Воронеж. 23.01.2019. ABIREG.RU – Аналитика – Прошедший в середине января под руководством губернатора Воронежской области Александра Гусева региональный совет по развитию агропромышленного комплекса ознаменовался небольшой, но содержательной дискуссией: можно ли считать коневодство в Воронежской области отраслью (или направлением) в АПК или это лишь отдельные предприятия? Губернатор коневодство отраслью считать отказывался («отрасль – это хотя бы 400 млн годовой выручки»), глава Бобровского района Анатолий Балбеков напомнил о двухвековой истории воронежского коневодства («а экономики там никакой нет»). Вопрос, что называется, подвис. Корреспондент «Абирега» решил проехать по местам спора и неожиданно узнал, что все пути воронежского коневодства ведут в Гонконг.
Подтекст спора такой – если это единичное предприятие, то оно может претендовать на господдержку только в виде гранта, что ниже по статусу, чем защищенная строкой в бюджете субсидия. Вероятно, и по размеру грант должен быть меньше, чем субсидия. Но предприятий два: АО «Хреновской конный завод» (существует с 1776 года) и ООО «Конный завод «Чесменский» (с 1778 года). На двух предприятиях содержится более полутысячи голов. Для сравнения: на третьем выкупленном частником после банкротства новоусманском конном заводе «Культура» всего 10 кобыл и один арендованный жеребец. Других предприятий, занимающихся коневодством, на территории Воронежской области нет. А подобных по масштабам конного дела нет и во всем Черноземье.
Графские развалины
240 лет назад Чесменский был филиалом Хреновского, но потом судьбы заводов причудливо тасовались – они то уходили в казну, то становились собственностью царской фамилии, то на оборонку работали, то на спорт. Конезаводы находятся в 50 километрах друг от друга. Это если по дороге. По прямой через лес вдвое меньше, но сегодня переехать из одного в другой, минуя Бобров, невозможно. Лесная дорога, которую прорубали крепостные графа, давно утрачена. Здания обоих заводов являются историческими памятниками эпохи классицизма. Но сохранившийся полностью в первозданном виде архитектурный ансамбль (центральная усадьба и конюшни) Хреновского завода, построенный по проекту знаменитого Жилярди, является памятником русского зодчества первой категории. Сегодня он имеет унылый вид, хотя это еще не графские развалины, но фасады, похоже, не видели краски с советских времен. С гламурными разговорами о потенциале внутреннего туризма как-то не вяжется, а накануне 250-летнего юбилея завода всё это выглядит и вовсе печально. А ведь потенциально по туристической привлекательности в Воронежской области Хреновской сравним только с Дивногорьем. В 2015 году бобровский туристический маршрут «Провинциальный экспресс», кульминацией которого было посещение Хреновского завода, стал победителем всероссийской турпремии «Маршрут года», на которую претендовал 121 соискатель.
Мы не будем углубляться в историю, разве что чуть-чуть. Для начала стоит напомнить, что орловские рысаки – это самая известная русская порода лошадей в мире и самая распространенная в России. В русской тройке «коренником» должен быть орловский рысак. «Орловцы» не имеют никакого отношения к Орловской области, а были выведены скрещиванием датских и голландских пород с арабскими скакунами в Воронежской губернии, в имениях графа Алексея Орлова-Чесменского, примерно в 1784 году. Алексей Орлов – один из организаторов дворцового переворота 1762 года, младший брат фаворита императрицы Екатерины II, победитель турок в Чесменском бою 7 июля 1770 года (день воинской славы России) и похититель княжны Таракановой, покровитель Ломоносова и корреспондент Жан-Жака Руссо. Именно Орлов ввел в России моду на цыганское пение, первую цыганскую капеллу он привез из похода против турок – выкупил из румынского рабства и дал вольную.
В 1776 году Алексей Григорьевич получил в дар от императрицы 120 тыс. десятин (130 тыс. га) земли с крепостными (4 тыс. дворов) на территории нынешнего Бобровского, Таловского, Аннинского и Бутурлиновского районов. Если бы граф жил сегодня, он был бы всего лишь четвертым по величине латифундистом Воронежской губернии.
После смерти Екатерины в 1796 году император Павел решил перезахоронить своего отца Петра III, к убийству которого были причастны браться Орловы. Алексея заставили нести корону перед гробом, после перезахоронения Орлов сбежал за границу и вернулся лишь после смерти Павла.
Дочь Орлова в 1845 году продала пришедшие в упадок заводы в казну, и почти век командовали заводами генералы, а обслуживали лошадей солдаты. Заводы имели стратегическое значение и были, по сути, первыми «номерными» предприятиями страны. Хреновской завод – № 10, Чесменский – № 20. Лошадей приходилось эвакуировать и в гражданскую (в Тамбов), и в Великую Отечественную войны (в Курган). На исходе брежневской эпохи в Хреновском стали разводить арабских скакунов. Самые северные в мире «арабы» пережили перестройку, 1990-е и были «секвестированы» по экономическим соображениям совсем недавно – в 2012 году. Нет, на колбасу лошадей здесь не пускают. Лошадей, даже загнанных, здесь не пристреливают, а отдают в хорошие руки по символической цене.
Вообще, в коневодстве есть несколько направлений – есть и мясное (в мусульманских регионах), и кумысное. Воронежское коневодство – племенное и спортивное. Во всем мире, точнее в США, Эмиратах и Франции, спортивное коневодство – прибыльный бизнес, но там племзаводы, вырастившие лошадь, получают не только призы, но и часть доходов с тотализатора. В России представить такое невозможно.
Бобровские орловцы могут хвалиться десятками мировых рекордов резвости, а лошади Хреновского завода наибольшее число раз выигрывали главный приз для орловских рысаков – приз Барса. Барс – имя первого орловского рысака.
Говоря о бобровских конезаводах и их проблемах, нельзя не упомянуть их связь с судьбой главы района Анатолия Балбекова. Анатолий Иванович начинал свой трудовой путь в 18 лет рабочим Чесменского конезавода, с этим заводом связано девять лет его жизни (с перерывом на армию и учебу), а в главы района Балбеков избирался с должности директора Хреновского завода. Думаю, если бы не Балбеков, коневодства в Воронежской области давно бы не было, а исторические здания приспособили бы под рестораны и гостиничные комплексы, как это происходит повсеместно. В разговоре с корреспондентом «Абирега» Анатолий Иванович отметил, что его далеко не всё удовлетворяет в нынешнем состоянии Хреновского завода. «Проблема в том, что само государство сегодня не заинтересовано развивать конное дело», – говорит Балбеков, имея в виду скорее федеральный центр. Ведь в последние годы из областного бюджета коневодство все-таки поддерживается, пусть и весьма скромно.
История есть – экономики нет
На начало 2018 года в Бобровском районе лошадиное поголовье насчитывало 528 голов, из которых 462 лошади – это орловские рысаки. Несмотря на хроническую убыточность племенного коневодства маточное поголовье многие годы не сокращается – 157 голов. Это самое большое маточное поголовье орловского рысака в России. Областной бюджет дотирует содержание племенных лошадей на 50%, что не позволяет покрыть все расходы. Балбеков мечтает о 80%. Еще одно предложение Балбекова – субсидировать за счет областного бюджета покупку племенных лошадей, что стимулировало бы покупку лошадей в сельском хозяйстве. Аналогичная программа действует для крупного рогатого скота, и в ее необходимости и эффективности никто не сомневается. Деньги не такие уж и большие в масштабах области. На совете по АПК Анатолий Иванович попросил увеличения дотаций с 20 млн до 40 млн рублей, или по 75 тыс. рублей на лошадь.
В 2018 году облбюджет дотировал содержание маточного стада на 2,6 млн рублей, 19 млн рублей было выделено на содержание молодняка. Содержание лошади (без испытаний) обходится в 174 тыс. рублей в год. Еще 20 тыс. рублей требуется на амуницию для лошади. Для выявления жеребцов-производителей требуется испытывать не менее 60% молодняка, но в нынешних экономических реалиях завод может себе позволить испытывать лишь каждую десятую лошадь. Испытания никак не субсидируются. Скажем, испытания на Центральном московском ипподроме 10 лучших лошадей завода обходятся в 3 млн рублей в год. Призовые, разумеется, не покрывают указанной суммы. Остается надежда на меценатов или инвесторов.
Основной доходной частью в коневодстве является продажа лошадей (продавать жеребят можно, как только их оторвут от матери, то есть с шести месяцев), но основная масса продается по весьма скромным ценам – от 50 тыс. до 90 тыс. рублей. Ценник на животных, имеющих спортивный потенциал, колеблется от 170 тыс. до 200 тыс. рублей. Но спортсмены – это минимум двухлетки. Соревнования, на которых можно поднять свою «трансферную стоимость», начинаются с четырех лет, к этому возрасту лошадь успевает «проесть» 856 тыс. рублей, не считая затрат на испытания. Есть, конечно, и уникальные особи ценой в районе 1 млн рублей и выше, но это единичные случаи (примерно раз в несколько лет) – экономику на них не сделаешь. На Хреновском вспоминают, что около 10 лет назад одного из жеребцов продали за 20 тыс. евро на аукционе, а, например, за 2018 год самая дорогая лошадь была куплена за 200 тыс. рублей.
Нынешние владельцы заводов пришли сюда в середине «нулевых». И отношение инвесторов к лошадям, и общая ситуация на двух заводах оказалась, мягко говоря, очень разной.
При приватизации Хреновского конезавода образовалось около 900 владельцев, получивших бездокументарные акции. К моменту продажи АО инвестору в 2004 году на предприятии работали около 600 человек. Коневодство хоть и было визитной карточкой и именем предприятия, но было далеко не основным его направлением. Сегодня АО «Хреновской конный завод» – это крупное, преимущественно растениеводческое предприятие, работающее не только в Бобровском, но и в Таловском и Бутурлиновском районах, 20% из 30 тыс. га посевных площадей отводится под сахарную свеклу. В убыточном конном направлении работают 53 человека со средней зарплатой в 16 тыс. рублей. У растениеводов Хреновского зарплата вдвое выше – более 30 тыс. рублей. Есть еще две небольших молочных фермы на 1 тыс. голов. Никаких капиталовложений в конную часть инвестор за все годы владения активом не делал. Но, по крайней мере, лошади не голодали. Наверное, в отличие от тех, кто за ними ухаживает.
На конезаводе есть музей и действует областное образовательное учреждение «Хреновская школа наездников», в которой учатся 200 человек. 150 учащихся – иногородние, и логично было бы перевести учреждение на федеральный уровень, но очень уж своеобразная специализация – тренер-наездник.
История появления инвестора на Хреновском начиналась довольно романтично. Нынешний владелец предприятия, молодой банкир и молочник Андрей Бесхмельницкий (в 2004 году ему было 36 лет и он имел состояние в 700 млн долларов) в начале «нулевых» собирал империю «Юнимилк» из разрозненных молочных заводов. Среди его партнеров назывались Роман Абрамович и Андрей Блох. Заводов было почти 40, и один из них располагался в Бобровском районе. В один из приездов в Бобровский район молочник вместе с женой и дочерьми решил посетить конезавод. Дочки уже занимались верховой ездой. Семья миллионера влюбилась в орловских рысаков, и жена с детьми даже остались на неделю жить в очень скромной гостинице при заводе. О сделке договаривались на областном уровне, и Балбеков, хотя и был сторонником привлечения нового инвестора, узнал о сделке чуть ли не последним. Акции у работников скупили быстро, но не у всех (кто-то из акционеров уже умер, а родственников не сумели разыскать, кто-то заупрямился). Бесхмельницкий приобрел «для души» 89% предприятия (СМИ оценили сделку в 500 тыс. долларов). Пообещал «сохранить выведение орловских рысаков приоритетным направлением работы предприятия», обновить автопарк и вложить в коневодство за три года 100 млн рублей. Про «приоритеты» и 100 млн рублей вы уже поняли. Какое-то время Бесхмельницкий подражал графу Орлову. Во всяком случае, требовал от тогдашнего директора конезавода заняться скупкой соседних земель, чтобы было «120 тыс. десятин, как у графа». Консолидацию графских земель провести он так и не успел. Но увеличил земельный банк с 9 тыс. до 30 тыс. га. Еще Бесхмельницкий обещал вложить в предприятие в целом 20 млн долларов (по 10 млн долларов на каждые 10 тыс. га пашни), но и эти планы остались неосуществленными.
Почти сразу после покупки Хреновского Бесхмельницкий совершил главную сделку в своей жизни: объединил свой «Юнимилк» с мировым производителем Danone и уехал развивать свой молочный бизнес в Латвию, где также занимался скупкой молокозаводов. Из Латвии «новый граф» прислал на завод управляющего Роландаса Чакандса. Латыш в любви к лошадям уже не клялся, а занимался тем, что давало наибольшую экономическую отдачу в тот момент. То есть свеклой. Он скончался от онкологии совсем недавно, в январе 2019 года. Сейчас предприятие живет без руководителя.
Сам Бесхмельницкий летом 2018 года впервые за много лет посетил предприятие лично. Бывший футболист луганской «Зари» заехал в Россию на чемпионат мира. Каких-то кардинальных изменений конная часть (бедная падчерица при богатой мачехе) на себе не ощутила. Впрочем, обвинять его в том, что его энтузиазм к лошадям иссяк, тоже сложно. Насильно мил не будешь. В Пензенской области, например, в 2017 году конный завод был на грани закрытия до вмешательства местного губернатора – у лошадей не было корма, а люди сидели без зарплаты. Зато как приятно в своей биографии писать: «Является владельцем единственного в России предприятия, специализирующегося на выведении орловских рысаков». Так что речь о продаже предприятия сегодня не идет. На Хреновском судачат, что владелец живет и работает в Гонконге – строит новый молочный завод. Думаю, там ему не до лошадей.
За время владения Бесхмельницкого Хреновским заводом произошло необычайное по меркам местного коневодства событие: впервые за 250 лет поголовье Чесменского завода превысило поголовье Хреновского.
Чесменский бой под Бобровом
История Чесменского завода гораздо менее пафосна, чем Хреновского. Его стены являются памятником, но не шедевром архитектуры, его лошади собирали значительно меньше призов, да и у самого предприятия гораздо меньше земли – всего 6,2 тыс. га. Так что для прокорма не только 300 лошадей, но и 4,5 тыс. коров земли под выпас приходится арендовать у соседей.
Владельцем ООО «Конный завод «Чесменский» является сельскохозяйственное предприятие «Митрофановское», которое, в свою очередь, принадлежит известному бобровскому аграрию Виктору Котову. Является ли Виктор Васильевич единственным владельцем предприятия не юридически, а фактически, мы сказать не можем. В районе говорят, что у предприятия несколько совладельцев, часть из которых не хочет себя афишировать. С 2014 года гендиректором является Андрей Бочаров, с его именем связано интенсивное развитие животноводческого направления конезавода. Сегодня поголовье КРС Чесменского – 4,5 тыс. голов мясной абердин-ангусской породы, из которых 2,5 тыс. голов составляет маточное стадо.
С 1987-го и до выхода на пенсию в 2014 году бессменным руководителем предприятия был известный специалист-коневод Николай Чернышов, начинавший работать на Чесменском в далеком в 1980 году вместе с Балбековым. Сегодня Николай Михайлович, признанный всероссийский авторитет в области племенного коневодства, является председателем совета директоров Чесменского. В заслугу Чернышова надо поставить то, что за все годы маточное поголовье не уменьшалось.
Общее поголовье рысаков на Чесменском составляет 256 голов, из которых 87 маток. Еще есть отделение тяжеловозов – семь кобылиц-маток. Тяжеловозов используют на предприятии в качестве тягловой силы. Лошади обслуживают лошадей. В конной части Чесменского народу работает меньше – 33 человека, зарплата побольше, чем у соседей, но не кардинально – 20 тыс. рублей летом, и 25-30 тыс. рублей зимой (у тех, кто работает с матками). «Экономики» в коневодстве в Чесменском тоже нет, предприятие закладывает 15 млн рублей плановых убытков. Андрей Бочаров рассказал «Абирегу»: «Когда мы приходили на хозяйство, условие, поставленное главой района, было таким – сохранить орловское коневодство. Землю нам дали, за счет растениеводства плановую убыточность преодолевали. Всех денег не заработаешь, а слово надо держать».
На этом бы можно закончить обзор воронежского коневодства, но есть притча, объясняющая, откуда в бобровской глуши появились кони, и которую грех было бы не вставить в финал.
Было это давным-давно. Возле села Чесменка простирались топкие болота. Ехал там мужичонка – Иван Еремеев из села Березовка. Вдруг увидел он монаха с посохом, а места те пользовались дурной славой, редко кто останавливался, потому что сразу конь в трясине вяз. Взмолился монах с просьбой подвезти его. Пожалел его Иван, посадил на телегу. Едут они, и повел монах разговор с Иваном о том, что больно у Ивана лошаденка плоха да худа, да и сам он болен. А ведь есть тут источник со святой водой чудотворной. И должен Иван на том месте колодец вырыть. И пить из того колодца да лошадей своих поить. И обретут они здоровье, и снизойдет до них благодать Божья, а кони их станут самыми быстрыми и выносливыми на свете. И указал монах на то место. Посмотрел туда Иван и удивился. Обернулся – глядит, а монах исчез. Поставили всем миром на том месте колодец. И пошла слава об этом чудотворном колодце, особенно среди бездетных. У колодца построили часовню и стали служить молебны. Над колодцем много раз видели свечение в форме церкви и куполов. Когда дочь самого графа Орлова, Анна, излечилась здесь святой водой, решено было построить мужской монастырь. В монастыре в дни больших церковных праздников собиралось до 7 тыс. прихожан. В революцию сожгли монастырь дотла, но лошади так и остались самыми быстрыми и выносливыми на свете, а у святого колодца и в наши дни служатся молебны.
