Белгород. 31.07.2018. ABIREG.RU – Эксклюзив – Человеку, который руководит подразделениями МЧС, не нужно доказывать значимость профессии – он по долгу службы всегда в центре событий, требующих отваги, и воли, и самообладания, и способности принимать взвешенные решения. О годах службы в Минобороны и МЧС и трудном пути из лейтенантов в генералы – прямой разговор с начальником ГУ МЧС России по Белгородской области Сергеем Потаповым.
– Сейчас не многие мальчишки мечтают стать пожарными. Вы мечтали или случайно попали в профессию?
– Мечты стать пожарным не было. Сейчас я руковожу всеми подразделениями, которые входят в состав МЧС России, в том числе и государственной противопожарной службой, где трудятся профессионалы, которые этому обучались в специальных пожарно-технических училищах, а затем и в высших учебных заведениях. А я и не предполагал, что тут окажусь. Я окончил среднюю школу в 1986 году, сельскую Дмитриевскую, в Старооскольском районе, с единственной четверкой в аттестате, остальные были пятерки. И в 10-м классе решил стать офицером. Ни отец, ни дед, ни прадед не имели никакого отношения к военному делу. Все они, насколько я знаю, были крестьянами. У моего отца 46 лет стажа механизатором в колхозе – как видите, о династии речь не идет.
Я обратился в военный комиссариат Старого Оскола, хотел поступить в военное училище и оказался в Красноярске, в Сибири, за 5 тыс. км от дома – в качестве абитуриента Красноярского высшего командного училища радиоэлектроники войск противовоздушной обороны страны.
– Далековато. Почему там?
– В военном комиссариате меня спросили об увлечениях. Я метил в Харьковское танковое училище: отец механизатор, трактор я знал в совершенстве и еще в шестом классе уверенно им управлял, иногда работал за отца. Но в разговоре упомянул, что увлекаюсь радиоэлектроникой, я хорошо разбирался в приборах, ремонтировал телевизоры всей деревне, магнитофоны. И мне предложили по этому профилю три учебных заведения: в Киеве, в Вильнюсе и в Красноярске. Я был мальчик неглупый, понимал, что Киев и Вильнюс – это ближе к Европе и желающих, наверное, там будет больше. А Красноярск – думаю, глушь, подальше, поеду туда, шансов для поступления больше. Мама узнала, плакала четыре дня на крылечке. Но и там всё оказалось не так просто: почти четыре человека на место. Я успешно сдал экзамены, несмотря на высокий уровень конкуренции и фактор волнения. Вы же понимаете, деревенскому парню, если зайти в приемную комиссию, где одни полковники, от блеска звезд можно и в обморок упасть.
– А в МЧС вы как оказались в итоге?
– Я отучился четыре года, получил звание лейтенанта, по распределению попал в Республику Коми АССР тогда.
– Другой край земли.
– Конечно. Меня распределили служить в район Крайнего Севера, недалеко от Воркуты, в шахтерский город Инта. Потом я 20 лет менял места службы по России. В 2002 году у меня скончался отец, мама осталась одна, и я решил подыскать место службы поближе, чтобы помогать ей. Я был в воинском звании подполковника, обратился в главное управление с просьбой взять меня на службу. В Москве мне сделали предложение, от которого нельзя было отказаться. И так с 2005 года я оказался в МЧС. Шесть лет отработал в Москве, возглавлял войсковую часть гражданской обороны. После этого с 2008 года возглавил Центр управления в кризисных ситуациях Центрального федерального округа. Тогда система антикризисного управления только выстраивалась.
– В чем особенность или сложность управления таким подразделением? Вас учили быть военным, но ведь гражданская оборона – это немножко другая сфера?
– В МЧС России есть и военная служба – этап, который я прошел в Москве. Командование войсками гражданской обороны более-менее плавно позволило мне переквалифицироваться. Гражданская оборона для меня была темным лесом – защита населения, пожарная безопасность, безопасность на водных объектах. Даже аббревиатура РСЧС, то есть Единая государственная система предупреждения и ликвидации чрезвычайных ситуаций. Постепенно вникал, учился всему самостоятельно.
– Какой вы руководитель?
– Тяжело самого себя оценивать. Я достаточно строго спрашиваю со своих подчиненных, но никогда не позволяю себе кого-то ругать без причины. Всегда прислушиваюсь к мнению других. У нас аппарат большой, у меня шесть заместителей по направлениям. Важные решения (не оперативные, по ликвидации чрезвычайных ситуаций, здесь всё четко, по алгоритму) принимаются коллегиально. Я даю поручение секретарю собрать хурал и выслушиваю каждого из шести заместителей. За годы работы я убедился, что это надо делать обязательно, потому что спонтанно принятое решение в одном лице, еще и под действием эмоций, может очень навредить в последующем.
– С семьей вы советуетесь?
– На рабочие темы – нет. Я считаю, это неприемлемо. Что касается детей, то как они могут что-то советовать мне? Это раз. Два. Если супруга начинает управлять каким-то процессом, где муж работает, то он уже не руководитель.
– Понятно, здесь волевое решение мужчины.
– Абсолютно верно. Но в свое время супруга меня подтолкнула к принятию одного из самых сложных решений – о переходе на службу в МЧС после 20 лет в Министерстве обороны. Я командовал батальоном в Оренбурге. Мы посоветовались, приняли решение, что я буду увольняться. Она работала бухгалтером в службе тыла и несколько дней подталкивала меня написать рапорт об увольнении. Мне было тяжело себя переломить. Теперь она говорит, что если бы я не уволился, то генералом бы не стал. Почему? Потому что я попал в замечательный период развития МЧС России, когда с 2005 года службой руководил Сергей Шойгу. Суть работы я понял, когда первый раз принял участие в широкомасштабной ликвидации чрезвычайных ситуаций, это было крушение самолета под Смоленском с президентом Польши на борту, когда погибло 96 человек, все члены правительства. Определенные политические силы и сейчас пытаются играть на этом. Хотя там никакой политики нет, это доказано и международным авиационным комитетом. Было вмешательство в действия пилота. Командира корабля заставили садиться в условиях плохой видимости. А потом были крупные лесоторфяные пожары... И когда ты в этом процессе участвуешь, чувствуешь, насколько ты нужен и важен, когда люди надеются на тебя и ты им помогаешь, я понял, что эта профессия замечательная, самая гуманная и востребованная.
– Вы можете назвать своих наставников? Кому вы обязаны формированием своего мировоззрения или с кого берете пример?
– Конечно, я с теплотой в душе и с благодарностью вспоминаю первого моего командира полка, полковника Сергея Кузнецова. Следующий командир полка – полковник Александр Бурцев. Потом служил под руководством командира бригады, полковника Сергея Коробцева. Эти офицеры настолько внушали уверенность, такие мужественные полковники, у которых в лице ничего не дрогнет при принятии решения, смотришь – чувствуется глыба. С благодарностью вспоминаю начальника Центрального регионального центра генерал-лейтенанта Павла Плата, он сейчас продолжает службу в Министерстве обороны.
– К увлечениям. Вы охотник со стажем?
– Нет. До этого у меня не было ни времени, ни возможностей, а когда приехал сюда в 2011 году, по совету одного очень хорошего товарища попробовал, и меня так засосало, что караул. Практически зимой каждый выходной я выезжаю и сына старшего тоже приучил. Здесь есть охотхозяйства специальные, где можно приобрести путевку, это всё носит легальный характер.
– Вам нравится сам процесс или результат – добыча?
– И то, и другое. Во-первых, охота – это природа, когда сидишь в ожидании зверя или на вышке, на номере стоишь, вдыхаешь огромное количество свежего воздуха, особенно зимой, это релакс на всю предстоящую неделю. Во-вторых, это азарт, мужское дело. У нас на генетическом уровне заложено: нужна добыча, должен кормить. В-третьих, то, что мы добываем, – это чистейший экологический продукт, который в магазине не купишь. В последние годы мы практически не покупаем мясо в магазине. Например, у нас до прошлого года было очень много дикого кабана. Когда после введения карантинных мероприятий на него объявили охоту, вне сезона проводился отстрел, и популяция очень снизилась. Если добыл кабана, да еще и не одного, считай, мясом обеспечил всю семью надолго, они же таких размеров попадаются, что мама не горюй.
– С кем вы охотитесь? Друзья, коллеги?
– Это близкие друзья, другие руководители правоохранительных структур и родственники.
– Сейчас у многих второе увлечение – горнолыжные курорты. Вы тоже причастны?
– Нет, к сожалению, с лыжами не дружу. Модное увлечение, но на него времени не хватает. Охота – это процесс длительный: не так что поехал, за час что-то сделал и вернулся. Это занимает и полдня, иногда и полночи. Пока подумываю попробовать снова стать на коньки, в молодости я очень хорошо катался и в хоккей играл. Думаю, это навык из тех, которые не забываются. Посмотрим.
