Воронеж. 13.06.2018. ABIREG.RU – Эксклюзив – Бизнесмен Евгений Юрченко занял пост вице-губернатора – первого зампреда правительства Воронежской области в конце марта 2018 года. В отличие от своего предшественника, господин Юрченко производит впечатление человека, который настроен серьезно повлиять на ситуацию в регионе. С учетом биографии чиновника, где затесалось несколько выпадов против системы, не приходится сомневаться, что Евгений Юрченко способен и будет принимать смелые и самостоятельные решения.
– Евгений Валерьевич, с Воронежской областью вас связывают «родственные узы», однако считается, что вас на должность вице-губернатора рекомендовал исполняющий обязанности зампреда правительства Дмитрий Рогозин. Так ли это?
– Я в этом вопросе откровенен: меня пригласил на эту должность врио губернатора Александр Гусев. История получилась интересная. Я всегда обращаю внимание на знаки и вещи, которые объективно от нас не зависят. У меня было много знаков по поводу возвращения на родину. Четыре года назад я находился в путешествии по Центральной Америке. В Гватемале я зашел после рыбалки в небольшой ресторан, и там были игровые автоматы, которые начали на русском языке вещать: «Если ты смелый, ты из Воронежа, подойди и сыграй!» Я подошел к хозяину и спросил, откуда у него эти аппараты. Он рассказал, что в Интернете искали, где купить игровые автоматы, а в Воронеже как раз шла активная борьба с казино, им пришло сообщение, что их отдают бесплатно, но с самовывозом. Позже на Панамском канале я встретил мужчину в футболке с надписью: «Воронеж» на груди. Я к нему подошел и спросил, как он связан с нашим городом. Он рассказал, что когда-то учился на Хользунова. А когда я был в Коста-Рике, появился третий знак, и я понял, что это судьба: мне посыпались звонки. Тогда, после ухода Александра Гусева, освободилась должность заместителя губернатора – первого заместителя председателя правительства Воронежской области, был объявлен публичный конкурс на замещение должности в правительстве. Многие мои друзья, люди, которые меня хорошо знали, посчитали, что я должен поехать в Воронеж. Я приехал – конкурс был хорошо подготовлен и произвел на меня очень серьезное впечатление. Было порядка 500 вопросов, тянули билеты, отвечали в два тура, после чего выбирались победители. Я вошел в тройку финалистов, по результатам был лидером. Однако в правительстве Воронежской области я не остался. Уже после конкурса я познакомился с Александром Гусевым.
– Идея вернуться в Воронеж вас не покидала эти четыре года?
– Эти четыре года я полностью посвятил оборонной промышленности. Я стал акционером всего российского авиастроения, вошел в состав совета директоров Объединенной авиационной корпорации. Особое внимание в совете обращал на деятельность ВАСО. Сейчас завод работает над «Ил-112В», «Ил-96-400М», занимается комплектующими ко многим современным самолетам.
Дело в том, что многие достижения в нашей стране были в периоды, когда идея и общие интересы стояли на первом месте. Например, когда строили сверхзвуковой пассажирский самолет или первые «Ил-86» и «Ил-96», которые взлетали в Воронеже и являлись флагманами движения промышленности вперед. В результате приватизации вся авиационная промышленность была раздроблена, акционирована и разошлась по разным рукам. У собственников – как правило, частных акционеров – общих интересов не было, поэтому пошла так называемая дурная конкуренция – кто у кого чего выгрызет. Кто получит заказы, а кто – нет. И предприятия, имеющие военные компетенции, потому что оружие пользовалось на тот момент спросом, оказались в выигрыше. Это иркутское объединение, которое выпускало самолеты «Сухого», «МИГовское» в Новосибирске, завод в Комсомольске-на-Амуре, который выпускал истребители и штурмовики. Получилось, что все, кто занимался гражданским авиастроением, в условиях капитализма, дорогих денежных средств стали неконкурентными. И наш дорогой, любимый Воронеж оказался на задворках. Самолеты недотягивали до Boeing и Airbus, спрос был нулевой, и произошло самоуничтожение предприятия гражданской направленности. Так как Воронеж не имел военных компетенций, а денежные средства получали те, у кого были военные заказы, он не развивался. Я сейчас являюсь председателем комиссии по объединению всех компаний, которые есть в ОАКе – их в общей сложности 89 – в единую организацию, в которой эти противоречия исчезают сами по себе. Воронеж будет не падчерицей, а частью большого механизма. Сейчас мы подписали документы, по которым в течение трех месяцев поступят 5,5 млрд рублей на авиазавод на развитие военного направления. Будут делать детали, крылья и собирать самолеты «Ил-112В».
– 5 млрд рублей – это только начало?
– Да. Авиация является одним из локомотивов и сейчас в большей степени ориентирована на военные заказы. Успешная кампания в Сирии – отсутствие потерь по вине отказа техники, высокоточное использование оружия – всё это сделано силами авиастроительного комплекса. Нам можно гордиться такими результатами. Следующий этап – развитие гражданской авиации. Если речь заходит о санкциях, все специалисты с придыханием говорят, что будет, если всего две компании – Boeing или Airbus – прекратят поставки запчастей в РФ. На лошадке вы до Хабаровска не доедете. Сейчас более 90% гражданской техники, которая летает по нашей территории, – это самолеты уже упомянутых выше производителей, а также Embraer и Bombardier. Мы пока эту конкуренцию проигрываем.
– Государство говорит об этом много лет, но ничего не меняется, если судить по ВАСО.
– Это по ВАСО я и привел пример. А в других регионах сейчас просто бум авиастроения: в Иркутске, Комсомольске-на-Амуре. В Казани начинают строить стратегические бомбардировщики, в Таганроге – новые гидросамолеты и так далее.
– Если вернуться к тому моменту, когда вы вошли в ОАК, получается, человек практически со стороны вошел в оборонную компанию и получил доступ ко всем военным тайнам?
– До этого я руководил огромной отраслью – связью. На момент моего прихода компания в 2002 году имела 476 тыс. сотрудников. И поверьте, у связистов в руках вся информация, гораздо больше тайн, в том числе и военных, чем это можно представить. Мы обслуживали все линии связи – как власти, так и Министерства обороны, ФСБ, МВД и т. д.
Не считаю себя человеком со стороны. Всю молодость я провел в Афганистане, на войне. С тех пор мое отношение к Родине и долгу существенно отличается от отношения людей, которым эта тема не близка. В дальнейшем мне это очень сильно помогало в жизни. Если вы занимаетесь вопросами обороны со знанием дела, изучив как отрицательный, так и положительный опыт, и представляете, как и для чего это устроено, вы являетесь экспертом и продолжаете глубоко изучать вопросы отрасли.
– Считается, что в России производство самолетов всегда будет убыточным. Вы заработали несколько миллионов рублей, купили пакет корпорации и вложили свои кровные деньги в убыточный проект?
– Совсем не так. Я не отделяю вопросы зарабатывания денег от увлечения работой. Если люди ставят для себя задачу просто заработать денег, это тупиковый вариант. Мы видим, чем это заканчивается. Нужно выстраивать жизнь так, чтобы вы чувствовали энергию и развивались, чтобы перед вами стояла определенная задача, важная для вас и соответствующая интересам государства. Если вы при этом еще и зарабатываете, модель поведения выбрана верно. Нужно выбрать направление, которое вы считаете перспективным. С 2000 года я считал архиперспективной связь, развитие Интернета и новых технологий. Именно поэтому среди предложений пойти финансовым директором в «Газпром», «РЖД» или финансовым корпоративным директором в «Связьинвест» я выбрал последнее. Я осмысленно делал всех менеджеров акционерами компании. Когда вы являетесь собственником или получаете опцион на акции, вы растите и развиваете эту компанию как свою, этой схемой пользуются во всем мире. Возьмем Apple, Boeing, Microsoft – люди зарабатывают не за счет зарплат, а за счет того, что увеличивают доход акционерам, в том числе и себе. Такая стратегия объединяет, а не разъединяет команду, и зарабатывание денег при этом является вторичным продуктом, а не первичным. Говоря конкретно об акциях ОАК, за последние три года рост составил 300%.
– Корректно вас называть миллиардером или все-таки нет?
– Зависит от того, что вкладывать в это понятие: что-то положительное или отрицательное. У людей сформировалось неверное, на мой взгляд, представление, что состоятельный человек – это либо бандит, либо вор. Я проводил сделки на миллиарды рублей, это большой опыт. В рыночных условиях то, что мы читаем в Forbes, – это оценка публичных активов, которые есть у человека. Но завтра они могут стоить как в два раза больше, так и вдвое меньше. Я с глубоким уважением отношусь к людям, заработавшим своим умом, талантом и трудом деньги, создающим рабочие места и выплачивающим серьезные налоги в бюджет. На таких людях основано благополучие Европы и Америки, быстрый рост Азии, устойчивость состоятельных стран Ближнего Востока. Но если я лидеров этого движения буду называть исключительно миллиардерами, со мной просто не будут разговаривать. Это будет неуважение к творцам, которые на своих плечах держат экономики целых регионов, идут на риски, реализуют проекты. Поиск таких людей и есть одна из моих главных задач на должности заместителя председателя правительства Воронежской области. Я шесть лет проработал в компании, в которой 25% акций было у Джорджа Сороса (он инвестировал в самые сложные годы, в 1997-м – почти 2 млрд долларов в российские телекоммуникации, выкупив 25% ОАО «Связьинвест»). И если бы я хоть раз обратился к нему «миллиардер», он бы долго смеялся, потом поинтересовался, не заболел ли я. Я обращался к Соросу исключительно «Балу» (так звали мудрого медведя в сказке Р. Киплинга, который учил Маугли жизни). С тех пор я к очень ограниченному кругу умных людей могу так обращаться.
– Вы наблюдали за судьбой региона из Москвы. Какие вы сейчас ставите перед собой задачи, что хотелось бы изменить, на что повлиять? И помимо обеспокоенности судьбой родины, что вас сюда привело? Вы могли строить политическую карьеру в Москве, там больше возможностей.
– Родина – она и есть Родина! Вы имеете не только политическую, но и энергетическую поддержку тех людей, с кем выросли, дружите. И многое можно реализовать дома. В качестве интересного примера могу назвать такой проект: у Воронежа есть город-побратим Шарлотт в штате Северная Каролина, в сложных климатических условиях. Раньше в нем отсутствовала промышленность. Местные законодатели приняли нестандартное решение – они отказались от всех налогов, которые берутся с инвестиционной и банковской деятельности на своей территории. В течение первого года у них открылось более 400 банков и инвестиционных компаний, второго – более 500. Туда перешли Bank of America и многие другие банки и инвесткомпании. Капитал очень подвижный, он движется в том направлении, где ему комфортно. Там были созданы условия для перемещения огромных денежных средств, а, уже переместившись, капитал принимал решение, что он хочет ездить по нормальным дорогам, вкладываться в развитие города и инфраструктуры, получать качественное медицинское обслуживание. Начнем с того, насколько капиталу комфортно приходить в Воронеж, защищают его или нет. Люди должны понимать, почему они находятся в этом месте. Абстрактный бизнесмен, заработав некую сумму денег, почему-то уезжает в Женеву и открывает счета там, а не в Воронеже. Общество должно относиться к капиталу уважительно, чтобы состоятельные люди как минимум не уезжали в Москву. Наша задача – создать условия для того, чтобы денежные средства пошли в Воронежскую область и чтобы они тут приживались. Как федеральные, так и частные.
– У вас есть идеи, как удержать компании, которые уходят? Например, недавно «Лукойл» заявил, что закрывает представительство в Воронеже.
– Мне поручено курировать большой блок, поэтому необходимо глубоко вникнуть и в формирование бюджета, и в инвестиционные отчеты, и в систему экономического стимулирования бизнеса, и во многие другие вопросы. Этим я и занимаюсь. Мы не можем создать одно единственное лекарство, которое решит все проблемы, – это должен быть целый комплекс. Я надеюсь, этим летом мы сформируем стратегию развития, в том числе и предложения для федерального уровня. Следующий шаг – это работа непосредственно с министрами, чтобы у них было представление, почему они хотят работать именно с Воронежем, а не направлять средства в другие регионы. Создание условий для прихода денежных средств в наш регион я ставлю для себя одной из приоритетных задач. Насильно никого в регионе удерживать нельзя. Как пела в одноименной опере Кармен: «Где нет свободы, там нет любви!»
– В вашей биографии руководителя телекоммуникационных компаний есть небольшой перерыв на работу в Сбербанке. Почему вы вернулись в банковскую сферу?
– Я действительно хотел построить карьеру в этом банке. А для выстраивания карьеры на федеральном уровне мне важно было поработать в территориальном управлении. Местное подразделение на тот момент находилось в очень тяжелой финансовой ситуации. Просрочка по кредитному портфелю составляла около 50%. Это был очень сложный проект, поэтому я пригласил свою команду из Воронежа. В течение полутора лет мы сделали его лучшим отделением РФ в 2008 году. На сегодняшний день просрочка по тамбовскому отделению составляет 0,7%. Позднее поступило предложение возглавить отрасль связи. Я стал руководителем «Связьинвеста», соответственно и «Ростелекома», объединил предприятия связи в одну компанию. Этот проект занял у меня 2,5 года. Он был мне очень интересен, потому что первый раз на этом проекте была реализована схема, когда сотрудники компании получают опционы на акции компании и занимаются тем, что увеличивают капитализацию структуры, главным акционером которой является государство.
– «Ростелеком» – это забюрократизированная структура, которая не могла конкурировать с современными IT-компаниями типа «Билайна», «МТС». Было много скепсиса – смогут ли люди перестроиться? Получилось? Замотивировали?
– Всё получилось. С момента, как сотрудники получили опционы на акции объединенной компании, капитализация увеличилась в 15 раз. Компания подошла к развилке: у кого-то было представление, что нужно развиваться по пути «дойной коровы», а у меня – что по пути совершенно самостоятельной рыночной компании. Я был убежден, что «Ростелеком» должен стоить 50 млрд долларов, а он сейчас стоит 3 млрд долларов. На самом деле, телекоммуникации и интернет-услуги – это перспективный и результативный вид деятельности. Весь мир идет по этому пути.
– Из ваших слов следует, что все проекты, за которые вы брались, были успешными.
– Признаюсь, у меня не было неуспешных проектов. Иначе зачем тратить время, силы и верить в несбыточные ожидания.
– А что за странный поступок был с покупкой космической капсулы?
– Не странный. В день 50-летия полета Юрия Гагарина в Нью-Йорке объявили о продаже спускаемого аппарата «Восток-3М», который был предвестником первого полета человека в космос. Еще до этого события были приняты закрытые распоряжения ЦК КПСС, согласно которым, как только состоятся два результативных полета подряд (!) с животными, на околоземную орбиту, в космос запустят человека. Это долго не получалось реализовать. Если посмотреть на капсулы спускаемого аппарата, страшно представить, что в кусочке оплавленного железа кто-то мог путешествовать в безвоздушном пространстве при температуре минус 220 градусов.
Когда в космос запускали на этом аппарате собаку, ее назвали Удача. А летчики – самые суеверные люди в мире. Мои бабушка и дедушка воевали. Дед был штурманом на пикирующем бомбардировщике, и у них был набор правил, которые нельзя было нарушать. Гагарин тоже относился к этой плеяде и выступил категорически против такой клички: «Нельзя Удачу запускать в космос. Если с Удачей что-то случится – это будет плохой знак, и она к нам не вернется». Сергей Королев долго спорил и сказал: «Как хочешь, так и называй». Гагарин назвал собаку Звездочкой.
Тогда же сделали точную копию космонавта. В голову модели поместили магнитофон, который воспроизводил на орбите песни ансамбля имени Пятницкого, чтобы понять, возможно ли восприятие звуковой информации непрерывно долгое время, а также передача ее на Землю. До этого момента никаких голосов не передавалось.
За 18 дней до полета Гагарина состоялся запуск: Звездочка благополучно приземлилась в Саратовской области. Так как вся работа тогда осуществлялась в плотной конкуренции с американцами, было принято решение оперативно запускать в космос человека.
В 1990-е годы раритетный спускаемый аппарат хранился в одном из институтов. Тогда же его жульническим путем просто выкрали из России. Аппарат запаяли в баржу и вывезли на турецкую территорию, а оттуда самолеты НАТО доставили его в США. Это была некоторая демонстрация превосходства над Россией, Советским Союзом: мол, всё, что вы цените, мы можем купить или продать.
Мне удалось с помощью друзей за границей поучаствовать в проекте Sotheby's. Блефовали, доказывали, что это арабы покупают. Проблема была в том, что корабль нужно было вывозить в Россию. А аноним не может что-либо вывозить за пределы США. Поэтому по требованию властей мы сказали, кто принимал участие в торгах и приобрел спускаемый аппарат. Тогда и узнали мою фамилию. После этого были большие проблемы на таможне, так как в декларации никогда не было космического корабля и никто не мог представить, что он будет пересекать границу. Это 300% пошлины или 200%, или вообще бесплатно? Но были юристы, которые доказали, что аппарат выпускался в СССР и принадлежит РФ. В итоге его удалось вывезти с помощью военной техники. Я передал его Московскому планетарию. Там это единственный объект, реально побывавший в космосе. Может, наступит момент, и я его привезу в Воронеж. И люди будут представлять, насколько велик подвиг тех, кто фантазировал, добивался, трудился и достигал таких высот. К аналогичным вещам можно отнести и изобретение сотового телефона, которое произошло в Воронеже в 1970-е. И сейчас есть проект, который я хотел бы поддержать, – это строительство памятника в честь данного события.
– Как ваша семья отнеслась к переезду после попытки в 2013 году?
– Для всей семьи родина – это Воронеж, здесь живут наши родители. Мама была преподавателем высшей математики ВГУ, папа работал в правительстве Воронежской области, курировал социальное направление, последняя его должность – руководитель соцзащиты. Поэтому моя семья никогда от Воронежа не отделялась, мы спокойно переехали – для нас нет разницы между Москвой и Воронежем.
– А у вас есть любимое место в Воронеже?
– Да, есть место силы, самое знаковое для меня – это высокий обрыв в районе поселка Рыбачий на водохранилище. Там великолепный вид. Но сейчас нечасто получается туда выбираться. А так, родственники по маме у меня все из Бобровского района, по папе – из Россошанского.
– А чем вы еще увлекаетесь?
– Путешествиями. Я посетил более 120 стран. Мне необыкновенно нравится Новая Зеландия и Черногория. Они совершенно разные. Новая Зеландия – это такая фантастическая страна, в которой люди выстроили модель идеального общества. С одной стороны, там действуют законы, присущие западной цивилизации. С другой стороны, это страна в Азии, впитывающая в себя разные культуры. Она построена на основе закона, и никто его не нарушает. Для человека из России удивительно, когда на рыбалке капитан корабля отпускает всех рыб, которые не соответствуют определенному размеру. Мы одни на корабле, а он отпускает рыб и говорит, что они меньше, чем положенные 35,5 см. Для местных же жителей непонятно, как можно о чем-то договориться, а потом не соблюдать договоренности. Поэтому они живут в гармонии с природой, с миром, друг с другом. А мы находимся в постоянной битве с кем-то и за что-то.
– А что нужно сделать, чтобы поговорка: «Строгость российских законов компенсируется необязательностью их исполнения» была не про нас?
– Для этого нужно начать с себя. Я путешествовал и путешествую для того, чтобы понять, как устроен мир за пределами моей страны. К сожалению, в России много людей, которые представляют мир, процессы, которые идут вокруг, одинаковыми всюду. Неизменными. А это не так! Мир совсем другой. Он сильно отличается от наших представлений. Нужно впитывать лучшие практики. Делать выводы из чужого опыта. Поступать нестандартно. Только так можно победить в конкурентной борьбе. Успеть за стремительными изменениями.
– Что бы вы могли посоветовать нынешнему поколению, чтобы оно стало счастливее?
– На мой взгляд, молодые люди должны задуматься, куда им двигаться. Сесть с ручкой и листом бумаги и начать писать: «Я хочу...» Определение приоритетов и задач для каждого человека очень важно: что он хочет изучить, к чему – стремиться, для чего он зарабатывает деньги, что хочет получить от своей работы и окружающих. Интересное дело заряжает позитивной энергией, дает крылья и помогает с радостью идти на работу, заниматься творчеством. Без этого добиться чего-то значимого очень трудно.
– Во всем мире не больше 3% людей ставят себе цели и занимаются планированием. В отдельно взятом Воронеже изменить что-то будет сложно.
– В 1990-е был один знаковый фильм – «Курьер». Он менял представление людей, переходящих из социализма в капитализм. Там есть чудесный момент, когда один из героев встречает друга во дворе и спрашивает: «Барыкин, о чем ты мечтаешь?» А тот говорит: «Зима на носу, а у меня нет пальто, болею часто». Тот отдает ему пальто и говорит: «Мечтай о чем-нибудь великом». На самом деле это очень правильно. Когда у человека есть правильная мечта и неземное желание ее достичь, он может творить чудеса.
Есть люди, которые определили для себя, что они могут управлять страной. А есть другие люди, которые сидят и только ругают всё, что происходит вокруг. Они ничего не достигают. Хотя, на самом деле, всё в руках человека. В США руководитель одного из крупнейших банков говорил мне: «Мимо каждого человека в жизни пробегала лошадь удачи, но не каждый смог на нее вскочить!» Ни один, оглянувшись назад, не скажет, что у него не было шанса. У всех был. Просто каждый относился к нему по-разному.
– Вы говорили, что будете опираться на воронежских друзей. У вас их много здесь?
– Очень много. Тысячи людей, которые пришли в мою жизнь разными путями, в том числе и из спорта – я занимался гандболом и вольной борьбой. Среди них много тех, кто правильно воспринимает этот мир. Это созидатели.
На моих глазах менялся Санкт-Петербург. Когда я туда попал, это был просто бандитский серый город, в котором не было никаких перспектив. Сейчас это культурная столица, всё сияет огнями. Но для этого нужно было пройти путь, направить денежные потоки, расставить менеджеров, объединить их для каких-то задач, перевести туда экономический форум – всё поменялось.
У нас тоже много возможностей. Воронеж в течение долгого периода, когда Петр I строил флот, считался столицей России. Столица была там, где находились Царь и его свита. Петр I провел в Воронеже более 500 дней. Не многие обращают на это внимание, но я горжусь тем, что Петр I приехал в Воронеж в 1696 году на строительство флота. Ему было 24 года! Он уже прошел школу в Европе, представлял, чего хочет. Он приехал 29 февраля, а 2 апреля было спущено три флагмана: «Принципиум», «Святой Марк» и «Святой Матвей», 27 декабря – «Апостол Петр» с 35 пушками. После этого было еще 50 барков. В 24 года Петр I вместе с группой единомышленников, командой патриотов, на деревянном корабле отправился захватывать турецкую крепость Азов. Он потерпел неудачу в первом сражении. Не сдался. Ретировался, перестроил корабли. Вернулся с 70-тысячным войском и измененным флотом. Захватил Азов и объявил о создании огромной Азовской губернии со столицей в Воронеже (!) В это трудно многим поверить, но это так!
– Надолго вы в Воронеж? Года на три-четыре?
– Проектов много надо реализовать. Это не одноразовая тема. Есть предприятия, которые нужно поддержать. Есть производства, которые нужно переводить в Воронеж. У нас суперудобное транспортное расположение, хорошие климатические условия, высокий научный потенциал. Если вы подойдете к карте РФ и подумаете, где бы вы хотели разместить свое предприятие, сможете показать мне более привлекательный регион, чем Центральное Черноземье? Если сравнить производство самолетов в Иркутске и Воронеже – только климатические условия дают фантастическую добавочную стоимость. В Иркутске вы должны бороться с морозами в 30-40 градусов, отапливать огромные ангары, в которых идут производство и сборка военных истребителей. Притом что они будут доставляться в центральную часть РФ и размещаться в Липецке или Воронеже. Как финансисты смогут доказать преимущество производства военной техники в Сибири, а не в Воронеже? Я не представляю.
– То есть в ближайшие четыре года аэродром ВАСО не будет застроен многоэтажками?
– Нет, наоборот, будет развиваться. И я считаю, что он должен быть загружен транспортной авиацией. Это очень перспективный проект по строительству терминала для транспортировки грузов. Воронежский аэропорт для этого нельзя использовать. Ведь над городом самое большое движение самолетов по южному направлению – Крым, Турция, Эмираты, Египет. Наш аэропорт Воронеж – это такая палочка-выручалочка для самолетов, летящих в южном направлении.
– При бывшем губернаторе упор был на сельское хозяйство, промышленность немного просела. При губернаторе-промышленнике и вас как первом заме приоритет немного изменится?
– Нет, всё, что наработано, так и останется. Но будут и новые направления – в этом я вижу свою задачу в команде Александра Гусева.
