Финансовый аналитик Сергей Дроздов специально для «Известий» – о том, зачем предсказывать курс рубля на 17 лет вперед.
Недавно Минфин опубликовал бюджетный прогноз до 2036 года. Согласно ему, курс рубля в течение 17 лет будет постепенно ослабевать. Так, (в базовом сценарии) в 2019-2024 годах доллар будет стоить в среднем 65,1 рубля, в 2025-2030 годах – 70,7 рубля, в 2030-2035 годах – 74,1 рубля. На мой взгляд, прогнозы на столь отдаленную перспективу, как правило, нерепрезентативны и рассматривать их стоит с определенной долей скептицизма. При этом то Минфин, то Минэкономразвития их периодически выпускают. Обычно чиновники это объясняют тем, что бизнесу в России необходимо строить долгосрочные планы.
Несмотря на заверения властей о том, что российская экономика за последние годы практически стала независимой от мировой конъюнктуры цен на энергоносители, в прогнозе Минфина мы все-таки можем увидеть определенную привязку курса национальной валюты к стоимости нефти. Так, ведомство в своем консервативном прогнозе отмечает, что возможное замедление мировой экономики приведет к закономерному снижению цен на нефть и, как следствие, окажет давление на курс рубля. По оценкам экспертов финансового ведомства в пессимистичном варианте развития событий, доллар будет стоить в 2019-2024 годах 67,9 рубля, в 2025-2030 годах – 71,5 рубля, в 2030-2035 годах – 74,1 рубля.
По большому счету цены на нефть, помимо фундаментальных показателей отрасли и спроса-предложения, зависят от стратегии крупных западных фондов, торгующих фьючерсными контрактами на эталонные сорта черного золота Brent и WTI. И при возникновении негативных настроений на мировых биржах игроки мгновенно фиксируют «длинные» позиции в своих портфелях, оказывая влияние на стоимость сырья».
Но, помимо цен на энергоносители, рубль, как и большинство его собратьев по emerging markets (развивающиеся рынки), зависит от так называемых политических рисков и монетарного курса мировых финансовых регуляторов, в частности от действий ФРС США, которая формирует потоки глобального капитала. Достаточно вспомнить, что в 2018 году действия Федрезерва, направленные на откачку ликвидности с глобальных рынков, привели к обрушению национальной валюты Турции, где, помимо слабых показателей экономики страны, активы и валюта попали под давление всеобщей волны ухода инвесторов с развивающихся рынков.
Безусловно, масла в огонь добавила и очередная победа на президентских выборах Реджепа Тайипа Эрдогана, который, по мнению США, проводил чересчур независимую внешнюю политику, а к ней у Запада накопилось немало претензий. Тогда на валютных и долговых площадках Турции сложились условия для «идеального шторма», чем сразу же не преминули воспользоваться иностранные фонды, под спекулятивные атаки которых попали турецкая лира и долговые бумаги страны. Для того чтобы остановить неконтролируемое падение национальной валюты, турецкому Центробанку пришлось прибегнуть к беспрецедентному повышению ключевой процентной ставки.
И несмотря на то что Россия стояла особняком, имея положительный платежный баланс и внушительные золотовалютные резервы, санкционное давление со стороны США и негативная конъюнктура, сложившаяся на развивающихся рынках, все-таки оказали давление на денежную единицу страны.
Таким образом, мы видим, что прогнозировать курсы валют развивающихся стран на долгосрочную перспективу из-за их крайней чувствительности к внешним условиям – дело неблагодарное. Что же касается перспектив российского рубля, то формирование его курса по-прежнему будет зависеть от конъюнктуры на сырьевых и глобальных финансовых рынках. Ну и, разумеется, от проводимой руководством страны внешней и внутренней политики.
Автор – финансовый аналитик.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
Сергей Дроздов
Газета «Известия», 08:00, 04.04.2019
