Чем измеряется активность бизнеса? В чем разница между бизнесом и предпринимательством? И куда, в конце концов, из России делись специалисты по плановой экономике?
Галина Меренкова: Дмитрий, вопрос к вам как к преподавателю экономики и как к специалисту в области экономического планирования одновременно. Готовят ли наши вузы сейчас специалистов в области экономического планирования? Востребованы ли они рынком?
Дмитрий Ломсадзе: Могу сказать сразу: специалистов по прикладным вопросам бизнеса вообще у нас не готовят. Да и практическими навыками управления бизнес-процессами преподаватели высшей школы не владеют. Ну, не было у людей такой жизненной практики. Но самое главное, что до недавнего времени никто из собственников и не был заинтересован, чтобы в его штате был специалист, способный осуществлять реальный анализ хозяйственной деятельности. Каждый хозяин бизнеса, как правило, принимает решения на основании своих эмпирических знаний и той практики, которая у него сложилась. А когда действительность ставит перед ним необходимость выбора правильного решения, возникает ступор: сороконожка задумывается, с какой ноги пойти и, главное, куда?
Почему-то считается, что в рыночной экономике, куда мы активно идем, такие специалисты не нужны. Но дело в том, что экономика капитализма — это и есть плановая экономика! Но не формально-советская, когда государство директивно определяло, сколько народу надо штанов, сколько пуговиц, и всем ли повезет с ширинками на молнии. 
Понятно, что применение научной системы пооперационного хронометража Тейлора в ларьке, торгующем «Сникерсами», — это смешно. Но ведь сегодня и в крупном бизнесе планирование сводится, в лучшем случае, к бюджетированию.
К сожалению, у нас еще не сложилась культура делового оборота, во всем доминирует дилетантское и поверхностное отношение к вопросам эффективности бизнеса, к стратегическому планированию. Если нет потребности в объективном видении своего бизнеса, желании сделать его прозрачным и долгосрочно эффективным, ни о каких специалистах в этой области речи быть не может.
Меренкова: Как вы считаете, отражают ли традиционно используемые виды бизнес-отчетности реальное положение дел внутри бизнеса?
Ломсадзе: Как мне кажется, текущие бухгалтерская и финансовая отчетности не отражают реальных экономических процессов. У нас в любой, самой «белой и пушистой» структуре как минимум три вида учета: один для всех, второй для себя и третий (корпоративный) для компаньонов. Но о том, что же на самом деле у нас внутри реально происходит, государство в любом случае не в курсе. И уж коли объективно сложилась такая практика — значит, и планирование должно быть трехслойным, как минимум. Один бизнес-расчет мы понесем в банк для обоснования получения кредита и его обеспечения, другой предназначается для налоговой инспекции, чтобы не позволить государству на законных основаниях оставить нас без штанов, третий вариант оставим себе, чтобы таки ответить на главный вопрос: покупать ли уже новый джип или все же еще повременить? Кстати, на мой взгляд, норма предпринимательского дохода — вопрос вопросов для российского бизнесмена. На объективные для Запада 10 — 15% наценки не каждый готов, хочется ведь больше. Сейчас вон строители плачутся, маржа у них стала 100% вместо былых 300%. Как жить?!
Меренкова: Одним из обязательных требований для выхода компании на IPO является прозрачная и ясная финансовая отчетность по международным стандартам на протяжении последних трех лет. Мне иногда кажется, что это придумано специально для России или уж, как минимум, под влиянием ¬изучения нашей действительности. Они, видимо, посмотрели, что у нас тут творится, и сказали: «Нет. Сначала начните вести дела как во всем мире положено, а потом мы поговорим…».
Ломсадзе: Основная проблема в том, что активность в бизнесе у нас измеряется мерами индивидуальной предприимчивости и смекалки. Наш человек получит свой заветный джип в любом случае: он «кинет» партнеров, он просрочит или совсем не будет рассчитываться по задолженностям, он что-то реструктуризирует, где-то договорится, а если нет, то «решит вопрос» через уважаемых людей… Но, результат этот не будет долгосрочным. Ведь любая модель эффективного бизнеса основывается на том, что ты «точно-вовремя» входишь в рынок, ты понимаешь его логику и масштабы, более того, ты хочешь долгосрочно доминировать на нем. Это не какие-то сверхзадачи — это нормальная практика цивилизованного предпринимательства. У нас же своя логика бизнеса, и в общем виде звучит она так: «Когда мои деньги отобьются?».
У большинства наших новорожденных бизнесменов вполне стандартная схема: магазин открыл — «бабки» за полгода отбил, дальше все мое, как хочу, так трачу. Ни о какой «подушке безопасности», я уж не говорю — «стратегии развития» или «бизнес-планировании» речи не идет. Исключения крайне редки.
Меренкова: На воронежской ниве есть исключения?
Ломсадзе: Я часто своим студентам привожу в пример Михаила Носырева. Мне нравится логика бизнеса и ход мыслей этого человека. Сами судите, он реализовал проект обновления «Спартака», и теперь это не просто кинотеатр, а целая философия новой эстетики: новое качество коммуникаций, новое качество услуг и в конечном итоге — новое качество жизни. Подобные примеры можно привести и со многими другими представителями воронежского бизнес-сообщества, чьи проекты уже реализованы или реализуются в нашем Воронеже, превращая его в культурную и деловую столицу Черноземья.
Меренкова: До кризиса с настоящей конкуренцией мало кто был знаком, рынок мог переварить огромное количество компаний. С наступлением кризиса ситуация ужесточилась — либо разорение, либо начинай внедрять нормальные технологичные бизнес-инструменты. Что вы думаете по этому поводу?
Ломсадзе: Механизм саморазрушения был запущен в 1986 году — и процесс еще не закончился. Даже по формальным признакам. Когда пошел процесс слияния ФРГ и ГДР, первое, с чего начали западные немцы: они взрывали все, что было с советской системой связано. Просто сносили все эти заводы, работавшие на войну. А у нас они до сих пор стоят. Это такая ситуация полураспада. Мы, как говорит Жириновский, пока еще государство-гермафродит, до сих пор с первичными признаками не определились. Нового класса бизнесменов, тех, которые собственно и должны созидать, а не растаскивать, у нас пока нет. Мы до сих пор так и не объяснили своим гражданам — что такое в рыночной экономике хорошо, а что плохо. Что бизнес во всем мире — это законная, легальная деятельность, а то, что мы традиционно называем бизнесом, на самом деле во всем мире отождествляют с антрепренерством (предпринимательством), т.е. деятельностью, связанной с риском. И семантика значения этого слова очень широка — она включает и рэкет, и пиратство, и мошенничество, и коррупцию.
Меренкова: Могут ли спасти ситуацию эффективные менеджеры? И может ли государство выступать в роли эффективного менеджера?
Ломсадзе: Эффективные менеджеры не спасут страну, это утопия! Страну могут спасти институты гражданского общества, граждане, т.е. люди, которые отвечают за то, что делают не только перед собой, но и перед будущими поколениями. Механизм экономических реформ в отрыве от трансформации социальной и ментальной работать не может. Мы должны, наконец, понять, что живем в стране, которая прочно сидит на сырьевой игле: 85% всего российского экспорта — это сырье, 50% федерального бюджета — доходы от продажи сырьевых ресурсов. Если завтра, не дай Бог, будет $12 за баррель нефти — до свидания, Российская Федерация, мы перестанем существовать как суверенное государство. А внутренней самозащиты — нет. Люди в основной своей массе пассивны, социально не адаптированы, а порой и просто ленивы. Нам нужно в экстренном порядке начинать клонировать людей, способных эффективно управлять процессами, в том числе и в бизнесе.
Что касается государства… Адам Смит утверждал, что рыночная экономика — саморегулирующийся механизм. Но Великая депрессия 30-х годов подтвердила, что если государство не подключается, и не управляет процессами — не срабатывает эта саморегуляция. Если государство, в своем институциональном значении, не решает системные проблемы — ничего не будет.
Меренкова: Дмитрий, как вы считаете, кто более эффективен — собственник бизнеса или наемный управленец, при прочих равных?
Ломсадзе: Чем наемный управленец отличается от бизнесмена-собственника? Да ничем: просто первый считает чужие деньги, а второй — свои, вот и все. Другое дело, что судьба бизнеса во многом зависит именно от наемных людей, вовлеченных в этот бизнес, — от того, насколько качественно они делают свою работу, зависит судьба этого бизнеса. Поэтому вопрос эффективности бизнеса, его роста и развития — это, по сути, вопрос делегирования полномочий и коллективной ответственности. Другое дело, что в условиях российской действительности это сводится к вопросам личного доверия и пресловутого «чутья» или «интуиции», тогда как в норме это сфера и практика профпригодности как наемного специалиста, так и собственника. Потому что если собственник собирается платить 15-20 тыс. рублей в месяц человеку, который будет управлять миллионными активами его компании, то что такой человек первым делом будет делать? Ну, конечно, воровать. Он сам возьмет то, что ему не доплатили.
Меренкова: Кризис по стране шагает неравномерно. Как Вы считаете, Воронеж уже достиг своего локального дна?
Ломсадзе: Воронежская область уже давно там лежит — именно так говорит наш губернатор и я с ним полностью согласен. И раз уж мы на дне, нам есть от чего оттолкнуться. Ну, то есть если самолетов было ноль, то даже плюс один — это уже 100% роста. А на ВАСО у нас два самолета в год выпустили — это уже 200%... Очень хороший показатель. Как говорится, есть правда, есть полуправда, есть совсем неправда, а есть статистика.
Меренкова: Но если народ с утра в забитом транспорте едет на работу, значит, работа у народа есть?
Ломсадзе: Как мне представляется, это подтверждает лишь масштабы теневой экономики и нелегальной занятости населения. Потому что официально в городе рабочих мест все меньше и меньше, безработица. На дворе кризис и времена, говорят, тяжелые. Очень этому не хочется верить, тем более, когда стоишь в пробках по полчаса. Просто самозанятость и самовыживаемость у нас дело привычное. Пока есть приусадебные участки — все, мы прокормимся. Мой сосед, например, реализовал свой индивидуальный антикризисный план — плюнул на свой «жигуленок» и перепрофилировал гараж под картофелехранилище. Завез «КАМАЗ» картошки и таким образом обеспечил себе стратегические резервы и подготовился ко второй волне кризиса. Это у нас уже на уровне генетической памяти: мы всегда готовы к худшему.
Меренкова: Правильно я понимаю, что ответ на вопрос, поставленный мною в начале, выглядит примерно так: чисто теоретически планировать можно. Но, во-первых, специалистов нет, а, во-вторых, бизнесменам это не надо. Потому что те законы, по которым ведется сегодня бизнес, ничего общего с рациональным бизнес-процессом не имеют. И бизнес наш управляется неким миксом из метафизики, озарения, интуиции, чутья… и административного ресурса. То есть, может быть, это и экономика — но до сих пор остальному человечеству неизвестная. Эксперимент, реализуемый на 1/6 суши… Но, знаете, у меня это не вызывает такого вселенского пессимизма. Это как лосось нерестится: он идет, идет, сгнивает на глазах, но его тушка становится питательной средой для икры, из которой рождается новая жизнь.
Ломсадзе: Я бы согласился с вами. Но я обучаю студентов, и вижу — нет этой икры. Молодые люди уже испорчены этой средой. У них ложные цели. Задай им вопрос «для чего люди идут в бизнес?», так 99% из них ответят: заработать денег. Причем, моральные и этические основы бизнеса, как созидательной практики их будущей жизни изначально, не рассматриваются ими вовсе. В этом я вижу большую проблему, которую необходимо решать в рамках широкого и публичного общественного диалога.
собеседники
Дмитрий Ломсадзе
Выпускник экономического факультета Воронежского государственного университета 1985 года, специальность «Планирование промышленности». Экономист по планированию цеха №84 ВЗПП, начальник сектора планового экономического отдела НИИ «Электромеханики НПО «Энергия», начальник экономического отдела и заместитель генерального директора по экономике структурного подразделения НПКО «Энергия», «челнок-предприниматель», исполнительный директор и антикризисный управляющий частной компании «УСМА-ДСТ», с 1996 года - собственник бизнеса. В 2002 году защитил кандидатскую диссертацию по антикризисному управлению бизнесом. Сегодня – доцент ВГУ.
Галина Меренкова
Выпускница Воронежского госуниверситета 1989 г., специальность «История, английский язык». С 1998 года – работа в области рекламы, маркетинга в ряде московских рекламных агентств, компаний и организаций, таких, как Robert Bosch Gmbh, ICC Russia и др. Опыт в управлении структурными подразделениями компаний и компаниями в целом – с 2004 года. Сегодня – генеральный директор ООО «Нон-Стоп Медиа», издатель газеты «Inside. Воронеж изнутри».
Журнал «INSIDE Воронеж изнутри», декабрь 2009
