Воронеж. 18.01.2013. ABIREG.RU – Эксклюзив – Ему не нужно идти в политику, чтобы реализовать свои амбиции или создать «крышу» предприятию. Причастность к каким-либо политическим кланам и структурам – тоже никогда не интересовали. И, несмотря на то, что в силу своей необычной специфики род занятия этого человека имеет минимальное количество «точек соприкосновения» с другими видами предпринимательства, его имя широко известно и в народе, и в бизнес-элите. А со временем может остаться в вековой памяти всего народа земли. Гендиректор колокололитейного завода «Вера» Валерий Анисимов признает власть только одного, самого авторитетного в мире «руководителя», голос которого можно услышать лишь сердцем.
– Вы верующий человек?
– Поневоле станешь верующим: обстановка заставляет. Рассказывать про свою жизнь – долгая песня. Но было много предвещающих знаков. Почему я не пошел, например, в каменщики, а возникло у меня такое желание или, возможно, принуждение заняться созданием церковных колоколов?.. Маленьких детей за ручку водят и заставляют заниматься сольфеджио, музицировать, а им не хочется – хотят играть во дворе с ребятами. Толчок моему делу дал, не знаю, Горбачев или ЦРУ – кто перестройку затеял, кооперативы разрешил, экспроприировал церкви.
Я занимаюсь предпринимательской деятельностью с 1981 года, когда ушел с воронежского завода ТМП. После политехнического университета я попал туда по распределению как молодой специалист, инженер. И день в день, как только отработал положенные три года, уволился в никуда, то есть на госслужбе я уже не хотел состоять. Хотя в то время правил Андропов и на улицах выискивали бесцельно шатающихся людей и волокли в «кутузку».
– Но сам завод Вы основали не в 1981-ом, а в 1989 году…
– Многие спрашивают, где ты был, брат, восемь лет – в эмиграции, или в тюрьме сидел, или в КГБ шпионов ловил? В те времена я уже был противником общественного климата, который существовал, я органически его не мог воспринимать. Буквально недавно зашел к родителям, где попался на глаза журнал за 1979 год. Пролистал его – насколько все тогда было пропитано лживой идеологией. Любые искусственно созданные режимы против большинства (всегда революцию делает меньшинство), впоследствии просто решают свои проблемы – с психикой, амбициозные, сексуальные. Кто-то хочет денег, кто-то – власти, кто-то – изменить мир в силу своих аномальный представлений.
– А Вы что хотели?
– Я что хотел? Первое призвание человека – прожить эту жизнь достойно, дать здоровое потомство и образование ему, мозги нормально вправить, чтобы человек дальше развивался. Тогда можно создать устойчивую нацию. Сегодня я не верю политической и культурной элите. Я помню, в 1991 году показывали Кончаловского в аэропорту уже – «монатки» собрал уже на вылет за границу. Который вправлял нам идеологию и учил грамотно жить. Чуть какая проблема в стране, такие люди не стесняются отсюда ломиться. А сегодня они вернулись и снова учат нас жить. Поэтому также областные, городские думы, все государственные структуры я не приемлю. В политическом плане я анархист, но за четкое госустройство, чтобы был порядок. Слава Богу, я в стороне от всех политических катаклизмов. И, слава Богу, что меня подвели к ремеслу, которое не привязано ни к какому клану, дележке. Я ни в какой приватизации не участвовал, мне ничего от государства не досталось… И, главное, никому ничего не должен, мне и пенсии не надо от государства – сам все заработаю. Моя пенсия – мои дети. Считаю, китайцы мудро поступают, что не платят своим гражданам пенсию. Восточная мудрость гласит, что молодость нужна человеку, чтобы обеспечить себе достойную старость.
– За последние два десятка лет в Воронеже практически исчезли промышленные предприятия. Ваш завод существует 24 года, в чем секрет успеха?
– Скажу, что мой завод образовался, когда все в стране шло на развал. За 89-ым годом наступил переломный 1992 год – выжили, затем 1998-ой – потихоньку проросли. Поэтому другие бизнесмены смотрят на меня: грандиозных успехов вроде нет, но мы поступательно развиваемся. Конфуций говорил, чтобы пройти длинный путь, надо сделать первый шаг.
– Валерий Николаевич, были ли у Вас соблазны поступить на госслужбу?
– Никогда. Потому что мне шло четкое указание сверху: не надо туда ходить, тебе это не нужно. Однако меня в 89-ом тоже тащили – и в Верховный совет, и в разные партии, которые и сегодня вызывают у меня неприязнь. Некоторые общественники, состоящие на госслужбе, кричат о своем патриотизме, хотя я, может быть, больше патриот, чем некоторые люди, которые сегодня «прокачивают» идеологию. Они еще не попадали в переделки, жизни толком не видели: выросли в тепличных условиях, получили кресло и так далее.
Я самодостаточный человек, у меня все есть, поэтому хочется что-то сделать и для людей. Не для всех сразу, хотя бы для некоторых! Ты сделай для себя, для своих детей, жены, родителей, близких друзей, и мир вокруг тебя заиграет новыми красками. Зачем ты хочешь сразу охватить и осчастливить всех? Ленин, Томас Мор, Робеспьер и Марат – кто только это не пробовал, а что в итоге получилось?.. Поэтому в Библии говорится: «Спасайся сам и рядом с тобой спасутся тысячи». Мудрая книга. Правда, не скажу, что моя настольная – читать ее тяжело, а вот на уровне цитирования освоил. Мудрость не только в Библии прописана, но также в Талмуде, Коране, книгах Конфуция, который жил за 500 лет до Рождества Христова. Все актуально до сих пор.
– Валерий Николаевич, с какими производственными показателями Вы закончили 2012 год, если сравнивать его с предшествующим? И в чем измеряется успех предприятия?
– Вот если сравнить доход Стаса Михайлова и, например, Носкова или Пенкина, то кто сработал лучше? Выручка зависит не от меня. Только кажется, что все во власти руководителя, выбора производственной ниши, набора персонала. Можно все это иметь в одном портфеле, а выхода – успеха – не будет. В то же время, бывает, расслабишься, и все получается: решения приходят порой неожиданно, во сне.
Особенно это касается моего необычного ремесла, где далеко не всегда работают прописные технологические законы и правила. Однажды я задумал отлить колокол весом 65 тонн и посоветовался по поводу того, как это сделать, с академиком, директором института литейного производства в Москве. «Молодой человек, глупостями не занимайтесь – не изготавливают по шоу-процесса отливки колокола более 600 кг, – отвечает он мне,– Этого никто никогда не делал, и у вас не получится». И я молчу, хотя отливал уже 35-тонник – самое масштабное на тот момент произведение нашего завода. Учтите, что на цветном литье брак обычно составляет порядка 30%, а мне его никак нельзя допускать, потому что на колоколах и так рентабельность низкая. Более того, создать надо музыкальный инструмент – художественное произведение, а отливка из бронзы не предполагает последующей коррекции. Сейчас я и сам не знаю, как и откуда мне пришло решение в голову? Не в книжках же это прочитал, просто навеяло.
– Какой работой Ваших мастеров Вы больше всего гордитесь и почему?
– Нет такого. Каждый заказ чем-то необычен. Но у меня есть задумка создать самый большой колокол в мире. Такой царь-колокол будет весить 250 тонн – больше в истории человечества не отливалось. У меня уже все есть для того, чтобы это сделать – прописанные размеры, проект, даже заказчик. Размещаться от будет в Питере. При удачном стечении обстоятельств (в голове-то схема создания уже есть) по времени уйдет на все года полтора-два. По стоимости он примерно обойдется заказчику в 10 млн доллларов – «наваривать» на нем я не собираюсь. Потому что само по себе создание царь-колокола, считаю, – это грамотный маркетинговый ход для патентообладателя.
– Буквально недавно Ваш завод изготовил второй по величине колоколов Исаакиевском соборе Санкт-Петербурга, кто-то еще претендовал на этот заказ?
– Еще Балтийский завод, однако я считаю большой глупостью отливать колокол на судостроительном заводе. Это все равно, что я сейчас начну строить корабли. Хотя у меня есть идея фикс, связанная именно со строительством кораблей. Думаю, в этом году я успею сделать копию колумбовского кораблика по новой технологии – корпус из искусственной древесины. Сейчас не хочу опережать события и заявлять об этом – вдруг не получится. Осталось найти команду единомышленников. Как я предполагаю, задуманный мной корабль будет стоить на порядок или два дешевле того, что делается сегодня по «классике». В этом вся прелесть. Если судно пройдет все испытания, и мы запатентуем изобретение, тогда наши франчайзи будут запускаться по всему миру. Мне предлагали уже воплотить эту идею, но по опыту знаю, ничего хорошего из этого выйдет – идея моментально будет «слизана»… Кстати, у меня есть патент на колокол от 1990 года. Как Горбачев был первым и последним президентом СССР, так и я был единственным человеком, который в той стране получил патент на создание колокола.
– Вообще, завод «Вера» позиционирует себя, как единственный в своем роде в России, однако в интернете можно найти и другие аналогичные предприятия, например, ярославский колокололитейный завод братьев Шуваловых. У вас есть с конкурентами какие-либо негласные договоренности о сферах интересов на рынке?
– У нас нет конкурентов. Когда был объявлен конкурс на Исаакий (Исаакиевский собор в Санкт-Петербурге – прим. ред.), я набрал 35 голосов, а Шуваловы – пять. Поэтому, какое может тут быть соперничество, это мои коллеги. Если сравнивать по производственным показателям наш колокольный завод с аналогичными, то мы выше всех на голову – производим в среднем около 100 тонн колоколов в год – от сувенирных до самых больших.
Ведь сегодня работа на заводе у меня налажена, я там почти не появляюсь – все текущие дела решает управляющий директор в лице моей дочери. Зачем народ стращать своим присутствием – они знают, что вдалеке где-то есть хозяин, который при необходимости решит возникшие вопросы. Когда человек уверен, что у него есть подстраховка, он и идет ровнее.
– В колокольном промысле известны и другие братья – Самофаловы…
– Они тем более не конкуренты: основав в 1814 году на окраине Воронежа колокололитейный завод, братья Самофаловы позже, в годы первой мировой войны были убиты революционерами. Сегодня треть всех колоколов в России создано фирмой «Вера». Если через 300-500 лет проведут исследование колоколов, то каждый второй колокол будет подписан нашей фирмой: на каждом из них есть имя моей жены, а на самых крупных – отпечаток моего большого пальца. Забудут Ленина, Путина, а наши колокола будут висеть. У человечества, наверное, нет более сохраняющегося материала, чем бронза.
– У большинства бизнесменов всех уровней одной из самых насущных проблем является кадровая. Как вам удалось найти и, главное, – удержать у себя людей редких профессий – литейщиков, формовщиков, чеканщиков и художников?
– У меня основная проблема – кадры. Как Архимед говорил: «Дайте мне точку опоры и я переверну весь мир», так и я считаю – дайте мне кадры, и создать с ними можно что угодно. Но, к сожалению, кадров нет. Мне нужны художники-оформители. Ведь самая трудоемкая работа – художественное оформление колоколов. Для этого необходимо вылепить плоский барельеф. Я много лет знаком с директором Воронежского художественного училища по фамилии Гулевский, сколько его прошу: «Сережа, не сегодня, так завтра, через год-два, дай мне лепщиков – талантливых молодых ребят». Отвечает, что нет. За много лет ни один человек из этого училища не пришел ко мне работать. Есть у меня главный художник Виктор Мартьянов – достойный специалист, в принципе, на нем все и держится.
– Вы сами «выращивали» свои кадры или нанимали готовых специалистов?
– За исключением, пожалуй, сварщика, токаря и главного художника, которые получили в свое время профессиональное образование, у меня нет ни одного специалиста. Я с улицы беру адекватных людей и, конечно, здоровых, потому что работа физически тяжелая, и они потихоньку втягиваются. У кого не получатся или просто ленятся, те уходят. Так потихоньку и сформировался коллектив, которому уже 24 года.
– Валерий Николаевич, не возникало желания создать совместно, например, с ВГУ какую-либо специальность для выпуска потенциальных работников, полезных заводу?
– У нас уже «Политех» выпускает литейщиков, специализированных программистов, владеющих 3D-графикой.
– За почти четверть века, что Вы работаете с колоколами, можно ли сказать, что Вы достигли совершенства в своем деле?
– Нет предела совершенства. Следует реально понимать, что сегодня заказчик ориентируется на свои сроки изготовления. И мы, конечно, можем надувать щеки и объяснять, что в старину такой-то колокол отливался за два года, потом полгода его чеканили…Но заказчик скажет: «Нам не надо 2,5 года, нам надо 2,5 месяца. Уложитесь – делайте». Если сказать, что мы не будем делать, мол, мастера великие, значит, сделают другие. И ты будешь мастером великим, но никому не нужным.
Как в старину было, мы знаем – древние «рецепты» все изучили, отработали, применили современные технологии и выбрали для себя оптимальные приемы. Поэтому когда нас просят за две недели сделать колокол, мы его делаем за две недели. Когда у нас есть время повозиться полтора года, тогда и используем его.
К примеру, сегодня для Новоиерусалимского монастыря в Истре Московской области изготавливается большой набор колоколов с серьезным художественным оформлением. Так, на одном только колоколе, который сегодня уже чеканится и обрабатывается, будет изображено 400 ликов. У художника на создание одной композиции уходит примерно три дня. Можно, конечно, 20 художников посадить, но тогда рука будет чувствоваться разная, что недопустимо.
Отмечу еще, что мы, конечно, позиционируемся как литейный завод. Но это смех, ведь в таком случае мы должны работать в три смены без выходных и выдавать сотни тонн в месяц. Тогда как у нас одна-две небольшие плавки в неделю. Мы, скорее, ремесленники с художественной мастерской.
– Учитывая то, что у колоколов нет сроков годности, откуда появляются новые заказы?
– После 17-ого года все храмы порушили, а сейчас все воссоздается, вокруг колоколитейного ремесла складывается уникальная обстановка, которую можно сравнить с полевой хирургией во время войны. Появляются новые программы, например, вот недавняя – строительство 200 церквей в Москве. Причем, у нас работа как на фронте – срочная, дерганая. Особенно, когда делаешь Богоугодное дело, силы зла пытаются вмешаться и навредить.
Помню, мы создавали для Звенигорода колокол весом 35 тонн, особых проблем на заводе с ним не было. Зато при доставке на место колокол попал в семь автомобильных аварий. Сначала в пути на тягаче сами по себе открутились два колеса, хотя перед этим водители не смогли этого сделать, чтобы поменять резину. На второй день сломался новый армейский тягач. Следом «камаз» туда повез оборудование – сам завелся без водителя и улетел с монастырской горы, разбившись вдребезги. И последний момент – пригнали новый немецкий кран грузоподъемностью 350 тонн, чтобы перебросить колокол через монастырскую стену. Он приподнял груз весом в десять раз меньше собственного всего на полметра, и у крана лопнула гидравлика – масло вылилось из системы. Все опешили – что случилось? Правда, потом выяснилось, почему со всеми участвовавшими в этом людьми произошли такие неприятности – Бог управил и на место все поставил. В то же время некоторые вещи проскакивают просто на одном дыхании, словно песня, – допустим, колокол для Валаама.
– Перед началом работы, Вы получаете благословление?
– Участие батюшки при мелких и средних заказах, я считаю, достаточным. Когда же происходят серьезные отливки, от заказчика приезжает делегация, мы служим молебен на заводе – все как положено с освящением печей, ямы. Бывало, даже наш митрополит Сергий приезжал службу проводить.
– Как вы считаете, в Вашей сфере деятельности больше порядочности, чем в других, в силу ее высокого предназначения для церкви?
– Все приходят к нам и думают встретить боголепие: все вокруг сияет, поют ангелы и над директором светится нимб. У любого архиерея спросите – даже в церкви служат обычные люди, которые вас окружают ежедневно.
В жизни мне приходилось сталкиваться с разными вещами – и порядочными и не очень. Это сегодня у меня все идет своим чередом: нашел свою нотку и на ней работаем. Вообще бизнес строился непросто. На колоколах ведь много не заработаешь, и раньше я рвал когти, мудрил, переживая потрясения разных эпох правления. В 1989 году на меня конкуренты пишут «заяву» как на главного организатора преступности в Воронеже. И я сажусь по уголовной статье в тюрьму, бизнес разваливается. Потом когда в комитете госбезопасности разобрались что к чему, меня выпустили. Но сколько усилий нужно было, чтобы все восстановить. Тех людей, которые сделали из меня уголовного преступника уже нет – кого-то убили, кто-то умер от болезни, обжорства, еще чего-то. Мне же, дай Бог, передать дело моим детям, и чтобы они работали без нервотрепки, которую пережил их отец.
Благо, есть новые интересные затеи и пока не слишком стар, охота возиться. Хотя усталость есть в связи с тем, что интерес к жизни пропадает. Когда человек все знает, умеет, многое повидал, ему остается только умереть, свое отыграл, исчерпал на этой грешной земле и пора ответ держать перед Богом и отправляться в вечность.
