Воронеж. 13.09.2012. Агентство Бизнес Информации (ABIREG.TV) – Эксклюзив. – 10 сентября на совещании по вопросам обеспечения качества и надежности космической техники премьер РФ Дмитрий Медведев заявил, что Россия в ближайшие годы потратит на неё 670 млрд рублей. Там же было отмечено, что отрасль нуждается в структурной реформе. Параллельно этому совещанию наша съёмочная группа встречалась с гендиректором ВМЗ Иваном Коптевым, который рассказал, что необходимо сегодня ВМЗ, чтобы ракеты с воронежскими двигателями благополучно выводились на орбиту, о фамилии «Коптев» в ракето-космической отрасли страны, и о многом другом.
- Иван Тихонович, я рада сегодняшней встрече, которую мы планировали с весны. Понятно, что вы как директор одного их крупнейших предприятий Роскосмоса не зависите от себя, а подчиняетесь определённой стратегии, поскольку предприятие оборонной отрасли - это серьёзное и сложное производство…
- И, видимо, вначале надо сказать о том, чем характеризуются последние посткризисные годы и какие у нас перспективы на ближайшие 3-5 лет. Это прежде всего стабильность в основном заказе, который ориентирован на ракетостроение: изготовление ракетных двигателей для двух ракетоносителей, которые на сегодня определяют ситуацию в стране, - это «Протон» и «Союз». По «Протону» где-то 11-12 комплектов двигателей второй-третьей ступени. По ракетоносителям «Союз» - это тоже 12 двигателей. Так было в последние три года и, слава Богу, обстановка складывается таким образом, что есть востребованность в этих ракетоносителях и на ближайшие годы.
Ну и в свете конверсии в 90-е годы, и вследствие того, что производство поршневых авиадвигателей уменьшилось в разы, перед заводом стояла задача заполнить наши возможности изготовлением другой продукции. Поэтому надо отдать должное руководству завода 90-х и начала 2000-х годов, что они вовремя сориентировались и организовали изготовление продукции для топливно-энергетического комплекса, - нефтяников и газовиков. Понимая необходимость «держать яйца по разным корзинам», мы начали искать в рынке такую продукцию для изготовления на заводе, которая позволила бы нам в разные годы, особенно посткризисные, выходить из положения. Мы познакомились с Коломенским заводом локомотивов и освоили изготовление для них всевозможных агрегатов и узлов, что позволяет нам сегодня зарабатывать до 300 млн рублей.
Учитывая наши давние традиции в производстве авиатехники, мы занялись изготовлением различных агрегатов для ОАО «Камов» и ОАО «Миль», в том числе и самых сложных – редукторов для вертолёта К-226. Вот такая ситуация на сегодня в вопросах производства. Но «останавливаться на достигнутом» не приходится. Потому что, остановившись, ты уже начинаешь отставать. И здесь вопрос связан опять же, с одной стороны, со стоящими перед Россией задачами в вопросах участия в дальнейшем освоении космического пространства, а в направлении гражданской продукции, конечно, всё зависит только от нас. Для того чтобы нас не выперли с рынка, как говорится, приходится искать новые виды продукции с теми же основными нашими покупателями, какими являются ОАО «Газпром» и его дочерние предприятия, а также частные фирмы, которые занимаются добычей, переработкой и транспортировкой нефти и газа.
- Соседи - «Космос-Нефть –Газ» - являются для вас конкурентами в этом плане?
- Вообще-то времена бывают разные, и если брать кризисные, - то такие предприятия, как «Космос-Нефть-Газ», «Нефтегаздеталь», «Гидрогаз»… были, конечно, конкурентами на рынке. И остаются потенциальными конкурентами. Но на сегодня настолько востребовано это направление, что мы по большей части не конкурируем, а договариваемся друг с другом о помощи по тем договорам, которые у нас появляются с основными покупателями, – помогаем друг другу выполнять договорные обязательства.
- Главное – всё в копилку области.
-У нас есть структура, которая к этому подталкивает, - это образованный нефтегазовый кластер.
- Т.е., создание вот этой организации, которая сегодня модно называется кластером, себя оправдывает?
- Да, конечно. И работа этого кластера регулируется Союзом промышленников и предпринимателей. Он тоже систематических собирает руководителей промышленных предприятий и организаций, которые имеют отношение к развитию промышленности области, чтобы координировать их работу.
- И всё-таки, конечно, ваше основное направление – это космос, и я, наверное, не могу не задать вопрос, который касается последних катастроф в космосе, связанных с Воронежем и двигателями производства нашего механического завода. Хотелось бы узнать ваше видение этой ситуации.
- Ситуация, которая сложилась в ракето-космической промышленности, в т.ч. на Воронежском механическом заводе, конечно, на сегодня очень сложная. И это в конечном итоге повлияло на те происшествия, которые случились за последние полтора-два года с нашими ракетоносителями, с космическими аппаратами, разгонными блоками. 20 лет перестройки характеризуются тем, что предприятия были практически брошены государством на произвол судьбы и вопрос их выживания стоял перед ними самими. И только последние 5-7 лет стало уделяться больше внимания ракето-космической промышленности. Поэтому 20 лет предприятия жили ещё на том заделе, который был создан в советские времена. И, понятно, этот задел иссякает – как по линии техники и оборудования, так и по линии кадров.
В былые времена, чтобы поддерживать технику на должном уровне, ежегодно обновлялось 8-10% оборудования. Т.е.,на завод поступало более современное, более точное оборудование. За 20 лет отсутствия поддержки со стороны государства, да ещё в условиях перестройки, конверсии, попытки выжить любой ценой, конечно, исключали наличие денег на техническое перевооружение. Это и привело к тому, что сегодня современное оборудование составляет 5% от всего, что мы имеем. А 90% – это вообще оборудование 30-40-летней давности. Безусловно, чтобы давать на этом оборудовании высокое качество, надо иметь очень и очень высокий профессионализм. На что мы в большей степени и опираемся. – На те старые кадры, которые тоже свою роль уже «доигрывают», скажем так. Сегодня средний возраст работающих на ВМЗ составляет 48 лет. Вроде бы, не так и много. Но на самом деле, чтобы у завода была перспектива, он должен составлять лет 40. Мы же сегодня имеем в большинстве либо совсем молодых, либо людей предпенсионного или уже пенсионного возраста. С одной стороны, эти умельцы ещё могут давать качественную продукцию на старом оборудовании, но с другой, к сожалению, они могут в любой момент уйти, и тогда мы останемся вообще без возможностей производить эту технику.
-То есть, винить предприятие в этих катастрофах в такой ситуации, наверное, как минимум не корректно. А государству, видимо, необходимо сделать определённые выводы…
- Дело в том, что ракетная техника- это вообще та техника, по которой очень сложно определить истинную причину случившегося. В прошлом году случилось две аварии: одна - по вине нашего двигателя 11 Д55 на третьей ступени ракетоносителя «Союз». Две ступени ракетоносителя «Союз» отработали без проблем, наш двигатель отработал 40 секунд из 400, т.е. – десятую часть. Но это уже было на высоте за 100 км, потому что никаких обломков после этого запуска спецсилами так и не было найдено. А без этого о причинах говорить очень сложно. Конечно, комиссии всегда создаются компетентные. Но тем не менее любая комиссия всегда пишет в формулировке, что наибольшая вероятность случившегося такая-то - такая-то. Поэтому… Мы этот двигатель делаем 50 лет, и, соответственно, сделали их около 2 тысяч. Ну не могли мы сделать некачественный двигатель!
Но, опять же, есть такое понятие «человеческий фактор». Нас напрямую не обвинили, но поскольку произошло аварийное отключение нашего двигателя, - значит, мы и, в конечном итоге, виноваты. Если говорить вообще о качестве выпускаемой продукции, - весь мир на сегодняшний день строит производственную деятельность таким образом, что качество делает станок, и контролирует качество тоже соответствующее оборудование. И технология там совершенно другая: специалист-технолог готовит управляющую программу, она прогоняется через компьютер, и если никаких ошибок нет, программа выдаёт деталь соответствующего качества, - тогда она используется на оборудовании. И оборудование уже выдаёт деталь, которая не имеет ни малейших отклонений от заданных параметров. Вот такой подход позволит не думать о том, сделает ли Иван Петрович согласно его квалификации ту или иную деталь без отклонений от конструкторской документации.
Вот, за последние 7 лет своими силами и силами бюджетных средств мы приобрели 22 высокопроизводительных современных станка, с которых выходит продукция, контролируемая самим оборудованием. Вот этим путём необходимо идти! Но что такое 22 станка, если у нас на сегодня в изготовлении ракетной техники задействовано полторы тысячи единиц оборудования?! Но это одна сторона дела, так сказать, негативная.
- А о каких переменах в отрасли говорит вам как руководителю корректировка планов завода со стороны государства?
- Изменения, которые происходят сегодня в РФ в направлении развития ракетно-космической промышленности, то внимание, которое уделяется сейчас руководством страны в лице и президента, и премьер-министра – и на прежних их должностях, и на нынешних – говорит о том, что нам необходимо и дальше держать эту тему в поле зрения, тем более, что на нашей территории находится КБХА, которое получает задания на разработку двигателей на новые ракетоносители или модернизированные. Такие как «Ангара», «Русь»… Они разрабатывают конструкторскую документацию, а мы осваиваем изготовление новых двигателей. Вот, за последний год вместе со специалистами КБХА успешно прошло освоение нового двигателя для модернизированной ракетоносителя «Союз» - РД 0110Р.
Под новый ракетоноситель «Ангара» мы получили задание Роскосмоса и успешно освоили изготовление камеры сгорания на новый двигатель РД 191. На сегодня идёт разговор об изготовлении на ВМЗ сначала узлов, а затем и двигателей для третьей ступени «Ангары». Так что здесь, в свете меняющейся в целом ситуации в стране по направлению развития ракето-космической промышленности, соответственно, усложняются и задачи, стоящие перед заводом. Если раньше мы думали, каким образом загрузить мощности и людей, то сегодня стоит вопрос, каким образом выполнить поставленные задачи.
Сейчас рассматриваются различные планы по модернизации предприятий ракето-космической промышленности, в т.ч. и ВМЗ. На сегодня мы защищаем две программы, которые позволят при благоприятном для нас раскладе использовать на заводе около 5 млрд. бюджетных средств, не считая те, которые мы будем получать и использовать исходя из нашей прибыли. Вот такие средства, конечно, позволят нам в большей степени обновить производство и подойти к тому, о чём я говорил: качественную продукцию должно делать оборудование.
- Иван Тихонович, я сейчас слушала вас и ещё раз убедилась: приоритет телевидения в том, что наблюдая, как человек рассказывает о деле его жизни, зритель может составить впечатление о нём самом. Насколько я понимаю, фамилия «Коптев» звучит на ВМЗ ни один десяток лет и здесь работает вся ваша семья – это такой недостаток или, может быть, предел мечтаний руководителя?
- (Смеётся). Да, фамилия «Коптев» характерна не только для ВМЗ, но и для ракетной отрасли. Лет 10 Роскосмосом руководил Юрий Николаевич Коптев, ныне здравствующий. Когда он приезжал сюда, я ещё не занимал должность, которая позволяла бы общаться с ним напрямую. Но здесь у нас работал ещё один Коптев, Олег Константинович. Тоже выдающаяся личность. Он прошёл весь путь от рабочего до руководителя производства по изготовлению жидкостных ракетных двигателей. И когда они общались между собой – это он потом мне рассказывал – они называли друг друга «родственник».
Так вот, на заводе фамилия «Коптев» берёт начало ещё от отца Олега Константиновича, который был начальником инструментального цеха. Волей судьбы я после ВПИ пришёл в тот же цех, которым он когда-то руководил, и мне сразу сказали: «Ну, быть тебе начальником цеха». Так я стал начальником цеха.
- Молва дала вам перспективу, но вы перепрыгнули и этот рубеж…
- Да… Что касается моих родственников, жизнь так сложилась, что оба сына также стремились закончить ВПИ, а в собственный бизнес идти не хотели. Поэтому пришли на завод. Прошли, но ещё не до конца, тот же путь, что и я: мастер, замначальника цеха, начальник цеха… Сейчас один из них зам. главного инженера, второй – начальник ОТК. Я их сюда не тащил, они сами пришли.
- Видимо, ваш пример роль всё-таки сыграл.
- Тот, кто знает, что такое ВМЗ, понимает его значимость, - тот, конечно, придёт сюда работать. Вот такой факт вспомнился: в прошлом году был юбилей у завода «Электроприбор». И я подарил директору, Сергею Викторовичу, книжку о ВМЗ. Где-то через неделю, видно, отойдя от торжеств, он утром звонит и говорит: «Знаешь, сегодня всю ночь читал твою книжку, никогда не думал, что ВМЗ – это Такой завод!». Ну и понятно, откуда людям знать, ведь в былые времена он был очень закрытым, а сегодня…
- …он тоже очень закрытый.
- Да, тоже очень закрытый. Мало мы пиаримся. И это результат, что о заводе мало знают.
А сыновья начали обрастать семьями, женились… Я к 8 марта прикинул, сколько же у нас женщин? Думаю, ну тыщёнка, наверное, будет. Потом посмотрел – 2 850! Т.е., практически половина от общей численности! Поэтому (смеётся) тут люди находят друг друга, выходят замуж, женятся. Мои здесь как раз и женились. «Клан» ещё больше разросся… Раньше это называлось «династия», а сейчас, учитывая, что я стал директором, некоторые на это косо смотрят.
- Ну, наверное, умные люди понимают, что такое «династия», а остальным и доказывать не обязательно… Вот, та же молва говорит о том, что вы достаточно демократичный руководитель, достаточно доступный. Во всяком случае, замы не записываются к вам за неделю.
- Вопросов нет – можно заходить в любой момент, потому что при всём планировании и всех регламентах есть вопросы, которые нужно обсудить сейчас. Поэтому любой человек может зайти в любое время, исходя из ситуации.
- Говорят, вы лично участвуете даже в каких-то соревнованиях на первенство предприятия…
- Обязательно (смеётся).
- Какой вид спорта вам ближе?
- Бильярд. Вообще мы участвуем во всех видах спорта, доступных простому человеку. Бег на лыжах, плаванье, в том числе есть и бильярд. Однажды я обыграл директора Воронежского стекольного завода Виктора Селютина, - он был очень недоволен (смеётся).
- Иван Тихонович, а с кем вы предпочитаете дружить по жизни? Кто ваши друзья?
- Дружу с хорошими людьми. Так сложилось, что основная масса времени проходит на заводе, поэтому и друзья в основном заводские. Но я до сих пор дружу и с однокашниками со студенческих лет. Есть такой костяк «иногородних», - мы приехали поступать из Липецкой области и должны были как-то «скомпоноваться». С ними я продолжаю дружить. Мы ездим друг к другу…теперь на юбилеи (смеётся).
- А есть у вас друзья среди членов гражданского краевого собрания «Лидер», в котором вы сами участвуете?
- У нас очень хорошие отношения с Лачугиным Иваном Георгиевичем, с Марковым Дмитрием Валентиновичем…
- То есть, этот уровень всё-таки объединяет вас какими-то интересами…
- Безусловно. Общение в этой организации даёт положительные моменты, потому что позволяет зачастую проще решать те проблемы, которые возникают в ходе производства или по различным направлениям деятельности. Например, года 2 назад, когда энергетики вздумали поднять до 30% тарифы на электроэнергию, - только благодаря тому, что мы объединились, они вынуждены были пойти с нами на переговоры и остановились на 15%.
- Какую планку вы себе поставили в жизни (не в плане карьеры), чего такого вы хотите достичь, чтобы сказать: да, жизнь удалась и всё замечательно!
-(Смеётся). Как говорят, сначала надо поднять детей. Дети самостоятельные – теперь надо поднять внуков, а их у меня пять.
- И ещё, наверное, поднять ракеты с нашими двигателями, так чтоб весь мир зааплодировал…
- Да. Если говорить серьёзно, то на сегодня мне как директору предприятия - филиала Космического Центра им. Хруничева, безусловно, надо приложить усилия, чтобы реализовать те идеи, которые появились у меня, когда я стал директором. Одно дело, что я лет 20 кручусь в этих коридорах в разных должностях. А когда ты сам директор, то у тебя простор для мыслей и действий. С одной стороны всё ясно: и президент, и премьер министр нацеливают нас на эффективность и энергосбережение. Став директором, я понял, что этим надо действительно серьёзно заниматься, потому что в производстве двигателей для ракет у нас хоть и нет рынка, но есть конкуренты за рубежом. И нам никак нельзя допустить, чтобы они стали делать ракеты дешевле, чем мы. Поэтому у нас самих должна быть постоянная мысль о снижении себестоимости выпускаемой продукции.
На заводе в 80-е годы было под 18 тыс. человек. На сегодня осталось 6,5 тысяч. Соответственно, высвободились больше двух третей и площадей, и оборудования. У нас появилась ещё одна идея (мы это предложение высказали Роскосмосу) – освободившийся старый корпус разрушить, и на его месте создать современный завод ракетных двигателей, где будут стоять станки, о которых я рассказывал, и не придётся охать и ахать и искать причину, почему ракета не долетела до своей орбиты. Так что, вот такая есть идея! Будем к этому стремиться.
