Воронеж. 28.12.2017. ABIREG.RU – Аналитика – Ровно семь лет назад, в конце декабря 2010-го, Василий Тарасенко был назначен на должность руководителя департамента по развитию муниципальных образований Воронежской области. Работа, прямо скажем, не кабинетная. Каждый год Василий Михайлович выезжает в командировки не менее 70 раз. Вряд ли найдется в Воронежской области хоть один самый удаленный уголок, где за эти семь лет не побывал областной «куратор» хуторов и самых малых деревень. Корреспондент «Абирега» поинтересовался у него, из-за чего в области люди стали меньше тонуть и кому на Руси жить хорошо.
– Василий Михайлович, давайте для начала попробуем подвести итоги всей системы местного самоуправления Воронежской области. Какими результатами можно похвалиться, на ваш взгляд, и какие главные проблемы, которые предстоит решить в 2018 году?
– Я бы не взял на себя смелость охарактеризовать их в целом. Хоть наш департамент и называется «по развитию муниципальных образований», у нас есть определенные цели и задачи, с которыми мы работаем, поэтому рассказывать о достижениях в сельском хозяйстве, достижениях в экономике, в здравоохранении, это скорее прерогатива отраслевых департаментов.
Наше ведомство занимается оценкой эффективности деятельности органов местного самоуправления в рамках их полномочий. В первую очередь эта оценка происходит в соответствии с президентским указом, на ее основе мы ежегодно готовим рейтинг муниципалитетов по различным показателям и сводный доклад в адрес правительства России и правительства области о результатах мониторинга эффективности деятельности органов местного самоуправления. Там большой набор показателей: и образование, и культура, и спорт, и дороги, и ЖКХ. Отраслевые ведомства готовят свои данные, мы это обобщаем. При этом одним из главных критериев является оценка населением работы муниципалитета.
– Чем отличается ваш рейтинг от традиционного областного соревнования социально-экономического развития районов?
– В первую очередь тем, что у нас эти показатели и методика оценки определены указом президента. Сейчас ее основным доминирующим фактором является темп роста показателей за три последних года. В этой связи есть два важных момента. С одной стороны, это наглядно показывает развитие муниципалитетов в динамике. С другой – у нас есть ряд муниципальных образований – такие как Лискинский, Россошанский, Бобровский районы, которые по основным показателям уже достигли своей критической массы. Естественно, они не могут показывать такую же динамику, как отстающие районы – ввиду банального отсутствия запаса роста. Например, если N-ский район имел одну корову, а сейчас – 100 коров, то за три года у него колоссальная динамика. А вот если район имел 15 тыс. коров, то прирост в 100 коров вы просто не заметите. А например, один наш Лискинский район надаивает молока больше, чем вся Тамбовская область, и уже просто физически не может больше.
Как следствие, из-за особенностей методики некоторые районы, которые нельзя назвать сильнейшими, становятся лидерами, потому что у них хорошие темпы роста. В этом году по росту основных показателей в лидерах Таловский, Семилукский, Хохольский, Воробьевский районы. Тогда как по уровню показателей на протяжении ряда лет лидирующие позиции занимают Лискинский, Рамонский, Бобровский, Аннинский, Россошанский, Верхнемамонский районы.
– А коров действительно считаете?
– Это я условно сказал. Мы все данные сначала получаем с мест, это и сельское хозяйство, и культура, и спорт, и образование. Затем сверяем с данными отраслевых департаментов и выстраиваем рейтинг.
При этом мы не остановились на федеральной методике и семь лет назад создали свою, можно сказать доморощенную, систему оценки эффективности муниципалитетов.
– На чем основана ваша система?
– Наша система оценки основана на том, что муниципалитеты заключают с правительством области соглашение о достижении уровня показателей. Мы устанавливаем план. Здесь показатели мы «изобретаем» сами вместе с районами и областными департаментами и делаем ежегодную оценку. Эти показатели в большей степени ориентируются именно на полномочия муниципалитетов и находятся непосредственно в сфере их влияния. В нашей методике превалирует фактический уровень развития, а в качестве дополнительных – учитываются динамика и выполнение плана.
– Сколько всего показателей, по которым вы оцениваете муниципалитеты? Можете перечислить основные?
– За 2016 год оценка проводилась по 21 показателю, за 2017 год будет проводиться уже по 26 показателям. Наибольший вес при подсчете баллов имеют объем инвестиций в основной капитал, объем производства основных видов продукции животноводства и растениеводства, уровень обеспеченности дошкольными образовательными учреждениями на 100 детей, доля обучающихся в муниципальных образовательных учреждениях, получающих двухразовое горячее питание (как раз прямая компетенция муниципалитета), уровень регистрируемой безработицы в муниципальном образовании, обеспеченность бюджета муниципального образования налоговыми и неналоговыми доходами, доля протяженности освещенных частей улиц, доля качественных дорог.
Таким образом мы и подводим итоги. Главы отчитываются на серьезной комиссии, она выносит предложение к поощрению и рейтингованию того или иного муниципального образования. Важно отметить, что это не итоги социально-экономического развития района, для этого есть департамент экономического развития, у них своя методика, более, скажем так, наукообразная. Правда, когда мы сравниваем, данные в большинстве своем совпадают.
– Уровень жизни на селе кто лучше отражает – вы или они?
– Уровень жизни очень сложно «посчитать». Это такое тонкое понятие. А вот уровень отношения людей к местной власти – это у нас. Потому что у нас в рейтингах заложены опросы. В оценке участвует Торгово-промышленная палата, Общественная палата, они дают свое видение, проводят свои опросы, которые тоже влияют на окончательную оценку. У кого-то в поселении, например, есть парк, клуб, пляж... А люди-то этим довольны или нет? Отношение людей – главный критерий, отображение качества работы власти.
– Соревнований без призов не бывает. Что получают победители?
– За федеральные показатели раньше мы давали гранты за первые шесть мест. За первое – 7 млн рублей, за второе – 6 млн рублей, и так далее с убыванием. Федерация на это деньги не дает, т. е. показатели их, а мы свои деньги платим – нелогично. Вот уже несколько лет средства в бюджете на эти цели отсутствуют. Зато мы ежегодно выделяем гранты победителям по нашей методике. Разделили районы на три группы – в зависимости от общего объема налоговых и неналоговых поступлений. В каждой группе у нас получают гранты муниципальные образования, занявшие три первых места, – 5, 4 и 3 млн рублей соответственно.
– И кто стал в этом году чемпионом области?
– В этом году у нас в первой группе места распределились следующим образом – Бобровский, Рамонский, Лискинский районы.
– Бобровский, получается, лучший?
– Да. По нашим показателям он занял первое место. Лучший среди лучших. Во второй группе лучшим оказался Кантемировский район, получил 5 млн рублей. В третьей группе – Верхнехавский муниципальный район.
– Как в футболе – премьер-лига, ФНЛ и любители.
– Совершенно верно. Лиги свои должны быть. Мы пошли еще дальше. Три года назад мы подтянули и районные центры под соглашение с областью, тоже на группы их разбили. Ведь, например, что такое Россошанский район? Не может город Россошь соревноваться даже с самым большим поселением Россошанского района. Лиски не могут соревноваться даже с Давыдовкой. Мы районные центры «выдернули» из соревнований района. Они соревнуются между собой. В этом году в первой группе районных центров лучшим стало Хохольское городское поселение, во второй группе – город Богучар, в третьей – Верхнемамонское сельское поселение.
Эти показатели динамичны. Отвечая на ваш вопрос об итогах развития, мы оцениваем их по истечении года, имея на руках добротную качественную статистику, основываясь, во-первых, на реальных результатах, подтвержденных как муниципальным образованием, так и курирующим органом областной исполнительной власти. Затем задача простая, хотя и трудоемкая – обработать всё это.
– Начиная с этого года, самым актуальным трендом в развитии местного самоуправления стало распространение по регионам так называемого инициативного бюджетирования. Пол-России в это «движение» успели встроить. Во-первых, хотелось бы понять, что это такое вообще и как задумывалось. Правильно ли я понимаю, что это такое европейское направление. А во-вторых, как это на практике происходит? Мы же говорим о маленьких территориальных образованиях, все они глубоко убыточны. Они живут за счет дотаций из областного центра. За чей счет проявлять «инициативу»?
– Совершенно верно, это так называемое партиципаторное бюджетирование. Такая практика существует в западных странах – в Германии, во Франции. В чем оно заключается? В инициативе людей, которые говорят, что им нужно это, а не то. Приведу пример. В одном заполярном городе большая компания решила сделать подарок малой родине – бассейн или арену, или еще что-нибудь. Спросили у жителей: «Как вы, если мы вам арену подарим?» Они говорят: «Вы что, у нас полярная ночь, подсветите нам город. Это нам нужнее».
Идея инициативного бюджетирования исходит из того, что нужнее людям. На Западе это давно уже работает. У нас это появилось несколько лет назад. В основе этой системы лежит прямое волеизъявление граждан по решению проблем местного значения. Конечно, не капитального огромного характера. Система призвана работать, чтобы создавать то, что действительно нужно населению, чтобы это было прозрачно.
Принцип такой. Люди должны определить, что нужно. Это раз. Затем они должны сказать, что на это они согласны сдать собственные деньги или вложить труд. Это два. Третье. То, что запрашивается, должно иметь социальный эффект для как можно большего числа выгодополучателей. Не так, что сделали детскую площадку для пятерых детей там, где на улице живут 150 стариков.
Если проект отвечает этим требованиям, сельский бюджет находит деньги, потом к проекту подключается районный, зачастую какие-то спонсоры, меценаты, хозяйствующие субъекты также выражают готовность посодействовать благому делу. Тогда и мы можем им выдать до 3 млн рублей в виде субсидий из областного бюджета.
– Пропорции какие?
– 3% – жители, 10% – местный бюджет, остальное областной бюджет, но наши возможности ограничены именно 3 млн рублей на проект.
– Хотелось бы, чтобы вы озвучили наиболее яркие примеры такого взаимодействия населения и власти.
– Первый, очень свежий пример – самый удаленный район области – Петропавловский, деревня Пески. Местные жители собрали 1 млн рублей на реставрацию памятника воинам-односельчанам, погибшим в годы Великой Отечественной войны. Теперь надеются получить из областного бюджета 3 млн рублей. Может показаться удивительным, что в таком, можно сказать, глухом месте именно памятник оказался главным приоритетом. Но там же похоронены деды и прадеды местных жителей. Это не только дань уважения погибшим предкам, но еще и важный элемент самоуважения и осмысления своего места в мире.
Второй, более распространенный пример – уличное освещение. По плану на год, например, установить за счет бюджета три фонаря. Люди говорят, мол, давайте соберем еще на один.
Более сложная тема – сельские дороги. За 3 млн рублей, конечно, дорогу не сделаешь, но защебенить, сделать более комфортным проезд можно.
Еще одно приложение совместных усилий – вода. Новый водопровод, понятно, не построишь за эти деньги. А вот сделать хороший ремонт, а не латать дыры – это реально.
Еще, когда мы начали развивать инициативное бюджетирование, неожиданно встала тема обеспечения села Интернетом. Часто идет Интернет до села, а дальше разводки нет. Цена вопроса, условно, 700 тыс. рублей. «Ростелеком» говорит, что они кинут туда «нитку» Интернета, если мы их обеспечим потребителями. Люди собрали по 5-10 тыс. рублей и говорят, мол, дайте возможность поучаствовать. Святое дело, т. е. всё село будет иметь Интернет. Это для нас было достаточно неожиданно.
Некоторые муниципалитеты идут дальше: хотят пляжи, парки, но для этого есть наша областная программа. И одним из предметов нашей гордости является то, что второй год подряд мы полностью удовлетворяем заявки районов по строительству парков, скверов, пляжей и ремонту воинских захоронений.
– Одно из существенных ваших достижений то, что число утонувших в Воронежской области сократилось чуть ли не втрое.
– Пять лет назад во всей области было всего 20 зарегистрированных пляжей, в купальный сезон тонули ежегодно 230-250 человек. Сейчас в области 90 зарегистрированных, полностью оборудованных, прошедших аттестацию пляжей (причем аттестацию проходит не только прибрежная территория, но и вода), на каждом пляже три спасателя.
– Ваш департамент также занимается реализацией на территории области масштабной федеральной программы «Формирование комфортной городской среды», в рамках которой строятся или благоустраиваются в первую очередь городские парки, скверы и набережные. Чего удалось достичь в этом направлении? В этом году где и какие объекты открылись?
– Федеральные деньги по этой программе начали поступать только в 2017 году. Благодаря им мы сейчас стали удовлетворять все заявки по паркам. Но в масштабах области с подачи губернатора мы целенаправленно занимаемся парками и скверами уже семь лет. Естественно, заявок больше, чем финансовых возможностей, но мы регулярно привлекали софинансирование как местных бюджетов, так и спонсоров.
Что сделано в этом году? Открыт парк в Россоши, построена великолепная набережная в Богучаре, пруд и набережная в Хохле, шикарнейший парк в селе Манино Калачеевского района. Манино – это небольшое село на границе с Волгоградской областью, там строили и за областные деньги, и за деньги хозяйствующего субъекта ЗАО «Манино», которое возглавляет депутат облдумы Сергей Трибунский. Парень он достаточно молодой, загорелся. Там парк – просто песня: деревья, ограждения, площадка, фонтан. Шикарный парк мы сделали в Верхней Хаве возле Дворца культуры. За последние годы всего построено порядка 170 парков и скверов, в том числе в 2017 году около 40 объектов, из них 13 – с привлечением средств федерального бюджета.
– Во сколько один парк обходится от и до? Какое соотношение вложений денег местного и регионального бюджетов и бизнеса?
– По-разному. Самый бюджетный сквер где-то от 3 млн рублей. В 2018 году будем делать самый дорогой парк в Павловске, огромная территория, он обойдется в 22 млн рублей. Мы требуем, чтобы минимум 5% средств было найдено на местном уровне. А если у нас предусмотрены средства под проект, да еще, как в Боброве и Лисках, местный руководитель находит полностью свои средства, мы говорим, мол, давайте тогда два парка у вас сделаем.
– Василий Михайлович, хотелось бы плавно перейти от разговора о работе вашего департамента к теме взаимоотношений власти и бизнеса в плане развития территорий. Насколько мне известно, областное правительство заключило с некоторыми крупнейшими структурами, работающими на селе, договоры о социальном партнерстве. Такие соглашения подписали «Продимекс» Игоря Худокормова, «Дон-Агро» Николая Ольшанского и «Агротех-Гарант» Александра Евсеева. В общем, это совсем немного даже для «крупняка».
– Вы еще забыли Абубакара Арсамакова, «Московский индустриальный банк», у них земли и хозяйства в Воробьевском районе, он тоже участвует. Он сразу вложил порядка 30 млн рублей, еще 30 млн рублей – мы, отремонтировали клуб, пожарное депо. Мы за счет бюджетных средств сверх плана сделали тротуары и сквер. Все пункты плана на сегодня выполнены.
Аналогичное соглашение с Геннадием Ширяевым и еще несколькими бизнесменами в Борисоглебске подписано. Областной бюджет дает 107 млн рублей, а они – 100 млн рублей. Но в целом... да – участвуют далеко не все.
Сейчас хочу рассказать немного о другом. Два года назад губернатором Алексеем Гордеевым было принято решение создать практику цивилизованного подхода к решению совместных вопросов, т.е. бизнес и муниципалитет совместно делают проекты. Раньше всё было достаточно хаотично: захотел предприниматель – дал миллион, не захотел – не дал. Как уже упомянутая история с Трибунским. Это был порыв души.
Точно такая же ситуация была год назад в селе Троицкое Лискинского района, где руководитель ЗАО «Троицкое» Валентина Фролова тоже выделила половину денег для парка.
Самый замечательный пример прошлого года – село Данцевка Богучарского района, которое, если вы помните, в прошлом году было признано самым красивым селом Воронежской области. Василий Резников, руководитель сельхозартели «Родина», два года назад согласился с моим предложением, что нужен проектный подход. Предприниматель вложил в благоустройство своей малой родины 10 млн рублей, люди вложили свой труд, областная власть добавила свое финансирование. Грант на благоустройство – 1 млн рублей. Сегодня совместные усилия бизнеса, населения и власти видны невооруженным глазом: удаленное село, где всего около 500 жителей, по благоустройству превосходит города. Везде асфальт, несколько скверов, построены ателье и парикмахерская – фактически сельский дом быта, строится пристройка к школе. И как результат – не то что пустующих домов в Данцевке нет, но даже и на продажу домов нет.
Приведу пример другого финансового взаимодействия. Администрация Россошанского района заключила тройственный договор с Николаем Ольшанским, прописали мероприятия. Порядка 60 млн рублей должен был вложить господин Ольшанский, 30 млн рублей – из областного бюджета, да из районного – порядка 10-20 млн рублей. Мы составили план: кто, что делает и за чьи средства. Это было рассчитано на два года. И всё успешно реализовали.
– Кто больше не с точки зрения денежных средств, а с точки зрения душевной отдачи будет работать в социальном направлении: крупный агрохолдинг или средний?
– Я бы сказал, средний. Тот, кто сидит и живет на этой земле. Я вижу, что средний бизнес – это наиболее близкий по духу для села. «Крупняков» я назвал, среди них выделяется Николай Ольшанский, но таких, как он, у нас нет больше.
