Воронеж. 13.11.2019. ABIREG.RU – Эксклюзив – Фабула. На прошедшей неделе заведующая кафедрой русского языка филологического факультета ВГУ, профессор и поэтесса Людмила Кольцова, выступая в Кремле на президентском Совете по русскому языку, заявила, что в регионах «близок процесс ликвидации классического филологического образования», и пожаловалась Путину на нехватку бюджетных мест в магистратуре филфака (шесть мест при общем минимальном наборе группы в 12 человек – таково требование министерства). Также Людмила Кольцова провозгласила необходимость возвращения «специалитета», то есть привычного советского пятилетнего образования для педагогических специальностей, что означает отмену принятой во всем мире и введенной у нас около 10 лет назад двухступенчатой (так называемой болонской) системы образования – четырехлетнего бакалавриата (поэт Кольцова несколько раз назвала его авторским неологизмом «недопедо») и двухлетней магистратуры. Отметим, что госпожа Кольцова не первый раз выступает перед президентом. Четыре года назад завкафедрой боролась против слияния филологических кафедр и, кстати, с успехом для себя: тогда ее кафедру (где она единственный профессор) не стали объединять с кафедрой общего языкознания. Выпускник филологического специалитета, ставший корреспондентом «Абирега», попытался разобраться в происхождении живых и мертвых слов.
Для президента, судя по всему, такие предложения не стали неожиданностью. Он благосклонно отнесся к инициативам Людмилы Михайловны и устроил выволочку молодому министру науки и высшего образования Михаилу Котюкову к явному удовольствию его более опытной коллеги министру образования Ольги Васильевой. Васильева быстро уловила настроение и назвала возвращение «специалитета» для всех педагогических специальностей своей мечтой (почему бы не заодно и советской власти, да чего уж там – и судебных «троек»). Если вся история с выступлением профессора из глубинки – заранее срежиссированный спектакль, то Васильева тянет на режиссера. Может быть, настоящая цель не внезапное реформирование высшего образования страны, а умелая аппаратная подножка менее аппаратно искушенному коллеге. Надо отдать должное Котюкову: сначала он побоялся перечить президенту, но потом все-таки нашел мужество и высказался в защиту болонской системы.
Сюжет. Ректор ВГУ Дмитрий Ендовицкий и руководитель областного департамента образования Олег Мосолов острым чиновничьим нюхом моментально уловили необходимость «опубличить» свою позицию по ситуации с бюджетной филологией в Воронеже. Ендовицкий встал грудью на защиту своего министра-работодателя. «Позиция Минобрнауки относительно бюджетных мест сбалансированная и выверенная. Конечно, тезис «чем больше бюджетных мест, тем лучше» для вуза с точки зрения профессионального эгоизма совершенно верный, но необходимо корректировать потребности, исходя из сложившейся ситуации», – прокомментировал ректор. Кстати, подножка, подставленная Кольцовой своему ректору, чем-то похожа на месть – ведь еще в апреле было опубликовано открытое письмо профессора против решения ученого совета ВГУ об упразднении кафедры, которой заведует Людмила Кольцова. Всех остальных на филфаке давно «уплотнили», ведь и число студентов с советской поры сократилось втрое. Мосолов пояснил, что магистерские программы филфака ВГУ будут наполнять за счет целевого набора, который оплатят муниципалитеты: «Мы так давно работаем с педуниверситетом».
Сколько лет надо учиться на филолога: 4,5,6, всю жизнь или «понемногу чему-нибудь и как-нибудь»? Оставим эту дискуссию специалистам. Небольшая полемика относительно выступления Кольцовой прошла в СМИ и на воронежских площадках «Фейсбука» под общим девизом «Молодец, а то совсем филологию загнобили!». Хотя я уверен, что всё это не про филологию, а про деньги. Про собственные деньги, которые можно потерять, если отнимут заведование кафедрой, если никто не придет учиться по магистерским программам. Но раз вы не можете найти шесть человек в год в миллионном городе (или даже во всем Черноземье – вы же так себя позиционируете!), готовых оплатить ваши образовательные услуги, то что-то не то либо с ценой, либо с качеством услуги.
Звезда Кольцовой вспыхнула и погасла под лучами других более ярких медийных событий. А они, как назло, оказались связаны местами с русистикой, местами с высшей школой. Гораздо более известный профессор Гасан Гусейнов в «Фейсбуке» высказался о «клоачном русском», чем вызвал целую филологическую войну. Свой пост Гусейнов, правда, очень быстро «потер», но от слов своих не отказывается и извиняться, как от него требует ученый совет Высшей школы экономики, где преподает Гусейнов, не собирается. Трагифарс питерского доцента-наполеоноведа, распилившего свою сожительницу-аспирантку, за которым теперь наблюдает вся страна, в числе прочего обнажает проблемы высшей школы – маньяк и до этого сожительствовал с ученицами и угрожал им расправой; по его команде избили студента, сторонника его оппонента, а ученый совет вуза стал на сторону маньяка, заявив об имевшей место провокации. Тема секса в обмен на зачеты – вторая по популярности после мелкой (или не очень) мзды, собираемой студенческими старостами для благосклонности экзаменатора. И искоренением бакалавриата этого не изменишь. Как и того статистически непреложного факта, что лишь каждый третий студент, поступивший на филфак, в конце концов оказывается школьным учителем. А в магистратуре теперь учат таким «модным» специальностям, как «имиджелогия и спичрайтинг». Правильное позиционирование товара – залог успешного бизнеса. Теперь по ходатайству Людмилы Кольцовой за имиджелОгов (или имиджОлогов, или все-таки имиджеложцев?!) заплатит Путин, ну то есть мы. Для автора этих строк выступление Кольцовой скорее повод поностальгировать о «своем филфаке»... Вот на официальном сайте факультета: руководитель магистерской программы «Электронные и печатные издания и реклама» профессор Мария Константиновна Попова, которая вообще-то «античка» и «средние века» и у которой без точного ответа, «на чем повесилась Антигона», до экзамена не допускали. В общем, не буду рассуждать с видом всезнайки, почему высшее гуманитарное образование оказалось там, где никакой «имиджолог» уже не поможет. Да простит меня читатель за корявые попытки сварганить авторский неологизм: планку Людмила Михайловна своим «недопедо» (мы болеем за «Торпедо») задала. Мне вот, грешному, кажется, что Кремль, Путин, да и Кольцова-не-Галкин, а также все эти педофонетические аллюзии тут, малость, неуместны. Другие – ничего, аплодируют даже. Слух больше резануло кольцовское «компетЭнция». Людмила Михайловна несколько раз употребляла это «мертвое» слово (к коим она относит слова, от которых нельзя образовать глагол), произнося его именно так.
В современном обществе институт ученых званий в целом и слово «профессор» в частности всё еще пользуются уважением. Это создает опасную иллюзию непогрешимости и авторитета научного знания. Вот если я вам скажу, что слова «тенор» или «интеллект» мертвые, потому что не образуют глагола, – вы покрутите пальцем у виска, а если это скажет профессор – вы или поверите, или задумаетесь. Это не отменяет проблему дурно пахнущих «мертвых» слов, от которых остается только оболочка без контекста и которые не способствуют коммуникации, а наоборот, создают трудности перевода. Если нет контекста, общих фоновых знаний, коммуникация быстро превращается в отдачу команд: «Стой, раз-два», «Упал – отжался». Собственно, и формы управления (коллективом, бизнесом, обществом) скатываются к выполнению довольно примитивных действий на основании алгоритма типа «получил – откатил – выполнил в срок» или «прогнулся – нашептал – подсидел». Или как в нашем случае – «прибеднился – прослезился – получил». Как в том анекдоте про батьку Лукашенко, без которого в стране даже картоху перебрать не могут. Нет сомнений, что дорвавшийся до уха президента филфак так или иначе получит вне общего порядка свои недостающие бюджетные места в магистратуре – либо за счет каких-либо, прости господи, географов (перераспределят внутри вуза), либо за счет муниципалитетов, которые «нагнут» на дополнительный целевой набор. Никаких проблем это не решит. А главная и, на мой взгляд, нерешенная проблема – это передача опыта (ой, еще одно слово, не образующее глагола). Быть интеллектуальным центром, «платоновской академией» моему филфаку давно уже не грозит. Но, вероятно, это участь любого современного гуманитарного образования – оно, увы, не несет практической пользы и, что страшнее, никак не соотносится с современной, стремительно меняющейся жизнью. Почему это произошло? Думаю, что высшая школа так же, как и все основные институты общества, живет по принципу отрицательного отбора. Кроме того, существует в фактической изоляции от внешнего мира. Правда, регулярно требует от этого мира бюджетной дани. То есть претендует на часть продукта, производимого обществом, не давая ничего взамен. А должна. Главный продукт, который по определению обязаны производить гуманитарии, – это идеи. Идеи, которые двигают мир вперед, делают его лучше. Идей нет и не будет. Потому что в административно-командной системе функционирования российского общества нет ничего опаснее идей. Новых идей, так похожих на бунт. Со «своими идеями» ты быстро скатываешься в низ социальной лестницы и оттуда с интересом наблюдаешь, как лечат врачи, которые не могут лечить, или учат профессора, которые не могут по-русски говорить, etc.
Воронежская школа лингвистики когда-то была одной из сильнейших в СССР. Могла с Тарту разговаривать если не на равных, то почти. Основой этой школы была Валентина Собинникова, преподававшая в ВГУ с 1943 года. Следующим поколением, золотой элитой филфака ВГУ, были покойные профессора Игорь Распопов, Анатолий Ломов, Зинаида Попова и последний по времени из учеников Валентины Ивановны здравствующий Геннадий Ковалев – собственно, единственный из плеяды крупных ученых воронежской лингвистической школы, до сих пор преподающий на факультете. (Литературоведов оставляю за скобками, извините.)
Специалист по пунктуации Людмила Михайловна – это ученица учеников Собинниковой. Это, конечно, уже не элита, а «вторая репродукция», сеять еще можно, но урожайность – так себе. Ни одного доктора наук завкафедрой Кольцова за 15 лет руководства так и не воспитала. Зато профессор Кольцова замечательно поет русские народные песни. Здесь на ум приходит еще один воронежский член президентского совета – блиставший год назад худрук Михаил Бычков, благодаря которому мы знаем, что «Гордеев – это как раз специалист по огурцам». Но ему-то по должности положено скоморошничать, а тут академическая наука как бы.
Кроме уже упоминавшихся профессорства, заведования кафедрой и членства в президентском совете Кольцова имеет еще множество регалий. Но, главное, конечно, не регалии, а 146%-я «скрепность». Профессор еще и поэт, издала два поэтических сборника. Названия – «О Родине, о Доме, о Душе» и «Живых сердец связующая нить». Никакие либералы-инородцы Гусейновы тут не проскочат. Вот для интересующихся ссылка на профессорскую лирику. Но все-таки одно стихотворение, скромно озаглавленное «Мой путь», приведу целиком:
Отключу телефоны, закрою все окна и двери,
Окунусь в океан беспросветной вселенской тоски.
Подведу все итоги: удачи сочту и потери.
Перед Жизнью я школьница снова у классной доски.
Мне казалось, что путь мой свободен, и ясен, и светел.
Все задачи, что Жизнь задавала, решала легко.
И со мною, за мной шли тропою Познания дети
И летали на крыльях Мечты высоко-высоко!
Но случились, опять навалились на Родину беды:
Растерзали страну, где оценка была – по труду.
На незримой войне торгаши одержали «победу».
И теперь я не знаю, куда по болоту бреду.
Но люблю этот мир и в бессмертие искренне верю!
Лихолетье пройдет... И Земли неоглядной краса
Одолеет тоску. Я открою все окна и двери.
И Душой благодарной опять поднимусь в Небеса...
Сфера научных интересов Людмилы Михайловны тоже поэтична: «Кольцов целиком отдается поэзии. К этому времени у него появился наставник – воронежский семинарист А. П. Серебрянский, талантливый сочинитель, который помог поэту в литературном образовании. В стихах своего подопечного он даже исправлял орфографические ошибки и расставлял знаки препинания». (Ах да! Согласно старому филфаковскому анекдоту, Распопову с Ломовым после двух поллитровок показалось забавным, что Кольцова будет заниматься Кольцовым. Подопечная была не против. Одна беда – у потомственного скотовода Кольцова с пунктуацией было как-то не очень, поэтому обосновывать научную ценность своих трудов было непросто.)
Удивительно, но вызвавший бурю эмоций и споров Гасан Гусейнов (вокруг него страсти бушуют до сих пор) и Кольцова – почти одногодки. То есть их жизненный и профессиональный опыт должен быть в какой-то мере схож. Но по факту он диаметрально противоположен: Гасанов и Кольцова – на разных идеологических, научных, эстетических и каких только ни возьми полюсах. Гасанов преподает кроме «вышки» еще в полдюжине европейских вузов, ученик знаменитых Лосева и Тахо-Годи, соавтор Мифологического словаря – настольной книги любого российского филолога. Вот и их слово так по-разному в сердцах отозвалось. Казалось бы, солидное выступление в Кремле, за которым последовала публичная выволочка министра, а через день все забыли. И мимолетная, дневниковая по смыслу запись («в Москве… невозможно днем с огнем найти ничего на других языках, кроме того убогого клоачного русского, на котором сейчас говорит и пишет эта страна»), которая уже две недели обмусоливается всеми, кто относит себя к российской гуманитарной сфере. Это ли не иллюстрация слова «живого» и слова «мертвого» (вне зависимости от того, как относиться к фразе Гусейнова). «Только когда плывешь против течения, понимаешь, чего стоит свободное мнение» – без свободы дискуссии невозможно воспитать профессионала, без профессионализма – заработать репутацию. Будущее не чужого мне филфака в этом смысле представляется туманным.
На совете с участием Людмилы Михайловны президент отметился очередным афоризмом – про «пещерных русофобов, объявивших войну русскому языку». Был ли в этом намек на Гусейнова – не знаю. Если да, то путинские спичрайтеры очень оперативно работают. Только от этого что-то не очень радостно.
«Пещерные русофобы»… Но русофилы у нас тоже пещерные. Поэтому и язык у нас такой. Ну вы меня поняли.
