Воронеж. 04.12.2018. ABIREG.RU – Эксклюзив – В начале весны «Абирег» пролил свет на острый конфликт между двумя известными воронежскими бизнесменами – главой строительной компании ООО «Специализированный застройщик «Выбор» Александром Цыбанем и владельцем ООО «Стегра Ойл» Ваге Степаняном. Как удалось выяснить изданию, крупный застройщик обвинил подрядную организацию в мошенническом хищении «долевых» квартир, которыми он расплачивался за поставки электрооборудования. «Выбор» обнаружил, что компания «Стегра Ойл» якобы по поддельным договорам получила недвижимость и продала ее, в полном объеме не выполнив свои обязательства перед контрагентом. В результате местная полиция возбудила уголовное дело об особо крупном мошенничестве (ч. 4 ст. 159 УК РФ). Ущерб строительной компании был оценен в более чем 300 млн рублей. Полицейские предъявили обвинение самому господину Степаняну, объявленному в международный розыск, и сотруднику «Стегра Ойл» Артуру Алавердяну. Подозреваемой по делу проходит и менеджер «Выбора» Инна Бортникова.
До последнего времени руководство обеих компаний публично и широко не комментировало разбирательство. С позицией «Выбора», привлекавшего внимание к конфликту с помощью дольщиков, которым было предложено оплатить квартиры во второй раз, общественность знакома благодаря освещавшимся в СМИ материалам уголовного дела. С позицией ООО «Стегра Ойл» – благодаря выступлению общественника Александра Брода, чье внимание к делу привлекли адвокаты Ваге Степаняна. Сам господин Степанян согласился откровенно побеседовать с «Абирегом», чтобы полностью изложить свое видение дела. Впоследствии издание готово отразить точку зрения его оппонентов.
– Ваге Грантович, расскажите, как и когда началось ваше сотрудничество с «Выбором».
– В феврале 2013 года я единолично основал, а с июня 2014 года возглавил ООО «Стегра Ойл», в котором до нынешнего момента одновременно исполняю еще и обязанности главного бухгалтера и кассира. В самом начале деятельности компания специализировалась на оптовой продаже электротехнической продукции, а к началу 2015-го наладила производство электрощитового оборудования. Этим занималось образованное совместно с зятем Александра Цыбаня Вадимом Загариным ООО «Завод Энертех», в котором у меня было 49% долей, а у Загарина – 51%.
Сотрудничать со строительной компанией «Выбор» компания «Стегра Ойл» начала в июле 2013 года. Тогда мы заключили первый договор поставки, в соответствии с которым «Стегра Ойл» обязывалась поставлять, а «Выбор» оплачивать согласованные спецификациями поставленные товары. Оплата товара должна была осуществляться путем перечисления денег на расчетный счет. Но с самого начала «Выбор» навязал нам и практически всем поставщикам и подрядчикам бартерную схему расчета. За поставленные товары и услуги строительная компания расплачивалась квартирами. Такая схема расчета была более выгодна «Выбору» и менее выгодна его контрагентам. Потому что, чтобы получить деньги, эти квартиры необходимо было еще продать. При этом подрядчики и поставщики несли финансовые и временные издержки. Например, «Стегра Ойл», перепродавая квартиры, теряла на этом около 15%. «Выбор» же без существенных вложений денег строит сотни тысяч квадратных метров. На мой взгляд, это делалось с целью «оптимизации» налогообложения и финансирования строительства.
– Почему же вы не ушли от сотрудничества с «Выбором»?
– Тут нет никакой загадки. Несмотря на вышеперечисленные сложности, благодаря деловым и человеческим качествам моих сотрудников, наша деятельность приносила прибыль. Хочу лишь подчеркнуть – мне были не нужны квартиры «Выбора». В хозяйственной деятельности ООО «Стегра Ойл», как и других поставщиков, они были без надобности. На самом деле бартерные квартиры являлись формой расчета, которой не было альтернативы.
– Как происходил расчет между ООО «Стегра Ойл» и «Выбором»?
– В разный период времени долговые обязательства периодически появлялись то у одного, то у другого предприятия. К примеру, в 2015 году долг «Выбора» перед компанией «Стегра Ойл» за поставки превышал 50 млн рублей, а сам «Выбор» несколько раз кредитовал нас квартирами на десятки миллионов рублей.
«Выбор» периодически составлял список подрядных квартир, которые предназначались именно для расчета с поставщиками и подрядчиками. Из этих списков риелторы, которые занимались реализацией наших квартир, выбирали подходящие, и мы писали письма на имя заместителя генерального директора «Выбора» с просьбой оформления договора долевого строительства (ДДУ) на данные квартиры. Письма от имени ООО «Стегра Ойл» наш сотрудник Артур Алавердян передавал в основном руководителю отдела продаж Марине Григорьевой или менеджеру отдела Инне Бортниковой.
За весь период нашего сотрудничества несколько раз действовало авансирование квартирами в строящихся домах «Выбора» в счет расчета за будущие поставки. Например, в июне 2016 года – на 20 млн рублей, а в октябре – еще на 70 млн рублей. Через год у нас была устная договоренность на новый кредит, который не успели документально оформить и перенесли на начало 2018-го. При авансировании квартирами в бухгалтерском учете сумма отражалась как долг ООО «Стегра Ойл» перед «Выбором», но в документах для регистрирующих органов – как полный расчет. Это делалось по указанию Александра Цыбаня, но по какому механизму это учитывалось внутри «Выбора», мне неизвестно. Цыбань не мог не знать, что, предоставляя такие квартиры авансом, он сам или от его имени менеджеры «Выбора» вынуждены подписывать не только договоры, но и обязательные для последующей регистрации в Росреестре справки об оплате, согласие об уступке прав требования. Таким образом, обвинение в том, что «Стегра Ойл» мошенническим путем похитила более 300 млн рублей, так как еще не погасила задолженность по ДДУ, считаю надуманным. Факты же свидетельствуют о том, что аналогичная форма взаимоотношений между нашими компаниями присутствовала неоднократно и считалась обычной практикой, никому даже в голову не приходило считать это преступлением. Думаю, является неоспоримым фактом то, что порядок оформления и передачи квартир, предоставленных «Выбором» «Стегре» в порядке авансирования, ни каким образом не отличался от такового в отношении 139 квартир, по версии следствия, «украденных» у «Выбора».
На мой взгляд, трудно понятный механизм бартерной схемы и мог привести к путанице, в результате которой между «Выбором» и компанией «Стегра Ойл» были заключены ДДУ на большие суммы, чем размер поставок и оказанных услуг. Но здесь нет намеков даже на признаки преступления – нет умысла, нет хищения. Это обычные хозяйственные отношения, которые даже спором можно назвать с очень большой натяжкой. Сразу же после возникновения данной ситуации я неоднократно выражал готовность признать и погасить любую сумму долга, обоюдно утвержденную после проведения совместного финансового аудита и тщательного анализа хозяйственной деятельности. Что и сейчас подтверждаю.
Обвинение в хищении квартир абсурдно, хотя бы по тому что это невозможно сделать физически. Квартиры нельзя унести и спрятать. Тем более они на тот момент еще не были даже построены. Возбужденное уголовное дело считаю необоснованным, не соответствующим реальному положению дел, следственные действия – односторонними, обвинения – надуманными.
– Фигурантом уголовного дела являетесь не только вы...
– Да, еще и менеджер отдела продаж «Выбора» Инна Бортникова, которая проходит то ли подозреваемой, то ли обвиняемой, а также менеджер по продажам ООО «Стегра Ойл» Артур Алавердян. Он – мой племянник.
В обязанности Алавердяна в «Стегра Ойл» входили регистрация договоров в регистрирующих органах, продажа квартир и получение денег. Он имел нотариально подтвержденное право подписывать документы от имени компании. После подтверждения сотрудником «Выбора» возможности заключить ДДУ Алавердян в их офисе расписывался в договоре. Со стороны «Выбора» вместо Александра Цыбаня, как правило, это делала Инна Бортникова, а в ее отсутствие – другие менеджеры отдела продаж. С момента передачи письма до заключения ДДУ Алавердян ничего не делал и не мог никак повлиять на принятие решения. Это исключительно функционал сотрудников «Выбора». Считаю абсурдным обвинение в его адрес, что он якобы в соучастии со мной занимался многолетним хищением квартир «Выбора». Совершенно очевидно, что его единственная вина заключается в том, что он приходится мне племянником. Именно поэтому действия, направленные на его задержание, и возможность дальнейшего заключения под стражу – это на самом деле очередная попытка оказания давления на меня. Очевидно, что предъявление обвинения и его арест были осуществлены лишь для этого. На самом деле действия Алавердяна до июня 2016 года и после (период вменяемого «преступления») были идентичными, хотя следствием и трактуются совершенно по-разному.
– В чем именно обвиняется Артур Алавердян?
– В том, что он якобы «ввел в заблуждение» сотрудников «Выбора». Пообещал, мол, что поставки от компании «Стегра Ойл» будут продолжаться. Но это же полный абсурд! Ведь поставки и на самом деле продолжались, все заявки выполнялись, хотя Артур к поставкам не имел никакого отношения. Это не входило в его обязанности, и об этом в «Выборе» было хорошо известно.
Алавердян вместе с представителем «Выбора» сдавал ДДУ в регистрирующие органы. После получения наших зарегистрированных экземпляров договоров он приступал к заключению договоров цессии прав. Они заключались исключительно в офисе «Выбора», за эту услугу в кассу «Выбора» оплачивалось по 10 тыс. рублей за каждый договор. Алавердян там только расписывался за ООО «Стегра Ойл». После сдачи на регистрацию он получал деньги в качестве полной оплаты, а также первоначального взноса для ипотечных квартир. Это происходило иногда в офисе «Выбора», а иногда в офисе компании «Стегра Ойл». Все наличные деньги, которые Алавердян получал от граждан по договорам уступки прав требования, передавались в бухгалтерию или лично мне, а затем поступали либо в кассу, либо на расчетный счет ООО «Стегра Ойл».
– А в чем обвиняется Инна Бортникова?
– В том, что «подделывала» подписи Цыбаня на договорах, не имея на это никакого права. Как я понимаю, основным аргументом для возбуждения уголовного дела является именно этот факт.
Хочу отметить, что обвинения в адрес менеджера «Выбора» Инны Бортниковой в том, что она подделывала подписи Цыбаня с целью хищения квартир, не лезут ни в какие ворота. Реальность такова, что каждый подрядчик и большинство покупателей квартир напрямую знают, что Цыбань никогда лично не ставил свою подпись в договорах. Он даже физически не может успеть подписать такое количество договоров. Хочу подчеркнуть: за «похищенные» 139 квартир в кассу «Выбора» официально поступили 1,39 млн рублей. Излишек такой суммы не заметить было невозможно. Бухгалтерия «Выбора» со своего расчетного счета перечисляла деньги за «страховку» каждой из 139 квартир. Сделки оформлялись в офисе «Выбора». Юристы «Выбора» присутствовали при сдаче договоров в Росреестр. Все сделки занесены в базу данных «Выбора». Его финансовому отделу эта информация доступна в круглосуточном режиме. Всё это неоспоримые факты. И обвинение Бортниковой в том, что она втайне от «Выбора», да еще и в сговоре со мной и Алавердяном «похитила» указанные квартиры, считаю полностью безосновательным.
– Она всегда ставила подписи от имени руководства?
– Это делают менеджеры по продажам квартир исключительно с разрешения руководства. Бортникова была одним из таких сотрудников. Это являлось практикой делового оборота «Выбора». Несложной почерковедческой экспертизой следствие могло бы подтвердить или опровергнуть мои слова. Но почему-то проводится экспертиза подписей только в 139 договорах, а не в примерно 500, заключенных между нашими компаниями. Многочисленные факты подобного рода дают мне основание утверждать, что реальной целью следствия является не беспристрастное расследование дела – все действия просто подгоняются под заранее предопределенный результат. Не говоря уже о том, что ситуация с подписями Цыбаня в договорах со всеми остальными подрядчиками аналогична! А то, что на данный момент Цыбань ставит под сомнение законность подписей на ДДУ, напоминает бомбу замедленного действия. Таким образом, у Цыбаня всегда остается возможность с помощью независимой почерковедческой экспертизы аннулировать любой договор в удобное ему время и в нужной ситуации. По большому счету судьба всех приобретенных квартир у «Выбора» – а это десятки, если не сотни тысяч покупателей – зависит в большей степени от настроения и личного отношения Цыбаня к подрядчику или сотруднику «Выбора». В любой момент Цыбань может заявить о незаконности оформленных ДДУ и либо потребовать повторной оплаты, либо оставить дольщиков без права на распоряжение жильем. Это подтверждается и тем, что за подписью Цыбаня дольщикам рассылаются письма, в которых он требует от граждан еще раз заплатить за спорные квартиры, а на встрече с ними сообщает, что на квартиры наложен арест. При этом людям говорят, что без наложения ареста на квартиры не было бы состава преступления и что на период следствия они являются вещественными доказательствами. «Выбор», подавая в рамках уголовного дела исковое заявление к ООО «Стегра Ойл» и одновременно требуя от граждан еще раз заплатить за квартиры, стремится получить двойную выгоду: и с компании «Стегра Ойл», и с покупателей. Думаю, что это явно недобросовестное поведение.
– Квартиры могут быть вещественными доказательствами?
– Нет, квартиры не могут быть вещественными доказательствами, так как их еще нет в природе. По заключаемым между «Выбором» и ООО «Стегра Ойл» сделкам ни квартиры, ни права собственности на них не переходили к нам. Такого права в Росреестре зарегистрировано не было. Компания «Стегра Ойл» получала права требования. Кроме того, спорные квартиры не находились в собственности и у «Выбора». Если «Выбор» формальным поводом для наложения ареста считает якобы неисполнение ООО «Стегра Ойл» своих обязательств, это не проблема дольщиков. Это как раз тот вопрос, по которому с первого дня возникновения проблемы компания «Стегра Ойл» многократно обращалась в «Выбор» с предложением провести полный расчет взаимных обязательств, предлагая всевозможные пути по разрешению данного хозяйственного спора. Но наши предложения остались без ответа.
«Стегра Ойл» ведет прямой диалог с гражданами, которые приобрели у нее квартиры «Выбора». Ни один из дольщиков, с кем состоялась личная встреча, на настоящий момент не имеет претензий ни ко мне лично, ни к компании «Стегра Ойл». Напротив, после изучения версии «Выбора» и следствия о якобы совершенном хищении покупатели прямо назвали ее выдуманной, невозможной для реализации. Ответственными за сложившуюся ситуацию они считают руководство «Выбора».
– Пытались ли вы разрешить конфликт с «Выбором» до возбуждения дела?
– Я с самого начала предпринимал все возможные меры, чтобы разобраться как в размере долга, так и в причине его образования. Нам же предоставляли распечатку расчетов, выполненную в программе, которую использует «Выбор», никем не подписанную. И каждая последующая сумма всегда отличалась от предыдущей на десятки миллионов. Складывается впечатление, что «Выбор» создает мне искусственные препятствия в том, чтобы я смог начать рассчитываться. Это дает мне основание предполагать об истинных намерениях по «отжатию» моего бизнеса, а правоохранители вольно или невольно в этом ему помогают, лишая меня возможности быть на работе и во всем разобраться.
Первым делом, чтобы исключить возможность диалога на равных, после всего минутного телефонного разговора со мной, без предварительных претензионных процедур руководство «Выбора» написало заявление в МВД, сразу же выдав желаемое направление – не разобраться в ситуации, а именно возбудить уголовное дело. Одновременно с подачей заявления из «Выбора» уволился финансовый директор, на котором в первую очередь лежали обязанности по контролю состояния взаимных расчетов между нашими компаниями. На мой взгляд, оба этих обстоятельства могут находиться в зависимости друг от друга.
Уже на первой встрече с Цыбанем 7 февраля я выразил свою готовность погасить долг, независимо от причин его образования и размера. На следующий день я представил предварительный письменный график с суммой и способами погашения и в присутствии двух заместителей генерального директора «Выбора» Наумова и Цыбань-Загариной сам Александр Цыбань одобрил мой график. В рамках этих договоренностей я делал поставки даже с опережениями. Однако буквально через несколько дней по непонятным мне причиним Цыбань передумал и всеми возможными способами начал парализовать мою работу.
Во время следующей встречи Цыбань в присутствии своего зятя Вадима Загарина сообщил, что еще есть возможность «решить всё мирно» и обойтись без возбуждения уголовного дела. Для этого он озвучил два условия: первое – выплата ему до конца недели 50 млн рублей, второе – передача доли в компании «Энертех» (то есть фактически принадлежащего мне производственного оборудования, на котором она работает) ему или его зятю. В этом случае он гарантировал прекращение давления правоохранительных органов. Я не могу сказать, откуда взялась сумма в 50 млн рублей. От этого предложения я отказался, и на следующий день, 28 февраля, было возбуждено уголовное дело. Я узнал об этом только через месяц.
Очередная встреча состоялась 7 марта. К этому времени юристами наших компаний был составлен проект договора по урегулированию спора. Однако Цыбань не был готов соглашаться ни с одним вариантом, кроме озвученного им ранее – 50 млн рублей и оборудование, на котором работает «Энертех». В противном же случае он обещал отказаться передавать квартиры 139 дольщикам и таким образом добиться моего ареста. Забегая вперед, скажу, что спустя несколько месяцев он использовал этот маневр, но число «обманутых дольщиков» сократил до 39.
Во время всех последующих встреч добиться консенсуса так и не удалость, поскольку Цыбань был согласен только на свое первоначальное предложение. Другие варианты он не рассматривал. Мои ответные просьбы не дискредитировать мою фирму уголовным преследованием не были услышаны. Последний раз с Цыбанем и Загариным встретились 13 апреля в аэропорте Шереметьево. Вероятно, понимая, что я не смогу в кратчайшие сроки передать 50 млн рублей, Цыбань ограничился требованием передать его зятю производственное оборудование. Я не мог на это согласиться, поскольку это оборудование является залогом возможности погасить вероятную задолженность перед «Выбором». Тогда Цыбань, на мой взгляд, окончательно понял, что я не хочу уступить производство. В ходе разговора я заявил, что через три дня буду дома в Воронеже. На четвертый день со встречи в моей квартире прошли обыски. Меня там не оказалось, так как я заболел и задержался в Москве. В этот же день были допрошены Бортникова и Алавердян, а последний еще и задержан без всяких на то оснований. Это не моя оценка. Даже следствие сообщало (при свидетелях), что не видит никаких оснований для ареста Алавердяна, но уже через несколько часов вышло в суд с ходатайством об аресте. И такие метаморфозы в этом деле не редкость!
– Сейчас Артур Алавердян под домашним арестом?
– Да, скоро уже семь месяцев.
– Вы знаете, на какой стадии сейчас находится уголовное дело?
– Расследование продолжается, ранее шел допрос свидетелей. Вероятно, следствие намерено добиваться моей экстрадиции. Но так как я являюсь гражданином Армении, а по Конституции Армении страна не выдает своих граждан, не знаю, насколько это целесообразно. К тому же у следствия есть много возможных путей для того, чтобы получить мои показания по делу. Не секрет, что я ни от кого не прячусь, не скрываюсь. Мое местонахождение воронежским следователям давным-давно достоверно известно. Мало того: до этого разговора я по собственной инициативе уже направлял в полицию Воронежа письмо с моим видением ситуации.
– Ваши представители говорили, что вы хотите вернуться в Россию, чтобы урегулировать проблемы. Вы думаете, это возможно?
– Да, конечно, я хочу вернуться. Ведь всё, чего я добился в результате слаженной работы сотрудников моих компаний, разваливается. А это созданные десятки рабочих мест, организованное с нуля производство товаров с высокой добавленной стоимостью, реальный сектор экономики. Это и общественная деятельность, и незавершенные социальные проекты. Можно долго перечислять...
Но пока благодаря усилиям моих «заклятых друзей» – руководителей «Выбора» – продолжается уголовное преследование, я не могу вернуться в Россию для урегулирования всех вопросов, потому что сразу же буду арестован. Кроме того, так как полицией Республики Армения по запросу правоохранительных органов РФ мне избрана мера пресечения в виде подписки о невыезде, фактически я лишен возможности выехать за пределы государства и вернуться в Россию, так как, таким образом, буду вынужден нарушить избранную мне меру пресечения. Я намерен в рамках существующих юридических процедур способствовать следственным органам Российской Федерации и Республики Армения в установлении истины в деле. Уверен – беспристрастное, с учетом позиций всех сторон расследование приведет к прекращению уголовного преследования. А возникший спор в хозяйственных отношениях вернется в хозяйственно-правовое поле. Тогда не останется никаких препятствий для моего возвращения.
