Воронеж. 22.02.2023. ABIREG.RU – Аналитика – Бывший сенатор и экс-губернатор Липецкой области Олег Королев исчез из информационного поля в конце 2021 года, после того как он стал участником скандального ДТП и ушел из Совета Федерации. Сейчас господин Королев занимается написанием книг и наставничеством. В интервью «Абирегу» Олег Королев рассказал, как он на самом деле попал в злополучное ДТП, как обрел настоящее счастье на пенсии и благодаря чему всю жизнь проработал на руководящих постах.
– Олег Петрович, прошло уже больше полутора лет после вашего ухода с поста сенатора от Липецкой области. Расскажите, чем вы сейчас занимаетесь.
– Для начала скажу, что я только сейчас узнал, что такое счастье. Оказывается, счастье человека – это быть свободным. Так получилось в моей жизни, что я вынужден был много работать во власти, а там ты ведь несвободен – от зари до зари забот много. Сейчас у меня есть настоящая свобода, я занимаюсь тем, что мне по душе, я делаю то, что мне хочется. Я встречаюсь с людьми, друзьями, устраиваю много встреч, провожу консультации, даю советы. Могу заняться своим хобби – рыбалкой или охотой. Я чувствую, что это как раз и есть та самая свобода, которая и обозначает человеческое счастье.
– Во время работы губернатором, а после – сенатором у вас было мало времени на отдых. Как расслаблялись?
– Так получилось, что я начинал свою работу в советское время, а тогда были очень строгие порядки. Во-первых, был институт воспитания кадров, и воспитывали их в строгости. Как именно? Очень просто. Тебя испытывали на работе. Если у тебя не получалось, тебя переводили, если получалось – продвигали дальше по карьерной лестнице. Тогда советский метод воспитания не предусматривал никаких хобби и отвлечений, это осуждалось.
Сказать откровенно, в советские годы вообще даже не до хобби было, существовала только работа от зари до зари. Когда я начинал карьеру, мне было 24 года, и я был уже председателем колхоза. Но в этом и заключалась вся соль в советское время, раз ты еще молодой и энергичный – работай. Некогда было заниматься [даже] семьей.
– Вы сказали, что сейчас проводите большое количество встреч. К вам обращаются за советом госслужащие?
– Скажем так, те, кто нуждается в этом совете, спрашивают. Я с очень хорошими намерениями даю эти советы. Сейчас время очень ответственное и очень интересное. Людям во власти всегда было тяжело работать, поэтому они друг с другом советуются.
– А что для вас значит «интересное» время?
– А вот что. В начале каждого века мир ищет новый путь. Так было всегда. Сегодня мы в 2023 году. Возьмите 100 лет назад, тогда завершалась Гражданская война, уже при смерти был Владимир Ильич Ленин. Страна претерпевала величайшие повороты. После Первой мировой войны начала главенствовать Германия, начался передел в Европе. И так каждые 100 лет. В начале каждого века мир ищет новый уклад: технологический, вероисповедальный, межнациональный. Он его находит, но в результате серьезных потрясений.
– Насчет потрясений... Вы знакомы с книгой Евгения Савченко «Потрясение»?
– Знаком, конечно.
– Что думаете о книге?
– Я скажу так. Я к Евгению Степановичу отношусь с глубоким уважением, и то, что он высказывает, всегда считал очень интересным, важным и всегда к этому прислушивался. Его мысли для многих являются где-то неожиданными, где-то удивительными, но такой Евгений Степанович. Он человек огромнейшего опыта, большой широкой души, и то, что он говорит, в это надо долго-долго вдумываться, и оно к чему-то хорошему обязательно приведет.
– Вы работаете над несколькими книгами, расскажите о них подробнее.
– Во-первых, я не сам решил заниматься книгами. Ко мне многие обращались. Советский Союз пережил великие времена, в результате которых он разрушился. То, что мы сейчас переживаем на Украине, – это последствия разрушения Советского Союза. Это понимают все. Мое поколение успело поработать и при советской власти, находилось в самом активном возрасте в годы перестройки, а в опытном находится в период спасения страны после ужасного времени. Поэтому мне многие говорили: «Олег Петрович, время уходит, наше поколение тоже уходит. Надо, чтобы кто-то описал это время, как оно приходило, почему, как вели себя люди тогда».
Я не испытывал особого желания и не рвался писать книги, но частые просьбы и обращения привели меня к этому: ради удовлетворения запроса людей, которые ко мне обращались, ради понимания, ведь об этом времени мало пишется. В итоге я пришел к выводу, что нужно пойти навстречу людям.
Две первые книги были написаны в целом о политике, о событиях. Третья книга будет больше о людях. Где-то я рассказываю о себе, о периодах своего становления, но в основном стараюсь описывать время, в котором каждый себя ощущал по-разному. Но эти книги, прежде всего, о людях и об их положении в непростое время. Например, есть там один у меня такой пассаж, который я выделил. Если будет у меня возможность воздвигнуть кому-то памятник, то, знаете, кого бы я выделил? Кто с мешками ездил в Турцию?..
– Челноки?
– Да, памятник челнокам. Мы еще не осознали того, что челноки спасли страну от кровавой бойни. Народ был голоден, не накормлен, не одет и не обут. Эти самые челноки спасли страну от гражданских потрясений. А кто же такие челноки? Это как раз люди, потерявшие веру в завтрашний день, в страну, в самих себя. Ими были врачи, учителя, сокращенные военные, люди с обанкротившихся предприятий. В челноки пошли те, кто не должен ими быть. Но это было от безысходности. И в итоге они провели величайшую социальную акцию по спасению страны от гражданской войны. Поэтому, если будет у меня возможность, главный памятник этого времени воздвигну только челноку, «человеку с огромнейшей сумярой», который, согнувшись, тащит ее из Турции.
– Вы не по собственной воле стали писать книги. Но в итоге вас этот процесс затянул, вам нравится?
– Нет, я не люблю это дело и не хочу этим заниматься, но на меня, действительно, подействовало это многократное, со всех сторон идущее наступление людей. «Олег Петрович, кто-то должен написать», – говорили мне. Я, можно так сказать, нахожусь под давлением.
Чтобы вы поняли мою в этом отношении мысль окончательно, скажу так... Я ведь главой администрации области стал точно так же. Я категорически не хотел им быть. А я, как вы понимаете, всю свою жизнь был при власти. Сначала председателем колхоза, а, вернувшись из армии в 1973 году, стал маленьким начальником – лесничим. И могу сказать, что быть лесничим мне было тяжелее, чем губернатором области. Лесничий никому не нужен, но дело при этом должен делать. А губернатором хоть быть и тяжело, но тебя принимает президент, правительство старается помочь.
В итоге я, наевшись этой власти, категорически не хотел быть ни председателем областного совета депутатов, ни губернатором – да никем не хотел. Но меня против моего желания выдвинули сотни трудовых коллективов. Что я должен был им ответить? Отказать? Я не смог. Я, извините за грубость, под давлением людей, которые поверили в меня, вынужден был это делать.
– Получается, что вы большой путь под давлением прошли...
– Я скажу вам то, что, может быть, вызовет у вас улыбку. В советские годы демократии тоже было много. Меня как председателя колхоза избирали двое суток, меня – 24-летнего засранца. Но тогда умели издеваться над кандидатом, мне задавали очень много каверзных вопросов.
– Олег Петрович, вот-вот наступит 23 Февраля. Расскажите, где вы служили. И, может, вспомните что-то интересное со времен вашей службы?
– К глубокому сожалению, таких историй у меня нет ни одной. Я служил там, где принимались только лишь ответственнейшие решения в отношении ответственнейших политиков. Теперь об этом можно рассказать, я служил в разведывательно-информационном центре в Белоруссии. Под Минском в прямом и переносном смысле. Под Минском в смысле в пригороде и под Минском на случай атомной войны – под землей. Я был свидетелем визита к нам в разведывательно-информационный центр первого секретаря ЦК Компартии Белоруссии Петра Машерова. Я был также в группе тех отобранных лучших специалистов, которые обеспечивали перелет по второму коридору Ричарда Никсона в 1972 году, когда он летел к Леониду Брежневу для заключения знаменитого договора, который лег в основу Хельсинского совещания по безопасности и сотрудничеству.
Я прослужил два с лишним года, поэтому у меня отношение к армии исключительно возвышенное. Армия дает человеку <...> замечательную жизненную школу, и, самое главное, там человек взрослеет в несколько раз быстрее, чем на гражданке. Я туда пришел пацаном, оттуда вышел зрелым юношей.
– А что думаете о нынешней подготовке в армии?
– Я открыто говорю, что она недостаточна. Год служить – это мало при такой насыщенности современных технологий. И вообще, система подготовки солдат должна вернуть многое из того, что было в Советском Союзе, в частности ДОСААФ.
– Олег Петрович, где сейчас любите отдыхать? Бывали ли за границей в последнее время?
– Во-первых, за рубеж я никогда не любил ездить, и в отпусках за границей я никогда не был. Я всегда езжу <...> в Сочи или Кисловодск. Во времена губернаторства я раз в год обязательно ездил в отпуск. Мне 10 дней хватает, потом возвращаюсь домой – и на работу. А если есть какие-то отгулы, то обязательно еду на рыбалку. Наши места красивейшие, река Сосна, Дон, Воронеж... На рыбалку вообще лучше ездить одному. Ты становишься продуктом этой рыбалки: она тебя и учит, и озадачивает, и ставит вопросы, заставляет подумать. Японский городовой, не клюет! И ты всё перепробуешь, лишь бы клев пошел.
– На что ловить любите?
– На спиннинг. Удочки не для меня.
– А чем можете похвастаться? Может, был крупный улов, например?
– Рыбачу я давно, и рыбак я опытный. О моем рекорде в свое время в газете писали. Я поймал щуку весом в 19,7 кг. Рекорд! Без хобби человеку нельзя, он должен чем-то увлечься. Найти себя в том, где он может найти себе применение, помимо тех забот, которые ему преподносит сама жизнь.
– Почему именно Кисловодск и Сочи выбираете для отдыха?
– Едешь, как к себе домой. Ты всех знаешь, тебя все знают, ты ко всему приучен. Главное, там нет надобности выпендриваться, потому что не твой климат, не твои фрукты, не твои овощи, не те люди. Именно по этим причинам я за границу не езжу. Но вот учился я за рубежом.
– Где бывали?
– Я жил в Америке в богатых, среднего достатка и бедных семьях. Там я изучал всю систему власти, поддержки предпринимательства, правоохранительную систему, местного самоуправления. В Англии, Германии, во Франции, в Китае. Это всё помогло мне при управлении регионом.
– Олег Петрович, о чем сейчас больше всего скучаете на пенсии?
– Я скажу вам, но это будет очень крупновато. Возьмем любую сильную страну с устоявшимися традициями и историческим курсом. Во всех этих странах не последнюю роль, если даже не первую, играет, назовем его, совет старейшин. Если кто-то отработал губернатором штата не менее 10 лет или министром не менее 5-7 лет, то эти люди во всех развитых государствах на долгие годы после официального ухода с должности могут делиться мудростью, подключаться к решению тяжелых задач благодаря совету старейшин. Это, к сожалению, не развито в России. Но, может быть, когда-то это и придет.
– Оцените нынешнее развитие Липецкой области.
– Знаете, мой ответ будет для вас неожиданным. Я по двум причинам никогда не даю оценку власти никакой – ни федеральной, ни региональной, ни местной. Причина первая. Власть всегда очень легко критиковать – выходи и горлопань. А власти очень тяжело работать всегда – и в нормальные годы, и в напряженные.
Причина вторая. Любая власть, любая, даже плохая, намного лучше, чем безвластие. Представляете, если бы что-то такое произошло и власти бы не было?
Когда я был в Китае с деловым визитом, я там узнал одну мудрость. У бывшего председателя Госсовета Цзян Цзэминя, с которым я, кстати, встречался лично, спросили о том, какую оценку он дает Мао Цзэдуну. Цзян Цзэминь ответил: «Да ну что вы, еще рано давать оценку Мао Цзэдуну, пройдет 100 лет, вот тогда еще можно будет что-то сказать». Это я привел пример, для того чтобы вы поняли, почему я никогда не спешу давать оценки. И никому не советую это делать, особенно сгоряча.
– То есть, по-вашему, власть никогда не стоит критиковать, оценивать?
– Давайте пример приведу, и он обо всем вам скажет. Олег Петрович Королев в былые годы внес предложение о развитии липецкой особой экономической зоны. Когда я это сказал, кто меня тогда не осмеял? Ведь как можно было подумать, что на каком-то пустыре, именно там, где сейчас эта самая особая экономическая зона, можно задумать такое строительство? Меня осудили, осмеяли, не поддержал почти никто. Но я, будучи убежденным в правоте своего предложения и уверенным в его осуществлении, настоял на своем, не обращая внимания ни на какую критику в мой адрес. Теперь особая экономическая зона является лучшей в Европе, и за нее благодарят. Поэтому за каждым колебанием воздуха пустословов не надо следить. Надо иметь свои цели и следовать своему курсу. Ты – главный курс.
– Часто ваши предложения на посту губернатора, как вы сказали, осмеивали?
– Постоянно. Королев первым в России выступил против Егора Гайдара, который назвал сельское хозяйство «черной дырой». В итоге Егор Тимурович на меня обиделся. Мы с ним встретились, поговорили, я ему доказал, что это не «черная дыра».
Когда я в Липецкой области при тогда полностью погибшем сельском хозяйстве сказал, что мы село поднимем и сделаем лучше, надо мной тоже смеялись все. Но мы нашли механизм, нашли силы, нашли целеустремленность, решения, местами жесткие. Сейчас мы имеем сельское хозяйство в Липецкой области, которое является одним из лучших в России. А если бы я опять прислушался к мнению людей, что было бы?
– К слову о сельском хозяйстве... Игорь Артамонов в прошлом году противопоставил НЛМК сельскому хозяйству, тем самым поставив металлургическую отрасль с сельским хозяйством в один ряд. Вы разделяете идею господина Артамонова? Ведь Липецкая область всегда являлась промышленным регионом.
– Нужно с уважением относиться ко всем точкам зрения, в том числе и к точке зрения того, о ком вы спрашиваете. Стремиться к тому, чтобы каждый из секторов экономики играл большую роль, надо. И металлурги пусть сохраняют наши позиции, это наша гордость, приобретение. Зачем их куда-то отделять? Нужно поднимать и другие отрасли – машиностроение, сельское хозяйство, переработку, малый и средний бизнес, поэтому не может быть такого, чтобы кого-то ставить на первое место. Может быть только такое, чтобы развивать и другие сектора экономики, чтобы была ситуация дифференцирования. Сегодня у него хорошо, а завтра плохо.
Мне неудобно признаться в этом, но когда особая зона у нас успешно состоялась, к нам пришли предложения по автомобильным заводам. Я никогда никому этого не говорил, только вам впервые скажу, потому что тогда меня, может быть, убили бы. Я их не пустил. Почему? Потому что автомобильный сектор самый ранимый в случае любого экономического кризиса. Он очень зависим от поставок запасных частей, комплектующих, логистики и прочего. И поэтому я их не пустил. В результате сейчас наша ОЭЗ прекрасно работает, а Калужская область, которая пустила автомобили, крепко недобирает налоги, они стоят. Надо не к тому [стремиться], чтобы кто-то был на первом месте, а кто-то на втором. Надо развивать все другие сектора экономики наряду с теми, которые уже развились. Металлурги работают – спасибо им. Дай бог, чтобы они развивались и дальше, но надо поднимать и другие: машиностроение, станкостроение, переработку, а также малый и средний бизнес.
– Вы заговорили про машиностроение. Региональные власти сейчас говорят о возрождении тракторного завода. Почему таким крупным объектом нельзя было заняться раньше?
– Есть у людей заблуждение. Тракторный завод один, сам по себе, быть не может. Ведь тогда погиб не Липецкий тракторный завод, а кто-то умело уничтожил всю тракторную промышленность России. Погибли Волгоградский, Владимирский, Чебоксарский, Липецкий тракторные заводы. Кто-то коварной, подлой рукой уничтожал тракторную промышленность целиком, чтобы сюда запустить John Deere, Case IH, Claas – всю импортную технику. Они своей цели достигли. Вот вы меня спросите: «Олег Петрович, почему вы не препятствовали этому?» А мне не дали препятствовать те, кто разрушал это дело. Они вывели тракторные заводы в категорию федеральной собственности и лишили местную власть и губернаторов областей любой возможности в нее вмешаться: «Это федеральная собственность, Олег Петрович, иди-ка ты занимайся своими колхозами и совхозами, а сюда не лезь». В итоге они довели до того, что все тракторные заводы стоят и покупаем мы исключительно импортное.
Нет такой проблемы и сейчас, чтобы взять и восстановить Липецкий тракторный завод. Его можно восстановить. Хорошо, что за него взялись, но нужно это делать вместе с правительством, которое обязано поддержать инициативу Липецкой области. А если говорить в целом, нужна целевая программа поддержки тракторного машиностроения и станкостроения в России, тогда будет легче и местным властям браться за это.
– А сможет ли Россия, в частности Липецкая область, заменить всё импортное производство отечественным?
– Свободно. Почему я так уверен? Во-первых, потому, что мы богатейшая страна, население которой имеет огромнейший интеллект. Народ наш очень талантлив. Та же Силиконовая долина держится на выходцах из России. Богатства, чтобы обеспечить финансирование, у нас тоже достаточно. Сегодня финансовая ситуация в России является одной из лучших в мире. Долги минимальные, золотовалютные запасы – одни из самых крупнейших, соответствие рубля товарной массе и золотовалютной массе – одно из самых идеальных. Единственное, что нужно, – это вложить задор в федеральные структуры, чтобы они загорелись этой программой. Вы ее называете импортозамещением, а я назову эту программу «Новая технологическая рука». Только этим надо загореться. А еще нужно искать новые таланты, которые будут этим заниматься. Сейчас стране нужно найти эти таланты, [а затем] лелеять, а не ревновать к ним, создавать мощнейшие базы, чтобы они работали. Вот и всё.
– Что касается сенаторства... Скажите, вы сами досрочно покинули пост по состоянию здоровья или вас всё-таки попросили после скандального ДТП? (В сентябре 2021 года Левобережный районный суд признал Олега Королева виновным в оставлении места ДТП, отказе от медосвидетельствования и выезде на встречную полосу. Он был лишен водительских прав. Во время поездки бывший сенатор управлял автомобилем владельца Новолипецкого металлургического комбината Владимира Лисина – прим. ред.)
– Я на сенаторство в хорошем смысле слова меньше обращаю внимания, потому что сенаторство – это как приложение. Самая главная работа в моей жизни – это годы руководства областью. Губернатором я перестал быть, потому что достиг того возраста, когда надо самому сообразить, что пора уходить, чтобы тебя не подталкивали. Когда новый срок губернаторства наступил, я встретился в Кремле с руководителем страны. Он тогда мне сказал, что претензий ко мне никаких нет и что я могу оставаться работать на посту губернатора и дальше. Но я выбрал иной путь, сказал ему, что считаю своим долгом дать дорогу молодым на этом поприще. Считаю, что я правильно не стал злоупотреблять хорошим отношением к себе избирателей и президента страны. Я руководил регионом аж 26 лет! Таких руководителей три человека на всю страну – Аман Тулеев (бывший губернатор Кемеровской области), Евгений Савченко (бывший губернатор Белгородской области) и Олег Королев. Надо меру знать, это раз. И два – надо и о себе подумать, я же тоже не железный.
С сенаторством было то же самое. Возраст. К тому же каждую неделю ездить в Москву... Жить там не могу. Я не люблю Москву. Ездить туда каждую неделю у меня терпения не хватало, это всегда было с недовольством. Я из Липецка никогда не уеду.
– Олег Петрович, вас признали виновным в ДТП, которое случилось в Липецке в мае 2021 года. Вы согласны с таким решением суда?
– Конечно, нет. По этому случаю всё гораздо проще, чем кому-то кажется. Есть твердая база, которую я не использовал – мне что-то подмешали перед поездкой. В тот день я был в здании администрации, меня угощали кто чем: чаем, водой... По данным московских клиник, в которых я обследовался, в результате подсыпанного вещества у меня даже начала отслаиваться сетчатка. Нам предложили подать в суд, и легко было бы решить этот вопрос, но я не стал этого делать. Я всё знаю в подробностях, но пусть Господь разберется во всем этом. Лучше никого не судить за то, что случилось.
Но я вам скажу так. Бог что ни делает, всё к лучшему. Я остался жив. Вы меня спрашиваете: что же там со мной было? Да в таком состоянии, когда я полностью отключался и терял сознание, чего со мной сроду не происходило, я уже всё понял. Меня не ловил никто, как многие утверждают, я остановился и попросил помощи у работников ГАИ. Они довезли меня домой. Я до сих пор рад и счастлив, что жив, здоров и что я на свободе. Как я не совершил ужасной аварии? Как не задавил никого? Как сам не погиб? Только милость Божья.
– А сейчас у вас всё в порядке со здоровьем?
– Всё в порядке, не сглазить бы. Зарядку делаю, снег чищу, на лыжах бегаю. У меня есть обязательная норма. Три раза в неделю минимум 11 км быстрым шагом. Почему я говорю такую твердую цифру? У меня уже давно отмерена трасса в Троицком, где я живу. Если снег позволяет, то на них два круга катаю – где-то 22 км. Вообще по лыжам у меня первый разряд, мне бегать легко. Без здорового образа жизни куда? В выходные дни после завтрака, в обычные дни – во второй половине дня, перед тем, как собаку выпускать.
– А что у вас за собака?
– Овчарка. У меня всегда были собаки, всегда я любил их. А начиналось мое собаководство, знаете, с чего? Я это хорошо помню, потому что меня мать била мокрой тряпкой за это. Я был в классе четвертом, тогда еще в Тербунах жил. У нас там были дворовые туалеты, и я услышал у соседей, что кто-то пищит – щенок. Я перелез к ним через забор, слышу, он воет в туалете, заглянул, а он прям внутри копается, хорошо еще утонуть не успел. Неприятно это рассказывать, но я сам весь измазался тогда, но щенка достал. Я снял ремень, надел ему на шею и быстро вынул. Тайком от матери его отмыл, но потом это, конечно, вскрылось. Я его очень берег, и он меня очень любил. С тех пор я никогда не разлучался с собаками.
Вообще, знаете, я ведь [не просто так] начинал-то лесничим. Я название каждой травинки и дерева знаю на латыни. Я до сих пор изучаю литературу: дендрологию, траволечение. Я травы и сам теперь заготавливаю. Это же всё живое. Вот я зашел в лес, он меня видит, он меня принимает. А если я что-то грубо сделаю, он мне не подарит ничего. Я ведь знаменитый грибник! Я грибы собираю больше всех, мне всегда на них везет. В свое время я посадил тысячи гектаров леса. Я уверен, что лес меня благодарит. Я захожу туда, присяду – и вот они рыжики передо мной!
– А дома занимаетесь садоводством?
– Конечно! Всё для дома съестное мы выращиваем сами: и овощи, и фрукты, и ягоды. У нас есть своя тепличка. Всё делаем сами с супругой. Осенью уже не знаем, кому помидоры раздавать – и родственникам, и друзьям, и соседям. Выращиваем всё сами. Сейчас вот мучусь тем, как сливу сушить. У меня не получается, всё время к сушилке прилипает. Мне недавно способ подсказали, попробую. А так я еще лекарства делаю: боярышник сушу, шиповник, яблоки. Надеюсь, что когда-нибудь угощу и вас чем-нибудь.
– Я была бы не против.
– Ириночка, а вы где родились?
– В Воронеже.
– В самом Воронеже?
– Да.
– На левом, на правом берегу?
– На правом.
– Знаете, почему спрашиваю? Ведь что такое Воронеж для меня? Я в свое время учился в Хреновом в Бобровском районе. Быть председателем колхоза мне всегда было тяжело. И когда было совсем тяжко, совсем невыносимо, я всегда уезжал в Воронеж.
– Почему?
– Я его любил, люблю и буду любить. Извините за цинизм, но Воронеж в былые годы выиграл, потому что в годы Великой Отечественной войны он был весь снесен немцами. Тогда приехали архитекторы, они начали отстраивать город. И они по этим развалинам проложили огромные проспекты: широкие, современные проспекты. Когда я приезжаю, я всегда гуляю пешком – вот Дом офицеров, «Пролеточка». А Центральный рынок... Посмотришь, как хохлушечки там сало хорошее делают... Оттуда я сало привожу. Воронеж я люблю.
– Когда последний раз были в Воронеже?
– Месяца полтора назад.
– Приезжайте в гости к нам.
– Обязательно!
