жизнедеятельности должна производить 150 млн. тонн зерна, но нам говорят, что такое количество хранить будет негде. Но где же мы хранили раньше 116 млн. тонн?
Воронежская область в последнюю пятилетку производила 2,5 млн. тонн фуража и 500 тысяч тонн зерна высшего качества. Сегодня при использовании новейших технологий урожай 3–3,5 млн. тонн – не повод для гордости. Воронеж обязан производить не менее 4,5–5 млн. тонн зерна.
Продовольственная безопасность страны обеспечивается тогда, когда на одного человека производится 1 тонна зерна в год. Если на душу населения приходится меньше 340 кг, неизбежен голод.
Это блеф, что некуда девать хлеб, нужно восстанавливать животноводство. Если государство импортирует 25% продуктов, то теряет продовольственную независимость. Я привожу сейчас не собственные доводы, а данные ЮНЕСКО. У нас сегодня завозится 50% продуктов питания. Если прекратить импорт иностранной «еды», то такой мегаполис, как Москва, через два месяца начнет голодать.
Сейчас требуются большие материально-технические вложения, чтобы стимулировать сельхозпроизводителей выращивать качественное зерно с высокой урожайностью.
Александр Назаров:
– Стимулирование без рынка сбыта приведет к тому, к чему уже привело: элеваторы переполнены, сбыта нет, спроса нет. Я согласен с присутствующими, что выход – в реанимации животноводства. Это первое. Но подобная программа без участия государства вряд ли в ближайшее время сможет себя реализовать.
Для сельхозпроизводителей в настоящее время имеют значение связи, возможность отслеживать ситуацию на рынке зерна, то есть что-то зависит и от руководителя предприятия.
Хочу еще раз остановиться на вопросе экспорта. Я считаю, что воронежского зерна экспортируется гораздо больше официальных цифр. У нас в области работает много перекупщиков, зерно сначала уходит в Краснодар, Ростов, а уж потом – за границу.
Чтобы владелец зерна не страдал от слишком низких цен перекупщиков, он должен знать, какое у него фактическое качество зерна. Когда владелец будет знать, какого качества у него зерно, и иметь документы, он сможет отстаивать свою продукцию даже в судах. И у нас уже есть такие случаи.
– Когда речь заходит об излишках зерна, вопрос ребром встает о восстановлении животноводства. Однако животноводство – это не та отрасль сельского хозяйства, которая дает быструю оборачиваемость средств. С нуля взяться за животноводство сейчас мало кто решится.
Валерий Пономарев, заместитель начальника отдела развития животноводства департамента аграрной политики Правительства области:
– Как бы сложно ни складывалась ситуация с ценами на зерно, с ним еще как-то можно работать из-за быстрой оборачиваемости денег. Но вот в животноводстве все гораздо сложнее, только на третий, а то и на четвертый год можно вернуть деньги в банк. А все это время необходимо как-то жить на собственные средства.
Чтобы приблизить уровень животноводства к уровню 90‑го года в течение трех-пяти лет, нужно создать очень строгие правила игры: прекратить ввоз в страну импортного мяса, сухого молока и т. д.
На протяжении нескольких лет нас убеждают, что повысить закупочную цену на молоко нельзя, потому что это социальный продукт. Сельхозтоваропроизводители держатся на этой планке, а что происходит в торговле? Цены на социальный продукт идут резко вверх. В конце 2007 году молоко закупали по 12–13 рублей за литр, продавали в магазинах за 18 рублей. Теперь закупочные цены на молоко 8–9 рублей, а продажа – от 22 до 33 рублей. Почему опять используют бедных крестьян, почему именно они должны держать на своих плечах планку цены на социально значимый продукт?
Руководители хозяйства вынуждены держать работников на низкой оплате труда, чтобы не повышать себестоимость молока, иначе оно станет разорительным. Они уже не используют комбикорма для повышения удоев, потому что им это невыгодно. Однако понизить себестоимость молока за счет той же оплаты электроэнергии невозможно. Сколько бы мы не обращались в соответствующие структуры и вышестоящие органы о введении для животноводов льготной оплаты, ответа нет.
За 9 месяцев этого года нам в области удалось сохранить животноводство на прежнем уровне. Но мы понимаем: если ситуация не изменится, то прогнозировать, что будет завтра, не возьмется никто.
– Могут ли животноводы воспользоваться сейчас ситуацией с дешевым зерном, чтобы тем самым снизить себестоимость мяса и молока?
Валерий Пономарев:
– Ни крупный рогатый скот, ни свиноводство за один год не создашь. Даже «быстрое» птицеводство требует полтора-два года пребывания на рынке, чтобы зарекомендовать себя. Неизвестную продукцию сетевые магазины не берут. Хочу заметить, что нам завозные окорочка начнут и по 30 рублей отдавать, лишь бы не было на рынке отечественной продукции.
– Если животноводство пойдет на убыль, то спрос на зерно станет еще меньше.
Владимир Шевченко:
– Падение животноводства сейчас больше, чем после гражданской и второй мировой войн. В 1992 году в Воронежской области дойное стадо было почти полмиллиона голов, сегодня – 150 тысяч голов с учетом личных подворий, из них – 78 тысяч голов в хозяйствах области. Чтобы вернуть уровень 1992 года, начав всем работать в этом направлении, потребуется 37–40 лет. На восстановление свиноводства нужно 27–29 лет.
Александр Данилов, генеральный директор ООО «Жито»:
– Я родился и работаю в селе, и у меня давно закрадывается мысль: а нужно ли село нашему государству? В наш район пришел банк «Авангард», взял семь бывших колхозов, но – без животноводства. А ведь на каждой ферме работало от 20 до 40 человек, они остались ни с чем. Пришло «Русское зерно» и пошло по этому же пути. Такая ситуация складывается не только в Семилукском районе, я уверен, что везде. Куда идти теперь людям? Что делать трудоспособным женщинам?
Землю инвесторы обработали, а животноводство ликвидировали. При такой цене на зерно они могут и растениеводство бросить. И будет как в 91‑м году – все опять зарастет бурьяном, потому что бизнесмен не станет работать себе в убыток.
– Снижать себестоимость сельхозпродукции за счет зарплаты работников – неблагодарно и даже непорядочно как-то. Может быть, есть другие способы?
Сергей Чесноков, председатель комитета по энергоэффективности в промышленности, АПК, ЖКХ и сфере услуг Торгово-промышленной палаты Воронежской области:
– На протяжении 10 лет я занимался энергосберегающим освещением, 8 лет из них власти Воронежской области меня не слышали или не хотели слышать. С приходом нового Правительства ситуация начала в корне меняться, на то, что необходимо внедрять энергосберегающее оборудование, стали обращать внимание.
Мне часто приходится бывать на фермах и наблюдать, что там используется оборудование тридцатилетней давности. А ведь можно снизить затраты на отопление на 30–40%, для этого используется газовое инфракрасное отопление. Для такого отопления не требуется даже котельных, работает оно в автоматическом режиме. Затраты на освещение на энергосберегающем оборудовании можно снизить в десять раз, и такое оборудование мы производим в Воронеже.
В селах происходят перебои с подачей электроэнергии, часто напряжение с трудом достигает 160 вольт. Мы предлагаем использовать газовый генератор для выработки электроэнергии – газ у нас не отключается никогда. Те предприятия, которые установили такие генераторы, платят за электричество, включая амортизацию оборудования, 76 копеек за кВт/час. Достаточно выгодно использовать энергосберегающее оборудование на птичниках, в теплицах. У нас люди выращивают сейчас в теплицах арбузы и дыни.
То же самое я могу сказать и в отношении элеваторов – они также используют устаревшее оборудование. Снизить затраты на отопление и освещение – это значит снизить затраты на хранение зерна.
Конечно же, найти деньги на такое оборудование многим сельхозпредприятиям может оказаться проблемным. Выход – лизинг, или, может быть, этот вопрос заинтересует «Россельхозбанк», и он разработает программу кредитования.
Также хочу добавить, что мы планируем создать при Правительстве Воронежской области общественный совет по энергосбережению.
– Конечно же, в рамках одного разговора невозможно обсудить все болевые точки аграрной отрасли. И все-таки, подводя итог беседы, мы просим присутствующих высказать свое мнение по поводу того, что есть большой урожай – победа или поражение?
Александр Харьковский:
– Большой урожай – это всегда победа, только им нужно правильно распорядиться. В Воронежской области по сравнению со многими другими регионами растениеводство поднято на достаточно высокий уровень. Только в текущем году в сельхозоборот было введено 30 тысяч га земли. Даже при низкой цене на зерно люди все же заняты работой.
Иван Дубовской:
– Сколько б мы ни плакали, но бороться надо, от внедрения новых технологий до повышения конкурентоспособности сельскохозяйственной продукции. И тогда только выживем. К сожалению, у наших сельхозтоваропроизводителей неравные условия по сравнению с другими предприятиями.
Но наш банк делает все, чтобы ссудозаемщики чувствовали себя комфортно и чтобы по нашей вине не было никаких сбоев в технологической цепочке производства.
В настоящее время «Россельхозбанк» предоставляет кредиты сельхозтоваропроизводителям на приобретение сельскохозяйственной техники, навесного и прицепного оборудования по специальной целевой программе в рублях и иностранной валюте под выгодный процент.
Александр Назаров:
– Должна появиться система оценки качества, иначе игры с ценами будут продолжаться.
Александр Данилов:
– Обидно, что наш голос не доходит до тех, кто должен это изменить, ведь есть не только великий бизнес, но и простые селяне. Хлеб должен иметь ту цену, которую он заслуживает. И люди, которые его выращивают, тоже должны быть оценены.
Наталия ОСАДЧАЯ, Олег МЕЩЕРЯКОВ
Молодой коммунар, № 119 от 29 октября 2009
