Воронеж. 21.04.2017. ABIREG.RU – Эксклюзив – Рабочий кабинет Марины Раковой, пожалуй, самый необычный во всем областном правительстве. Если выражаться в терминах творческой тусовки, то это скорее «пространство», а не кабинет: два массивных дивана, журнальный столик, складные стулья вокруг. Над головой нависает чудаковатая люстра, похожая на многоголовую гидру, а вдоль стены тянется стеклянный стеллаж, разделенный надвое голой кирпичной колонной. «Атмосфера способствует творческому настрою», – поясняет госпожа Ракова. Ее рабочее место в углу – стеклянный стол и стильное кресло. Любой чиновник от такого интерьера, наверное, пришел бы в недоумение, а то и вовсе – снисходительно улыбнулся. Но на то он и чиновник, а Марина Ракова – архитектор.
– Марина Владимировна, в последнее время архитектурная тема стала активнее звучать в региональной повестке. Чувствуете в этом свою заслугу?
– Мы изначально ставили себе задачу по формированию единого информационного пространства, направленного на публичное освещение проблем, достижений, планов в сфере архитектуры и градостроительства. Считаем, что без этого невозможно вызвать у жителей региона доверия к власти, побудить их к посильному участию в преобразовании городской среды.
Свою роль сыграл, конечно, архитектурный форум «Зодчество VRN», который мы проводим ежегодно. Такой способ пропаганды архитектурного творчества наиболее эффективен и, не скрою, приносит радость не только участникам, зрителям, гостям, но и нам, организаторам. В напряженной жизни государственного чиновника это наиболее творческий период в году.
– Что считаете своим главным достижением на данный момент?
– Команду, с которой я работаю. Много говорят о том, как непросто на государственной службе найти профессиональные, квалифицированные кадры. А самое главное – людей, которые хотят служить государству не ради зарплаты. У нас, можно сказать, молодой, энергичный коллектив, здоровая атмосфера, несмотря на безумный ритм работы и количество задач. Людям нравится работать. А успех любого руководителя – это люди.
– Каждый руководитель в первую очередь вспоминает команду. А что насчет практической деятельности?
– У нашего управления есть «рабочие руки», по результатам работы которых следует оценивать и работу самого управления, – подведомственное учреждение «Нормативно-проектный Центр» (БУ ВО «НПЦ»), созданное как базовая проектная организация по разработке для региона градостроительной документации всех уровней.
Ранее функцию сопровождения и строительной, и градостроительной деятельности для городского округа в основном выполнял институт «Воронежпроект», «раскол» которого два года назад поставил Воронеж в затруднительное положение: генеральный план, правила землепользования и застройки – это «живые» документы, и они постоянно требуют корректировки, выполняемой профессионалами. В этом смысле мы рассматриваем НПЦ в качестве вспомогательной структуры, которая может взять на себя такую работу.
Градостроительная деятельность – это огромная масса информации, которую нужно хранить и обновлять: топографическая съемка, результаты инженерно-геологических изысканий, документы территориального планирования и многое другое. Поэтому было принято важное решение о создании электронного фонда пространственных данных Воронежской области, а сама работа по оцифровке имеющихся и поступающих вновь материалов поручена НПЦ. Рассчитываем, что пользование обновленным фондом – существенная помощь тем, кто проектирует, строит и принимает решения по освоению территорий на местах.
Еще одна задача, которую практически удалось реализовать, – формирование системы органов архитектуры и градостроительства на муниципальном уровне. Еще 7-10 лет назад в районах области соответствующие вопросы решались, в лучшем случае, специалистами в отделах ЖКХ. Сегодня полномочия возложены на главных архитекторов районов, которых я тоже считаю «игроками» своей команды: множество проблем мы преодолеваем совместными усилиями.
– Какой видите свою сверхзадачу?
– Глобальная задача – вывод профессии «архитектор» на качественно новый уровень. Сегодня архитекторы полностью зависимы от заказов строительной отрасли. Хочется, чтобы профессиональное слово было весомо, чтобы культура проектирования поощрялась, а не подавлялась.
– Звучит утопично. Через какие тернии можно прийти к таким звездам?
– Архитектурные идеи, проекты и концепции должно оценивать экспертное сообщество на стадии замысла. Для этого сегодня есть несколько инструментов. Во-первых, региональный и городской градостроительные советы для рассмотрения объектов, определяющих лицо города, региона, размещаемых на главных магистралях, в градостроительных узлах и «зонах гостеприимства». Совет не есть административный барьер, это профессиональный фильтр. Его вердикт носит рекомендательный характер. Тем не менее именно он формирует репутацию проекта и его авторов.
Во-вторых, мы инициировали введение муниципальной услуги по согласованию архитектурного облика объекта. Это произошло в конце прошлого года. В данном случае решение об архитектурной состоятельности проекта принимает уполномоченное лицо, как правило, – главный архитектор города, района. Согласование проходит на этапе получения застройщиком градостроительного плана, то есть до разработки проектной документации, экспертизы проекта и разрешения на строительство.
– Разве раньше такого не было?
– Согласование эскизных проектов наличествовало, но сам процесс не был упорядочен и регламентирован. Порой застройщики могли месяцами, годами пытаться утвердить проект, не имея при этом внятного понимания, что же от них требуется.
Появление этой процедуры повышает персональную ответственность как главных архитекторов за принятие решений и их исполнение, так и архитекторов-проектировщиков, чье авторство указывается в эскизном проекте и влияет на их профессиональный рейтинг.
Пока услуга о согласовании архоблика не заработала в полной мере, лучшее проектное решение помогают выбирать архитектурные конкурсы. Чуть больше месяца назад мы подвели итоги конкурса на проект центра современного искусства в парке «Орленок». Отдаю должное застройщикам, которые решились на конкурс. Да, они потеряли какое-то время. Но это время, потраченное на осмысление визуального образа здания, его функций и жизненного сценария, себя оправдывает.
– На ваш взгляд, конкурсная основа – это оптимальный путь?
– Он не единственный, но он просто необходим на важных и ответственных объектах.
– Но ведь застройщик может и не пойти навстречу.
– Для этого мы должны девелоперов мотивировать. Если мы ставим цель – не портить город, то давайте жить и работать по предложенным правилам.
– Почему бы не закрепить решение градостроительного совета как обязательную санкцию?
– Сама идея градсовета заимствована у советского прошлого. Обязательным его сделать нельзя в силу особенностей нашего градостроительного кодекса, где не встречается слово «архитектура». Но, несмотря на рекомендательный характер решений, этот инструмент необходим управленцам-архитекторам в сложных, дискуссионных случаях, когда нужны помощь и позиция сообщества.
По моему мнению, чем раньше профессиональное сообщество и горожане узнают о планах, тем проще минимизировать любую социальную напряженность, критику и так далее. Не надо бояться рассказывать людям о том, что будет строиться в ближайшем будущем.
– Очевидно, что в своей деятельности застройщики ориентируются только на максимальную прибыльность. Неужели кто-то будет строить 10 этажей там, где можно «влепить» все 17?
– Будут. И к этому приводит ситуация на рынке и общероссийская тенденция ухода от агрессивной, высокоплотной застройки. От нее нужно отказываться, переходить к более гуманной. Собственно, уже сегодня ряд воронежских застройщиков, поняв это, уделяют должное внимание комфортности жилья, потому что потребитель стал более разборчив и внимателен.
– Несмотря на это, безликие высотные кварталы растут как грибы после дождя. По всему миру от практики дешевой высокоплотной застройки отказываются, у нас – наоборот.
– Наша страна с опозданием проходит все эволюционные этапы архитектуры жилища. Высокий спрос на новое жилье привел к тиражированию домов повышенной этажности в массовом порядке. Пока что доминирует модель микрорайона, но она далеко не во всем удовлетворяет жителей и архитекторов.
Поиски решения продолжаются, в том числе и за рубежом. Например, в Швеции решились на строительство домов в 6-12 этажей из дерева, что долгое время не допускалось по требованиям пожарной безопасности. То есть развитое общество уже готово «впустить» природу в само городское жилище, компенсировав экологические недостатки окружения, и при этом нести всю ответственность за сохранность такого жилья.
У нас же пока на первый план выдвигается социальная задача создания полноценной, разнообразной, человечной жилой среды, отказ от кварталов-«муравейников».
– Может, стоит учиться на чужом опыте?
– Стоит. Но экономический интерес пока превалирует над всем остальным. Задача, несмотря на жесткие установки рынка, – продвигать разумный подход к застройке и уважительное отношение к городу, людям. Я в этом смысле оптимист. Если бы я им не была, я бы здесь не работала.
– На какой бы город вы хотели сделать похожим Воронеж?
– А не надо его делать похожим. У Воронежа свое лицо, своя история, своя судьба. Важно не навредить, не дать асфальту поглотить жилые кварталы. Не случайно, что лучшие объекты города – из разряда культурных и рекреационных: Камерный, Зимний, Зеленый театры, парки «Алые паруса» и «Динамо». Ориентиры для преображения у Воронежа есть, остается впредь следовать заданному уровню архитектуры и ландшафта.
– Тогда какой город лично вам импонирует больше всего с архитектурной точки зрения?
– Их много, и они разные. Интересно изучать и вдохновляться сохраняющими свое наследие, дух и современными, прорывными городами, как Сингапур, например. Несколько лет назад там проходил архитектурный фестиваль, который совпал с моим отпуском. Город меня потряс – за полвека он вырос из рыбацкого поселка в урбанистическую сказку, где природа и экология доминируют. И начинали они не с проекта планировки, а с культуры и образования. Рецепт Сингапура, казалось бы, прост, но трудновыполним: меняйтесь сами – и изменится ваш город.
– Воронеж потихоньку «расползается», поглощая пригород. У вас есть какое-то представление о развитии этих территорий, или это стихийный процесс? Взять ту же «воронежскую Рублевку» – Ямное.
– Мое глубочайшее убеждение, что эта территория интересна, ценна, она должна и будет развиваться. Ведь это московское направление, аэропорт, экологически чистая территория. Горожане хотят выбраться из города, хотят изменить к лучшему среду своего проживания.
Но прямой заинтересованности власти в извлечении из этой территории квадратных метров нет: в Воронеже достаточно площадок, которые ежегодно обеспечивают прирост жилья, как того требуют федеральные планы.
Да, генеральный план 2009 года предусматривал развитие Яменского сельского поселения на его свободной территории. Другой вопрос, что тогда речь шла об индивидуальной усадебной застройке, а теперь – уже о многоэтажной. Застройщикам же свойственно недооценивать инфраструктурные проблемы территории – отсутствие школ, детских садов, пропускную способность автодорог, лимит имеющихся инженерных мощностей, и перелагать бремя социальной ответственности перед будущими жителями застраиваемых территорий на плечи муниципалитета.
Поэтому я стою на позиции, что региональная и местная власть должна ставить перед застройщиками непременные условия, выполнение которых гарантирует многочисленным новоселам обеспечение всеми необходимыми социальными благами.
Сейчас идет дискуссия о параметрах, функциях застройки, выработка позиции. Сколько там нужно жилья, насколько эти цифры обоснованы? Приходится объяснять застройщикам, что выгодная геолокация площадки, составляющая конкурентное ее преимущество, не должна провоцировать убогие планировочные и проектные решения.
– Есть еще такие же проблемные территории?
– Существует общая проблема: неуклонное наращивание застройки ведет к увеличению численности населения, путает планы отраслевиков – здравоохранения, образования. С инженерной инфраструктурой вообще сложная история.
Я прекрасно понимаю логику бизнеса: начиная освоение площадок в разных концах города, они расширяют линейку продаж. С маркетинговой точки зрения это правильно. Но одномоментное вовлечение территориально разрозненных и мощных площадок оттягивает на себя ресурсы, которые необходимы сегодняшнему городу с имеющимися инженерными и социальными проблемами. Это основанная опасность.
Есть и другая проблема – где мы возьмем столько людей под то количество квадратных метров, которое запланировано, продекларировано и, возможно, будет реализовано? Для «наполнения» проектного жилья нам понадобится еще около 400 тыс. жителей! А население региона, согласно статистике, прирастает в год всего на 2 тыс. человек, население Воронежа – на 10 тыс. человек. Нельзя не учитывать, что для аграрного региона массовый отток людей из сел нежелателен.
– Острой темой является застройка исторических мест. Например, проект многофункционального центра на месте типографии «Коммуна». Он пока застопорился, но застройщик ведь не откажется от своих планов?
– Пусть будет больше застройщиков, которые думают и сомневаются. Пусть они сто раз отмеряют, заказывают бизнес-проекты, мастер-планы, просчитывают экономику различного сценарного наполнения объектов.
На сегодняшний день планы собственников еще не выкристаллизовались. Может быть, перевесит интерес к общественному пространству – наш архитектурный форум и Платоновский фестиваль, опробовав эту площадку, указывают на состоятельность такой идеи.
– В начале года строительный блок мэрии Воронежа пережил серьезный кризис. У вас есть своя точка зрения на эту ситуацию?
– Однозначно, в город должна прийти команда профессионалов. Один в поле не воин. Тем более, что направления работы главного архитектора и его структуры ответственны и разноплановы – от градостроительного регулирования развития города до дизайна среды. Это огромный объем работы.
Я считаю, нужно возрождать в структуре институт главного художника, который существовал и в советские, и в постсоветские времена. Дизайн регламент, входные группы, цветовое решение фасадов, работа с арендаторами, с рекламщиками – все это должно быть в зоне ответственности главного художника и «разгрузить» главного архитектора для полноценной работы с застройщиками и проектным сообществом. При прежнем руководстве все задачи и функции были «стянуты» воедино, и с этим объемом, на мой взгляд, просто не справились.
Кроме того, необходим «институт» главного инженера в структуре УГА, который бы следил за сводным планом инженерных сетей города, что необходимо на всех этапах градостроительной и архитектурной деятельности. Нужная структурная перенастройка.
