Белгород. 24.07.2018. ABIREG.RU – Эксклюзив – Николай Рыжков из тех людей, по биографии которых можно учить историю страны: насыщенная карьера, множество государственных наград – не человек, а целая эпоха. Он и сегодня не торопится на покой, не представляет свою жизнь без работы и хочет многое менять к лучшему и переделывать. Прямая и честная беседа с Николаем Ивановичем – о «Прохоровском поле», человеческой порядочности и новой экономической модели.
– Николай Иванович, насколько вы сейчас погружены в проблемы региона?
– Я был в Госдуме с 1995 по 2003 годы, шел как самовыдвиженец от Белгородского одномандатного округа, меня поддерживали аграрии и коммунисты; Жириновский и «Яблоко» выступали против. В 2003-м перешел в Совет Федерации, уже 15 лет здесь представляю исполнительную власть. За 20 с лишним лет мы отработали взаимоотношения с белгородскими властями. Во-первых, я никогда не лезу в кадровую политику, никогда не обсуждал и не буду обсуждать этот вопрос с губернатором Евгением Савченко. Никогда не ревизовал что-то, что проводит губернатор области, зато максимально контролирую то, что касается музея-заповедника «Прохоровское поле», но тут уже местные власти активно помогают. Область хорошая, губернатор – толковый человек, очень вдумчивый, не рвет рубашку. Голова у него всё время работает, он очень талантливый. Жаль, что годы берут свое, он объявил, что последний раз губернаторствует – думаю, так и будет, лет пять ещё поработает.
– Какие проблемы региона наиболее актуальны?
– Я член трехсторонней комиссии – правительство, Дума и Совет Федерации, – там много вопросов, затрагивающих регионы, я активно участвую, жаркие споры бывают. Меня больше всего беспокоит всё, что касается финансовых дел субъектов. Регионы серьезно залезли в долги, хотя Белгородская область не катастрофически и ее руководители не виноваты, мы это прекрасно знаем и не скрываем. Виноваты те, кто довел до такого состояния экономику в целом. Майские указы президента надо исполнять, на регионы постоянно давили, а денег нет, и что делать – взаймы брать. А теперь надо расплачиваться. Потом кризис – опять набрали долгов. И урегулирование подобных проблем часто замыкается на мне. И я максимально стараюсь помогать. Сейчас вот регионы постепенно добиваются замены коммерческих кредитов на бюджетные. Кроме того, в регионах, и в Белгородской области в частности, много вопросов производственного характера, по развитию машиностроения. Я же по образованию машиностроитель.
– Вы много занимаетесь музеем-заповедником «Прохоровское поле». Расскажите, как получилось, что стали его основным куратором.
– Случайно я попал туда и остался на 25 лет. Когда я был в отставке, мне позвонил бывший первый секретарь обкома Алексей Пономарев, предложил приехать и посмотреть. До этого я был в Прохоровке один раз, очень давно, еще когда строили Оскольский металлургический комбинат, и я помогал строительству в должности первого заместителя министра тяжелого машиностроения. Это было в начале 1970-х. Тогда там стоял один танк, а в 1992-м году приехал – он там так же и стоит один. Нашлись инициативные люди, которые предложили на месте Прохоровского сражения построить храм к 50-летнему юбилею и сделать памятник. Но у них не получалось, денег никто не давал, вот они и обратились с просьбой заняться этим делом. А в это время было самое мракобесие, с попустительства той власти стали топтать победу, говорить ветеранам: «Что вы бряцаете медалями, нечего было воевать, сейчас бы пиво пили баварское». Я согласился заняться восстановлением памяти, решил: мы докажем, что это кликушество, это не народ говорит. Против своей истории народ идти не может, особенно когда погибло столько людей. И к 1995 году мы добились того, что Борис Ельцин подписал указ о создании мемориального комплекса музея-заповедника «Прохоровское поле» и началась работа.
– Вы не один занялись этим проектом?
– Собралось тогда семь человек, и мы создали попечительский совет. С нами был, в частности, скульптор Вячеслав Клыков. Его работы многие знают, например памятник Жукову в Москве, на Манежной площади.
За 25 лет проделана большая работа. Но как отдельная организация Попечительский совет музея-заповедника «Прохоровское поле» оформилась только пять лет назад, когда Министерство культуры утвердило положение о совете, состав и так далее. До этого у нас 20 лет ничего не было: ни счета, ни регистрации, только желание. И деньги, которые приходили в совет, мы сразу направляли в дело. Сейчас состав совета вырос до 17 человек: я председатель, первый заместитель – губернатор Евгений Савченко, заместитель – митрополит Белгородский и Старооскольский Иоанн, ответственный секретарь – Олег Полухин, ректор Белгородского госуниверситета, а также 13 рядовых членов, в том числе и фронтовик Махмут Ахметович Гареев. Мы собираемся по положению два раза в год, но на самом деле гораздо чаще. На каждое заседание у нас один крупный вопрос и много мелких.
– Вы довольны результатом работы?
– Конечно, не всё сразу получилось, всё время возникали новые предложения. Сразу были запланированы храм Петра и Павла и Звонница, которая сейчас является символом мемориального комплекса. Остальные проекты возникли в процессе работы: культурно-исторический центр, библиотека, танкодром, музей бронетанковой техники, музей боевой славы «Третье ратное поле России» и другие. В целом получился большой и интересный комплекс.
– Вы один из самых опытных действующих политиков, что для вас является главной мотивацией к работе?
– Работа. Я не представляю, как можно не работать.
– А что дает силы, вдохновляет?
– Это точно не деньги. Если бы я ушел на пенсию сегодня, думаю, что в доходах не потерял бы. Я работаю не из-за денег. Мне в стране многое не нравится, и я бы хотел изменить что-то, и в пределах своих полномочий то, что я могу, я стараюсь делать. Допустим, состою в комиссии по выработке экономических решений. Все считали, что перед выборами президент выберет программу, которая изменит экономическую модель. Мы составили такую программу, ТПП, Минэкономразвития, Кудрин, Столыпинский клуб. Мы думали, что будет выбрана одна из них или из всех предложений собрана наиболее оптимальная. Но этого не произошло...
– Где еще вы видите «пробелы», недоработки?
– Мы в свое время корили себя в СССР, что не восприняли техническую революцию Запада и отстали. Сегодня в мире идет еще одна революция – переход на так называемый 6-й технологический уклад. Это не то, что я учил в институте, это нано- и биотехнологии, диоды всевозможные, высший уровень науки, и через несколько лет будет наверху тот, кто освоит все эти направления. Американцы многое делают, китайцы, а мы ничего не делаем. В советские времена был государственный комитет по науке и технике, во главе всегда был академик и он был заместителем председателя совета министров. Почему бы не возобновить эту практику? Почему сейчас никто из академиков не курирует науку? Отраслевую науку и вовсе разгромили, осталась только академическая... А почему? Потому что есть люди, которые считают, что наука – это анахронизм, теоретическая, академическая наука. 300 лет ее «выращивали», и она в итоге принесла плоды в виде достижений, разработок. Сейчас говорят – мол, сначала университет, потом уже пусть наукой занимается. Пусть читает лекции и тут же выдает какие-то гениальные идеи в ядерной энергетике. Но эта работа несовместима!
– Если говорить о нравах и человеческих качествах. Что вы больше всего цените в людях?
– Порядочность. Люди забывают, что они живут один раз на свете, думают, что будут жить вечно: мол, нагрешил – и у тебя еще 150 лет впереди, чтобы исправить. А нет этих 150 лет. Надеяться, что в жизни всё будет блестяще и хорошо, – это чепуха, такого быть не может. Почему столько несправедливости в мире? Бог допускает, проверяет нас. Порядочным человек должен быть во всех отношениях.
Есть люди безразличные: что будет, то и будет. Но есть и неравнодушные вроде меня. Нельзя же так, что одни в роскоши купаются, другие выживают на пенсию в 8 тыс. рублей. Почему у вас есть налог 13% от зарплаты, а у Абрамовича дивиденды на акции облагаются налогом только 9%. Необходимо ввести прогрессивный налог, у всех цивилизованных народов, таких как шведы или англичане, он 35%-50%. Почему это не делается у нас?
– Я не знаю.
– И я не знаю. Мы по Конституции социальное государство, а какое оно социальное, если старики так живут. Вот об этом надо думать!
