Белгород. 02.08.2018. ABIREG.RU – Эксклюзив – Нынешний депутат Белгородской областной думы Юрий Селиверстов в последнее время отошел от активной политической деятельности, сейчас он возглавляет кафедру и преподает в Белгородском технологическом госуниверситете. Но за свою карьеру он успел поучаствовать в создании ракетных комплексов «Пионер» и «Тополь», а затем стать первым мэром областного центра и возглавить первую областную думу. В беседе с «Абирегом» он рассказал о конфликтах с областными властями, чем ему не нравится нынешний депутатский корпус и что хотел бы изменить в жизни.
– Где вы учились и с чего начинали трудовой путь?
– Я родился в Воронеже, но прожил там несколько месяцев, пока мама была студенткой. А вырос и жил в Старом Осколе, где были родители мамы и папы. Там же окончил школу, поступил в Ленинградский механический институт. Сейчас это Военмех имени Д. Ф. Устинова. Это институт, который готовит специалистов для оборонных отраслей.
– По какой специальности обучались?
– «Производство летательных аппаратов, ракетная техника». По распределению был направлен в Белгород. Я окончил институт в феврале 1979-го, а незадолго до этого, в 1977-м, здесь началось производство комплектующих элементов ракетного комплекса «Пионер», который тогда был известен как знаменитая ракета СС-20. На тот момент завод использовал суперсовременную технологию производства деталей из композитных материалов. Мы делали элементы транспортно-пусковых контейнеров (ТПК), и на этом же заводе производился весь корпус ТПК. В начале 1980-х здесь же начинались испытания типовых и установочных комплексов «Тополь». На этом предприятии я проработал 12 с половиной лет. Начинал простым инженером в конструкторском бюро, дошел до главного технолога завода, защитил кандидатскую диссертацию. Работал бы и дальше, если бы не перестройка и попытки подружиться с Западом, в результате чего были уничтожены все комплексы «Пионер». В тот же период почти свернули все работы по «Тополю». В итоге наш завод закрылся. Сейчас там готовят солод для пива, хранят алкогольную продукцию.
– Вы с обидой прямо говорите.
– Конечно, с обидой. Уникальные технологии, по тем временам ничего подобного нигде и близко не было. Мы на 10 шагов опережали всех по технологиям. К сожалению, всё это было уничтожено. Мы и сегодня в области создания военной техники занимаем ведущие позиции. Я до сих пор связан с людьми, которые работают в ОПК, со своим родным институтом. Знаю, что проделана большая работа. Она начиналась еще в 1980-х, сегодня они получили реальное воплощение в изделиях, продемонстрированных президентом РФ.
В 1990 году я пришел работать в «Технолог» (БГТУ имени В. Г. Шухова – прим. ред.), на кафедру механического оборудования. На волне всех перестроечных демократических явлений баллотировался в городской совет.
– Как этот процесс происходил: вам кто-то предложил или вы сами решили?
– Мы тогда собирались в дискуссионные клубы, в КПСС своеобразная демплатформа появилась. Я был сторонником демократических преобразований в партии. После 19-й партийной конференции мы поняли, что никаких изменений не планируется, поэтому образовалась группа радикально настроенных людей. Я, правда, не был активистом, но принимал участие в дискуссиях, в митингах. В результате на волне всеобщей демократической эйфории в марте 1990-го прошли выборы в городской совет. Я тоже выставил свою кандидатуру и победил. Это были первые альтернативные выборы, которые не регулировали со стороны властных структур.
В новом городском совете мы создали депутатскую группу, фракцию «Демократическая Россия». Я ее возглавил. Это была оппозиционная фракция.
– Люди, которые вошли в тот горсовет, и сейчас работают в регионе?
– Многие потерялись, но не все. Так, Владимир Кожевников у нас в университете работает. Владимир Бабин – постоянный возмутитель спокойствия – тоже не теряется. В 1990 году мы принимали решение о создании первой городской газеты «Наш Белгород», где он был первым главным редактором. Было иное время, мы все немного по-другому смотрели на мир. Тогда была какая-то эйфория, надежда, что многое можно изменить. После печальных событий конца 1991 года (сначала август, потом декабрь, развал СССР) встал вопрос уже о России как самостоятельном государстве, о переформировании органов власти. Меня назначили главой администрации города Белгорода, как сейчас помню, указом президента 13 января 1992 года.
– Тогда восприятие новой должности каким было для вас?
– Честно говоря, были большие сомнения.
– Почему?
– Я был немного знаком с городским хозяйством, а до ухода с завода около полутора лет был секретарем парткома. Я понимал, какие проблемы есть, но не очень понимал, как их решать. Не горел желанием становиться мэром, но так сложилась ситуация. Не буду называть фамилии, но мы предлагали возглавить город авторитетным влиятельным людям. Все они отказались, посчитали, что это не то время и не то место. В итоге я оказался на этой должности. Конечно, время было сумасшедшее: денег на зарплаты постоянно не хватало, коммунальные службы работали на пределе.
Было много незавершенных объектов. В микрорайоне Салют стояло 10-15 коробок без окон и дверей, потому что денег на завершение строительства не было. Самое главное, городу не хватало инженерной инфраструктуры: не было коллектора, не было достаточного количества воды, водозабор не работал, не хватало тепла. Основное внимание нужно было сосредоточить на создании и восстановлении инженерных коммуникаций. В течение года был достроен пятый водозабор, запустили западную котельную и мощный коллектор на улице Харьковская. Мы сделали всё возможное, чтобы оживить город, дать ему перспективу развития. Когда достроили дома, возникли другие проблемы – начались самозахваты. У нас была огромная очередь из офицеров запаса, которые после завершения службы выбирали Белгород как место жительства. В ней скопилось около 200 семей офицеров. А они люди решительные и пошли на самозахват квартир. Плюс бандитизм, расстрелы... Одним словом, шли криминальные разборки. Всё это накладывалось на катастрофическую нехватку денег.
– Какие решения для вас были самыми сложными в тот момент?
– Самое сложное решение было вообще согласиться на работу главой администрации. Было много сомнений. В семье вообще все были против. Отца у меня к этому времени уже не было, он рано ушел из жизни, а мама и жена были категорически против: «Куда ты лезешь, зачем тебе это надо?» Тем более я работал в институте, по тем временам зарплаты были приличные. Честно говоря, я до сих пор не уверен, что поступил правильно.
– С чем связаны эти сомнения?
– В душе я всё равно остаюсь оборонщиком. Тяга к ракетной технике до сих пор не пропала. Если бы можно было вернуть время, я бы, наверное, отказался от должности, уехал бы в Питер. Тем более у меня там много знакомых, родной институт, теща там живет. Я бы наверняка нашел себе работу в системе оборонной промышленности. Думаю, было бы лучше. Но как получилось, так получилось.
– С областными властями были конфликты?
– Мы всегда на первое место ставили интересы города, стремились выстроить самостоятельную систему управления. Да и сам я старался быть достаточно самостоятельным человеком в своих поступках и суждениях. Конечно, некоторым это не нравилось.
С первой областной администрацией, которую возглавлял Виктор Берестовой, мы были в постоянных конфликтах. Я защищал интересы города, а областные власти «тянули одеяло» на себя. Тогда областная и городская администрации по статусу были почти равны: оба руководителя назначались указом президента. Только он и мог отправить меня в отставку, хотя областное правительство пыталось повлиять на принятие такого решения.
– Вы были председателем первого созыва Белгородской областной думы. Расскажите о начале вашей депутатской карьеры.
– Депутатская карьера началась как раз с выборов первой думы в 1994 году. Тогда можно было совмещать работу на исполнительных должностях и депутатство. Посчитали, что главе города нужно быть в областной думе. Областное руководство не очень этого хотело, я так понимаю. В качестве конкурента на выборах мне был выставлен тогдашний председатель областного совета профсоюзов Генрих Боцманов – фигура сильная, яркая, известная, пользующаяся популярностью. Понятно, что не просто так его поставили и поддержали. Но в итоге я с первого тура попал в облдуму.
После избрания меня пригласил Евгений Савченко, который в октябре 1993 года был назначен главой администрации, и предложил возглавить областную думу. Мне все эти карьерные решения давались с большим трудом, надо просто знать ситуацию: 1993 год – расстрел Белого дома, ликвидирована вся парламентская структура по всей стране, начиная от сельских советов и заканчивая Верховным советом. Только в декабре избрана первая Государственная дума, Совет Федерации (он тогда избирался на два года). Все понимали, что роль парламентов и всех представительных органов очень незначительная. Поэтому многие расценивали предложение уйти с должности главы города в областную думу не как карьерный рост, а наоборот.
– Как вы сейчас оцениваете значимость представительных органов?
– Пик эффективности в работе представительных органов пришелся на конец 1990-х. Безусловно, сейчас их влиятельность существенно ниже, чем тогда. Мы все-таки вошли в эпоху авторитарного правления. Я не говорю, что это плохо, кстати. Со временем у меня взгляды серьезно изменились. Наверное, после пережитых 1990-х стоит 20 раз подумать, прежде чем вернуться к той «демократии». Думаю, для России, тем более в эпоху реформирования и сложной международной ситуации, авторитарный стиль – это спасение. По крайней мере, сейчас я не отношусь к этому явлению так критично, как 20 лет назад.
В то же время считаю большой ошибкой, что в настоящее время роль представительных органов сведена к минимуму. Депутаты приходят на сессии и зачастую формально голосуют за принятие тех или иных решений.
– То есть так было не всегда?
– На протяжении 25 лет я наблюдаю трансформацию самого депутатского корпуса. Были разные периоды. С моей точки зрения, сегодняшние депутаты могли бы быть более активными, более принципиально или даже более творчески подходить к некоторым вопросам. Понятно, что сегодня есть лидер как на государственном уровне, так и на областном. Спорить ни с тем, ни с другим особо никто не хочет. Однако программы, которые реализуются в области, проходят через думу, поскольку это связано с финансированием. При более тщательном обсуждении депутатами и на экспертном уровне можно было бы сократить число ошибок.
