Воронеж. 27.04.2018. ABIREG.RU – Эксклюзив – Всю свою жизнь, большая часть которой пришлась на советское время, Юрий Сердюков был строителем, а потом, так сложилось, стал банкротить тех, с кем «еще вчера» вместе строил. Сегодня Сердюков – самый опытный и известный арбитражный управляющий Липецка. База картотеки арбитражных дел содержит 61 случай банкротства, которыми руководил Юрий Сердюков. Многие, если не большинство, связаны со строительной отраслью. Вот и сегодня Сердюков занимается двумя самыми известными недостроями. Он конкурсный управляющий ООО «Строй-град», у которого три незавершенных объекта (на ул. Неделина-Фрунзе и Агрономическая) и 290 дольщиков. Он же занимается процедурой наблюдения за ООО «Эксстроймаш», у которого три незавершенных объекта в микрорайоне «Европейский» и 1,7 тыс. дольщиков.
– Юрий Васильевич, вы же строителем много лет были. Как вас занесло в арбитражные управляющие?
– Действительно, я работал раньше в домостроительном комбинате. 27 лет жизни ему отдал. Начинал там с одного из структурных подразделений – ЖБИ-7. Кем только ни работал: и слесарем, и на формовке. Потом Липецкий политехнический институт окончил, вернулся туда же. После вуза стал продвигаться по карьерной лестнице: мастер, технолог, начальник цеха, главный механик, главный инженер, директор завода, потом замгенерального ДСК. Последняя моя должность называлась «главный строитель ДСК Липецкой области».
В 1999 году, когда еще работал в ДСК, отучился на арбитражного управляющего. Это было новое направление. Решение было принято на всякий случай, потому что понимали, что в ДСК была масса подразделений. Мало ли какие вопросы, чтобы не искать управляющих и понимать структуру, как это всё происходит, чтобы в случае возникновения кризисных ситуаций сами управляющие могли «разрулить» данный вопрос. Вот с этого всё и началось. Был у меня один объект, какой-то колхоз, я на нем начал тренироваться. Думал, на всякий случай, а получилось на 20 лет.
– Но параллельно всё равно продолжали работать в строительстве?
– Еще два-три года строительство оставалось основной моей работой. Но потом совмещать две должности – строителя и арбитражного управляющего – оказалось нереально. На стройке я имел условно 60 с лишним объектов, из них часть сдаточных. Это для Липецкой области объем колоссальный.
– Почему все-таки выбрали арбитражное управление, а не стройку? Почему ушли?
– Там разные причины были. В том числе личные. У прежнего руководителя ДСК Николая Корвякова – в прошлом году он умер, хороший мужик был – были свои взгляды на ДСК, у меня – свои. Я понимал, что тут не вписываюсь со своими взглядами. Не буду в детали вдаваться, но выбор дался непросто. Просто не захотел в этом участвовать и ушел в свободное плавание. Перед тем как стать арбитражным управляющим, я еще и второе высшее получил – Волгоградский экономический университет окончил.
– Что вас привлекло в работе арбитражного управляющего?
– На самом деле, банкротство – непростая процедура. Если нормально, грамотно и правильно подходить к нему, как мы подходим сейчас. Но мы-то были воспитаны в другой стране, поэтому и подход был не совсем капиталистический.
Ты часто видишь непонимание с обеих сторон: и со стороны кредиторов, и со стороны должника. Часто приходится окунаться с головой во всё, что скрыто, а это бывает не очень комфортно чисто по-человечески. Но раз взялся за это дело, то уже никуда не денешься. С позиции прожитых лет начинаешь относиться более взвешенно ко всем лицам, участвующим в процедуре банкротства. Перестаешь искать правых и виноватых, а стараешься «разрулить» ситуацию, чтобы не было конфликтов и разрушения.
– Если не брать «Строй-град» и «Эксстроймаш», которыми вы занимаетесь сейчас, был ли у вас опыт банкротства в строительстве? В двух словах, чем закончилось?
– Знаете, жизнь причудливо тасует людей. Вот Николай Орлов, владелец «Строй-града», который я сейчас банкрочу. Я, когда еще в ДСК работал в девяностые, его привлекал на подряд на строительстве Дворца правосудия, а потом в 2004 году он покупал у меня из банкротной массы базу на улице Довлатова. Было такое обанкротившееся предприятие «Жилстрой-2» с недостроенными объектами. Я его банкротил и одновременно объекты за него достраивал. Очень сложный был объект, но я все их дома достроил и сдал. Имущество распродали, предприятие ликвидировали. Кстати, базу тогда Николай Николаевич полностью переоборудовал, людей всех сохранил, это рабочие и средний класс, прорабы, мастера. Одним словом, молодец. Она долго у него еще работала.
– Раз уж заговорили про «Строй-град». В чем, на ваш взгляд, заключалась основная ошибка Орлова? Он же опытный строитель и ведь красиво же строил!
– Ошибка Николая Николаевича не в каком-то одном факторе, а в целом в неправильно выстроенной модели работы. Во-первых, у него было огромное количество людей. Свыше 500 человек, из которых осталось теперь около 30 всего, в основном охрана объектов. А огромный штат – это же зарплаты и т. п. Так невозможно работать, или надо весь город строить одному.
Второе – вопросы с банками, мягко говоря, не совсем были урегулированы. Кредиты тащили его на дно.
Третье – как бизнесмен, он старался расширить поле деятельности и отвлекал средства. Завод питьевой воды – отличная идея, но она не заработала. Дело-то хорошее, но нельзя использовать деньги, не достроив объекты. В этом было его «попадалово». Так бы он спокойно достроил. И, наконец, кризис его, конечно, накрыл.
Петля затягивалась постепенно. Он старался выкручиваться, как мог. Он же не хотел сам себе нагадить, хотел как лучше. На мой взгляд, нужно было идти немного другим путем. Должен был быть рядом какой-то человек, который мог бы его тормозить, втолковывать экономику, показывать, что надо доделать, а уже из свободных средств куда-то что-то вкладывать.
Нельзя строить планы по принципу: если вчера было хорошо, то и завтра так же будет. Но там были и факторы, никак не зависящие от Орлова. Вы ведь знаете, что он на участке по улице Неделина-Фрунзе занимался расселением частного сектора. А это более 100 млн рублей. Делал это под некие обещания старого мэра, но мэр ушел. Сейчас и город, и область активно помогают с этими объектами. На сегодняшний день у всех трех объектов есть новые застройщики, они получили положенную компенсацию в виде земельных участков. Так что достроим мы эти дома, и быстро, не сомневайтесь.
– А у другого вашего «клиента» Михаила Захарова и «Эксстроймаша» было то же самое, что и у Орлова? Что там послужило причиной финансовых проблем?
– У «Эксстроймаша» пока только процедура наблюдения введена. И нет, не так. Там кредита нет ни одного. Там причина в огромном объеме застройки. Это первое. Второе – люди, которые уже получили жилье, пусть и с опозданием в 3-4 месяца, стали массово обращаться в суды. Организовали такую кампанию не совсем порядочные «юристы». Так нельзя себя вести, это не юристы, для них надо другое слово подбирать. Ими должны заниматься, на мой взгляд, правоохранительные органы.
Люди начали подавать иски, а когда стали отсуживать первые деньги, пошел снежный ком исков. Люди не понимали, что тем самым преграждают себе и другим путь к достройке огромных домов. А там ведь свыше 1,5 тыс. дольщиков. Примерно 80 млн рублей «Эксстроймаш» вынужден был отдать по решению судов за просрочку. Эти деньги могли бы пойти на достройку, а большая их часть оказалась в руках жуликов от юриспруденции.
Я пытался объяснить Захарову, что надо как-то работать с людьми, могли бы не 80 млн рублей заплатить. Подписали бы мировое в самом начале и уже бы отдали вдвое меньше. Но работа была упущена. Собственно, процедуру наблюдения и ввели для того, чтобы тормознуть эту лавину. Они (Захаров и «Эксстроймаш») сейчас, на мой взгляд, «выплывают». У них есть 95%, чтобы выползти из этой ситуации спокойно. Нужно влить деньги в достройку объектов, и есть где их взять.
Группа компаний, в которую входит «Эксстроймаш», – это СУ-5. У СУ-5 есть куча объектов, которые они сейчас реализуют. Реализовав их, вложив в «Эксстроймаш», они могут вылезти, причем с прибылью.
– Как я понимаю, процедуру банкротства внешний управляющий должен привести к оздоровлению либо всё распродать. Закон дает на это 18 месяцев. А по Орлову процедура идет с лета 2016 года. Почему так долго?
– Там сначала было наблюдение, оно не входит в эти 18 месяцев. А наблюдение было достаточно длительным. Орлов искал деньги, пытался сам выползти из данной ситуации.
– Его обвиняют, что во время процедуры наблюдения он распродавал земельные участки в «Ясной Поляне» по заниженным ценам.
– Нет, там было несколько земельных участков, которые находились в залоге у банка, деньги вернули в банк. Я сейчас пришел, продаю такие же участки и не могу их продать. Всё хорошо вовремя. Какой-то момент был, когда Орлов их успел спихнуть. Я на сегодняшний день продаю имущество «Строй-града»: и то, которое в залоге у банка, и то, что вне залога. А банкроту ведь надо платить зарплату людям, а также гасить долги по налогам. По «Строй-граду» процесс движется к завершению.
– Среди дольщиков бытует мнение, что при проведении процедуры банкротства дольщики уравниваются в правах с остальными кредиторами, теряют право на недвижимость и получают взамен только право требования. То есть считай что ничего. Так ли это?
– Нет, параграф 7 закона «О банкротстве» защищает именно права дольщиков. Дома будут достроены, переданы дольщикам. У нас не конкурсное производство. Другое дело, вы правильно говорите, какое решение будет принято при проведении процедуры. Можно идти по-разному.
Я пошел по пути внешнего управления, это непросто. Потому что на сегодняшний день я пытаюсь помочь не только дольщикам, но и бизнесу, который выкупил первые этажи зданий. Их-то закон как раз не защищает. А на Неделина-Фрунзе вся коммерческая недвижимость выкуплена.
Весной прошлого года пытались внести поправки в Госдуму, чтобы защитить и бизнес при банкротстве застройщика, но они не прошли. Я, как нормальный человек, с постановкой вопроса не совсем согласен. Однако закон, даже несовершенный, есть закон, надо исполнять.
Учитывая всё это, я пытаюсь найти рациональное зерно. По «Строй-граду» конкурсное производство, может, и будет, только когда мы решим вопрос с дольщиками. Может быть, «Строй-град» к тому времени будет не нужен как организация. Там есть масса вопросов по налогам. Были они правильно начислены или нет, это другой вопрос, но поезд ушел. Всё хорошо вовремя. Я учил Орлова: «В кризисной ситуации всё надо делать по горячим следам». А победить бюрократический аппарат сегодня, когда ты сам уже в кризисе, я думаю, невозможно.
– Вы хотите провести собрание дольщиков «Строй-града» с целью создания товарищества собственников жилья. Люди теряются в догадках и начинают подозревать нехорошее. Поясните, что за ТСЖ и для чего оно?
– Я не хотел проводить собрание, но по закону обязан. Мы создали план внешнего управления, определились, как движемся. Но в законе прописана еще одна статья, согласно которой не ранее двух и не позднее шести месяцев я обязан провести такое собрание именно для дольщиков и создать ТСЖ. Конечно, нам никакое ТСЖ не нужно.
На меня сначала жалобу накатали, что не проводим собрание. Ну хорошо, провел. Принято решение не создавать ТСЖ. Дальше по закону с этим решением я обязан идти в суд, а затем происходит трансформация требований дольщиков в денежные обязательства. Если к этому времени дом еще не сдан, человек не квартиру должен тогда получить, а деньги. Я бы сделал это тогда, когда дольщиков не будет, когда трансформировать будет нечего.
– В качестве арбитражного управляющего судьба вас сводила с еще одним скандально знаменитым липецким застройщиком Андреем Шевелевым, который уже 12 лет строит и никак не достроит огромный дом в центре Липецка, на 50 лет НЛМК.
– Сталкиваться приходилось, но по другому объекту. Дело прошлое – три года судились. Много чего было, но не хочу ничего говорить. Бог ему судья.
– В ходу термин «обманутые дольщики». Люди, действительно, пострадали, не могут вселиться в уже оплаченное жилье. А если послушать строителей, никаких обманутых дольщиков нет вовсе, никто их не обманывал. Где правда?
– Я думаю, «обманутые» – это тогда, когда люди не получили жилье. На сегодняшний день, да, есть затяжка по времени, по срокам не выполнили. Но мы же что-то делаем, чтобы достроить их жилье, поэтому мое мнение: называть их «обманутыми» некорректно. «Обманутые» – это когда объект остался, а около него никого нет, директор сбежал, объект брошен.
– Если сравнить Орлова и Захарова, кто из них добросовестнее, порядочнее, что ли... Или внутри каждого живет жулик?
– Я бы сказал, что они оба в одной плоскости – чистой воды бизнесмены, которые пытаются заработать. Прибыль – их главный мотив. Но Захаров как экономист более грамотный, чем Орлов. Насчет порядочности я хочу сказать следующее: никому не безразлично, что о нем говорят люди. Это не пустяк. Ведь все мы смертны: сегодня ты здесь, а завтра там. Мы живем в этом городе. У нас есть дети. У тех, кто с нами общается, тоже есть дети. И с людьми, их проблемами надо быть предельно аккуратным.
– Юрий Васильевич, такая тема. Если хотите, можете не отвечать. Все, кого мы сейчас обсуждаем: и Орлов, и Захаров, и Шевелев – так или иначе сталкивались с уголовным преследованием. Орлов продолжает быть обвиняемым. Для чего возбуждаются такие уголовные дела, чтобы просто поставить галочку?
– На мой взгляд, людей, которые умеют организовывать производство, которые могут повести за собой других людей и которые все-таки при этом ответственны, но попали в силу разных обстоятельств в финансовую яму, сажать неправильно. Правильнее заставить работать и выполнять обязательства. От того, что кто-то завтра будет сидеть, новых квартир не появится. Насколько обоснованны такие дела, не моя компетенция судить.
– Почему, на ваш взгляд, Липецк является самым проблемным городом Черноземья с точки зрения обманутых дольщиков?
– В каждом городе своя численность населения. И мы можем спрогнозировать, какое количество жилья необходимо, какова покупательная способность. Грубо говоря, 5% населения в этом году может купить жилье. Так и надо рассчитывать на этот спрос, а не гнать больше и больше. Мы строим в три раза больше, чем люди могут купить. А теперь еще и покупательная способность резко упала. Мало того, что кризис, так еще и перепроизводство имеет место.
– Какие меры нужно принимать на региональном уровне, чтобы строительство перестало быть проблемной отраслью и главной головной болью властей?
– Важно своевременное планирование. Должно быть рассчитано, сколько нужно жилья. Зачем нужно перепроизводство в строительстве, если завтра это обернется тем, чем обернулось? Ведь этот кризис не первый. До этого был 2008 год. Мы прекрасно понимаем, что экономика никогда не идет ровно. То вверх, то вниз. В 2009 году мы уже понимали, что будет новый кризис. О нем все говорили, начиная с министерств. Знали, что кризис будет такой, что 2008 год покажется цветочками. Однако ничего не планировали, только гнали. Я могу судить только на своем уровне. Но могу сказать, что огромные мощности для строительства были задействованы нерационально. Притом что есть масса вариантов, рычагов у власти предостаточно. Кому-то дать лицензию на строительство многоэтажных домов, кому-то не давать, пусть малоэтажными занимаются. Власть же видит и знает, кто на что способен. Но мы расплодили эти строительные организации, которые начали конкурировать на рынке, не имея достаточной производственной базы. Конкуренции не выдержали и в итоге все начали проседать. Просто кто-то оставил себе небольшой надел, потихоньку делает и смотрит, чем всё закончится. А кто-то понахватал, как Захаров, и не может «переварить».
– Что думаете, всё закончится? В 2019 году в Липецке уже строить не будут?
– Почему? Достраивать-то надо.
– Это понятно. Я имею в виду, новое закладывать.
– Не знаю, надо это доделать.
