Воронеж. 10.01.2019. ABIREG.RU – Аналитика – В мае 2018 года под Воронежем была торжественно открыта первая очередь теплиц пятого поколения – 6 га. Когда руководители будущего семилукского тепличного проекта пришли со своей заявкой в агродепартамент, то были седьмыми, и им объясняли, что очередь на субсидии до них просто может не дойти. Но они оказались первыми, не просто первыми, а единственными. Корреспондент «Абирега» встретился с генеральным директором ООО «Родина» Андреем Ковряковым и поговорил о любви к помидорам и налогам.
– Андрей Владимирович, вы, наверное, уже слышали о планах Минсельхоза урезать возмещение части капитальных затрат при строительстве теплиц. Насколько я понимаю, все бизнес-планы у тепличников были рассчитаны примерно по 2020 год. Чего теперь ждать от государства и повлияет ли это на планы по строительству новых очередей вашего тепличного комбината?
– Нет, никак не повлияет – крест на нашем развитии это не поставит точно. Мы наши бизнес-планы строим без расчета на компенсации. Это не очень хорошо, потому что это увеличивает сроки окупаемости проекта. А вообще, профессионалам рынка еще с лета была известна информация о том, что возмещение по капексам в тепличном строительстве будет уменьшено с 20% до 10%. То есть намного раньше, чем эти сведения просочились в печать. Я уже видел и проект постановления правительства на эту тему. Также попадалось на глаза письмо Минэкономразвития, которое предлагает все-таки оставить 20%. С лета всё это идет. Да, вы правы, что тепличный бизнес строил свои планы в основном из расчета до 2020 года, так как сейчас еще идет насыщение внутреннего рынка зимними овощами. 20%, безусловно, больше, чем 10%. Но и 10% – это не ноль. На выставке «Золотая осень» в рамках нашей ассоциации «Теплицы России» была проведена дискуссия, в ходе которой обсуждалось предложение о выборе варианта субсидирования – либо ты получаешь возмещение по капексу, либо ты получаешь льготное кредитование. Не вместе, а или/или. Но пока приоритетным вариантом является 10%-е возмещение капекса на 2019 и 2020 годы. 2018 год должен быть закрыт под 20%. На наши планы это никак не повлияет, потому что, как я уже сказал, мы никакие субсидии в бизнес-планы не закладываем. Да и банки такой бизнес-план попросту не согласуют. Мы еще ничего не получали, поскольку свой проект только запустили в минувшем году, уже после того, как изменились правила субсидирования. До 2017 года на возмещение капекса мог претендовать любой. Кто получил разрешение на строительство теплиц. А потом – и это абсолютно правильно – внесли изменения и стали давать деньги только тем, кто уже построился. Мы завершили постройку первой очереди теплиц в мае и теперь ждем официального отбора, а полученные от государства деньги пойдут на строительство следующей очереди. Которое, к слову, уже стартовало, в мае 2019 года планируем достроить и вторую очередь.
– Давайте сначала поговорим о вас, о вашем, так сказать, бизнес-пути. Где родились, учились, чем занимались до того, как пришли в бизнес?
– Родился в Воронеже в 1972 году, вырос в центре, ходил в школу № 9 около «Юбилейного». Первое образование у меня военное – Воронежский военный инженерный институт. Вообще, я из того поколения пацанов, которое мечтало в Афганистане служить. У нас вся группа подавала рапорты, но к тому времени уже войска начали выводить, и мы никуда не попали. А если еще раньше копнуть – я мечтал быть летчиком, но не смог медкомиссию пройти.
– Но в армии вы не задержались...
– Прослужил ровно год, гарнизон был под Смоленском, в поселке Шаталово. За это время успел понять, что мечта детства не сбылась.
– Почему?
– Если одним предложением: не могу быть безынициативным. В первый же отпуск в Воронеж приехал и увидел объявление, что федеральная служба налоговой полиции набирает действующих и бывших офицеров. Это была бегущая строка какого-то из телевизионных каналов – она и определила мою дальнейшую судьбу. Записал телефон, позвонил, прошел собеседование. Потом я часто слышал, что туда очень сложно было попасть. Что отбор был жесткий. Не знаю, у меня получилось легко. Может быть, потому что в школе у меня были любимыми предметами математика и физика, а в военном институте – экономика. Я отдал в общей сложности борьбе с налоговыми преступлениями 15 лет – с 1995 по 2010 год. Из них 13 лет – в налоговой полиции, а потом, когда еще в 2003 году упразднили, перешел в МВД, в отдел налоговых преступлений, где доработал до пенсии. А выйдя на пенсию, стал руководителем воронежского филиала коммерческого банка «Юникор». Проработал в банке пять лет. Мои бывшие сослуживцы удивлялись, когда узнавали, кем я в банке работаю – обычно ведь бывшие силовики в «безопасники» идут. А с 2015 года я здесь, в «Родине», работаю – владелец бизнеса Павел Дьяков пригласил с самого начала проекта.
– Что дала вам работа в налоговой полиции и что дал вам банк, в чем разница этого опыта?
– Опыт, приобретенный в налоговой полиции – это главное. В первую очередь правильно думать и системно мыслить. Копаться, разбираться, вникать. Раскручивать чужие схемы. Ну и еще опыт понимания основ экономики. Этому меня научил мой руководитель Вячеслав Гонгадзе. Ведь в налоговой полиции не было палочной системы. В МВД у следователя одновременно может быть в производстве два десятка дел, всё, что он успевает, – это писать отписки начальству – думать некогда. Надо изображать видимость действия. В налоговой полиции было не так, у ее истоков стояли выходцы из КГБ СССР. Их подход – никакой спешки. Ты мог одним, но серьезным преступлением заниматься и полгода, и даже год. Дел в производстве было два-три от силы. А потом (это был 1997 год) ты в результате кропотливой работы находишь укромную комнатку в оптовой организации, а в ней стеллажи, доверху набитые деньгами. Естественно, деньги уходили в счет уплаты налогов, а владельцы бизнеса становились вашими врагами. И, кстати, еще одно преимущество работы в налоговой полиции – это огромное количество знакомств не только в среде правоохранителей, но и в деловой сфере. Я подсчитал, что за годы службы я побывал более чем в тысяче коммерческих организаций, общаясь с руководителями. А в банке что? Если знаешь основы бухучета, то надо только запомнить, где в простом учете дебет, в банке, наоборот, – кредит. Всё отличие. В налоговой я понял, что необходимо продолжать образование и окончил воронежский юрфак.
– Какие-то самые громкие дела, которые дошли до приговоров, вспомните?
– А у нас приговоров как таковых не было. Законодательство было таково, что объектом преступного посягательства являлись налоги, бюджет то есть. И, если в ходе следствия человек добровольно и полностью возмещал нанесенный бюджету ущерб, то само следствие прекращалось. И хотя оно прекращалось по нереабилитирующим обстоятельствам, о чем делалась соответствующая запись в базах МВД (человек с такой записью уже не мог, например, претендовать на работу в госструктурах или правоохранительных органах), но судимостью это не являлось – и это было правильно. Потом уже были значительные изменения в УПК и прекращать дела таким образом на стадии следствия запретили. Но приговоры все-таки и у нас были – не все были готовы или в состоянии заплатить все деньги в бюджет. Чтобы посадили кого-то из крупных бизнесменов, такого уже не припомню. А из тех, кто был на слуху, – это оптовая база LM, она же «Лилия-маска», химфармзавод, еще покойный бизнесмен Николай Евдаков. Много было бензиновых и алкогольных дел, но фамилии и названия фирм уже ничего никому не скажут.
– Какое самое яркое воспоминание о работе в налоговой полиции?
– Помню хорошо, как мы остановили в Отрожке состав с водкой. Понятно, что не руками тормозили, а по всем инстанциям проходили, доказательную базу собирали, арест наложили потом. Водка в бутылках, вагон набит под завязку, устроено так, что сбоку открыть нельзя – всё вывалится тебе на голову. Лезли на пузе на крышу вагона, открывали сверху, потом вынимали верхний слой ящиков «законной» водки, с акцизными марками, а уже под ними целый вагон «левой» водки. Однажды также поймали 80 тонн канадского спирта – чистейший продукт, но нелегальный. Всё отправляли на переработку в Черноголовку, с ними был заключен договор. В 1990-е вся водка с юга шла. Осетия и Адыгея – основные «поставщики». Воронеж не конечный пункт, а транзитное место. Воронежская область быстро стала считаться местом, которое лучше с таким товаром объезжать стороной. Один раз ездили в командировку в Адыгею. Выходим из местного управления налоговой полиции. А вокруг одни «лупатые» «мерседесы» (помните такую моду?) – это несколько директоров тамошних нелегальных заводов пришли на воронежских оперов посмотреть вживую – про нас в тех краях легенды ходили. До мурашек приятно было. Безусловно, соблазнов было много, но мыслей о том, чтобы что-то как-то «решить», не было. Еще было красивое дело в 2001-2002 годах по Сомовскому племенному хозяйству, то есть по зверосовхозу, если по-советски. Там сменились собственники, и под видом корма для зверей, субпродуктов ввозили из США окорочка. Помните «ножки Буша»? А шкурки по бартеру за рубеж. Как-то приезжает состав якобы с субпродуктами из Голландии, проходит таможенный пост, мы его накрываем – а он пустой, целый состав. Но закончилось печально – нашего подопечного, директора зверосовхоза застрелили в собственном гараже, а девочку-бухгалтера вывезли в Белгородскую область и убили в лесу, ее только через полгода, когда снег сошел, нашли.
– Что же, раскрыли убийство потом или нет?
– Это уже не интересно, это уже не наше дело. Спустя несколько лет я туда, в зверосовхоз, приехал. На том месте, где жили звери, – ничего. Пустые клетки полуразрушенные, как заброшенный концлагерь. Голое поле – и кругом ни души. Страшное зрелище, апокалипсис.
– Из тех, кто были вашими подопечными той поры, многие поднялись? Стали представителями власти, депутатами? Приходится общаться в новом качестве?
– Вижу, пересекаемся, но не скажу, что часто. Я скажу так, без фамилий и имен. Благодаря этому моменту, честности, у меня очень хорошие отношения остались с теми людьми, кто у меня прошел полный путь от подозреваемого до обвиняемого. Потом мне в глаза говорили: «Я тебе доверяю». Никому не хотелось попадать на деньги, а вопрос «не решался». Я же был рядовым опером, а «движения» были выше, но мы никому в Воронеже не подчинялись. Поэтому и были неудобны, были лишними. Теперь вот раз в год, в июне, мы, ветераны, собираемся, вспоминаем те дни. По президентскому указу налоговая полиция была расформирована 1 июня 2003 года.
– Думаете, решение о расформировании было ошибочным?
– Скажу так, и в мире, и на постсоветском пространстве структуры, подобные налоговой полиции, существуют до сих пор. Где-то это называется финансовая гвардия, где-то – по-другому, но смысл в раскрытии налоговых преступлений.
– Ну что, от воспоминаний перейдем к нынешним помидорам. Как вы попали в проект? Правильно ли я понял, что вы здесь всё с нуля начинали?
– Предложение от Павла Дьякова поступило в 2015 году – на месте будущих теплиц тогда было чистое поле. А весь штат компании – семь человек. Сидели, рисовали проект, бизнес-планы составляли. Одновременно купили 32 га земли в Латном Семилукского района. Вообще, Дьяков уже давно занимался овощами и был в этом бизнесе человеком опытным и известным. Но занимался не теплицами, а оптовыми поставками. Все идеи в его голове были. Можно сказать, что они стали логичным развитием его предыдущего бизнеса. Сразу было решено, что мы идем в проект с московской компанией «ФИТО», которая реализует тепличный проект «Липецк-агро». Мы были несколько раз у них на комбинате, посмотрели, как это всё работает. Они генеральные подрядчики и поставщики оборудования голландской компании КUBО. Это тепличное оборудование пятого поколения. В поле впервые вышли летом 2015 года, потом почти два года была заморозка проекта – ждали согласование от банка. Но и во время «заморозки» мы потихоньку строили на свои деньги – котельную, склады, инфраструктуру. Дождались. В сентябре 2017 года мы получили кредитную линию от «Россельхозбанка» – 75% стоимости, остальные 25% – это собственные средства нашего учредителя. Всего в сумме 1,7 млрд рублей было освоено. И 13 июня мы открыли первую очередь – 6,2 га. Мы стали третьим в России тепличным комбинатом пятого поколения. Губернатор Александр Гусев проводил торжественную церемонию открытия. В конце августа получили первый урожай. За год планируем вырастить 4 тыс. тонн помидоров.
– Во-первых, почему пятое поколение? Вы решили работать на опережение? А во-вторых, давайте поподробнее расскажем читателям «Абирега», что это такое.
– Нет смысла строить то, что потихоньку начинает устаревать. Я имею в виду четвертое поколение, которое строят большинство компаний. Главной особенностью пятого поколения, его основной фишкой является так называемый «ультраклимат» – Ultra Clima, то есть создание особого микроклимата к теплице. Это достигается за счет закрытости теплицы и за счет избыточного давления внутри теплицы, в итоге становится невозможным свободное проникновение внутрь воздуха с улицы. В четвертом поколении огромное количество форточек, и это является источником попадания бактерий, которые влияют на жизнь растения. В нашем пятом поколении количество форточек минимально, и они не являются источниками проветривания, а служат для сброса давления, таким образом, в четвертом поколении идет процесс обмена воздуха и из-за этого высок коэффициент заражения паразитами. У нас же всё вылетает из форточки как в трубу. Например, та мушка, которая села и хотела отложить гадость, ее потоком воздуха вышибает оттуда. Еще одна особенность – автоматические панели, стабилизирующие систему климата. Они летом охлаждаются, а зимой подогревают воздух, попадающий внутрь через рукава. В четвертом поколении нужно такие рукава менять, а у нас в теплице круглый год сохраняется одна и та же температура.
– Расскажите, что, собственно, выращиваете и где продаете.
– Выращиваем только помидоры, работаем под брендом «Родина овощей». Помидоры сливовидные (сорта «Прунус»), семена из Голландии. Мы изначально определились в пользу более высокого качества, а не долгой «лежкости» или более крупных размеров. Помидоры очень вкусные, но сроки реализации короче, поэтому далеко возить мы их не можем. Фасованную и брендированную продукцию продаем у нас на Центральном рынке и в местные сети – «Центрторг», «Пятью пять» и «Грядка». В большие сети, вроде «Магнита» или «О'кей», мы пока не заходим. Мы для них маловаты, но еще есть проблема, что в некоторых больших сетях такое «качество» – именно в кавычках – овощей, что плакать хочется. Оптом наши помидоры идут и в Москву, и на Северо-Запад.
– Как сами теплицы устроены изнутри? Сколько человек их обслуживает? Где берете кадры? Тепличные агрономы – это ведь дефицитная профессия.
– Теплица – это как конструктор «Лего» для взрослых высотой 6 м. Материал – алюминий и закаленное стекло. Площадь под посадку в первой очереди – 5,2 га, на ней расположены маты, или соты, в которых растут растения. Столько же будет и вторая очередь, которую мы уже начали строить, планируем закончить в мае 2019 года. Еще около 0,6 га занимает расположенная между ними сервисная зона, там складские и бытовые помещения и зона сортировки. 0,4 га – это зона, где выращиваются растения под семена. Общий штат работников теплицы – 75 человек. Это сборщики, овощеводы и операторы технического оборудования. Агрономов у нас четверо. Главного агронома пригласили из Ростова, где была небольшая теплица, хозяева которой не планировали дальнейшего развития. Мы никого не перекупали – просто познакомились на специализированной выставке, рассказали о нашем проекте. Женщина посчитала его более перспективным и согласилась на переезд. А трое ее помощников – это уже выпускники нашей воронежской сельхозакадемии. С вузом мы и дальше планируем развивать сотрудничество – новые кадры нам уже скоро понадобятся.
– Какие планы?
– В мае сдать вторую очередь – 5,2 га, которая обойдется в 1,3 млрд рублей. А всего будет 11 га в двух очередях. К 2020 году построить четыре очереди. Третья и четвертая очереди примерно по 20 га, таким образом, собираемся расшириться до 60 га. Для этих площадей потребуется около 1 тыс. работников. В процессе развития планируем расширить наш земельный участок.
– Что с зарплатой для персонала?
– Зарплата сдельная. Хороший сборщик может получить 35-37 тыс. рублей на руки. Да, это тяжелый труд. Но для села, я считаю, это очень хорошая зарплата. Проблема в том, что народ, молодое поколение, работать у нас разучился. Лучше в магазине за 15 тыс. рублей стоять. Народ на работу/с работы возим автобусами и из Латного, и из Семилук.
– Теплицы пятого поколения должны работать круглогодично. Но как быть с экономикой проекта в летнее время, ведь летом сложно составить конкуренцию более дешевым грунтовым овощам?
– Работаем круглогодично. Считается, что новая теплица может три года работать постоянно, потом надо будет делать технологическую паузу. Раз в два года на два месяца. Во время такой паузы старые растения убираются, само помещение моется, дезинфицируется. Рядом со старым растением высаживается новое. После того как оно готово к плодоношению, старое убирается. На летние овощи спрос, конечно, другой, чем на зимние, но и ценообразование по-другому складывается. Летом ведь и досветка не нужна, и дополнительное тепло.
– Теплицы – производство энергоемкое. Как решаются вопросы тепло- и электроснабжения? Своя котельная у вас есть?
– Да, есть собственная котельная, в которой пока работают только два котла, но помещение котельной рассчитано на обслуживание всего комплекса. То есть до 60 га. Электроэнергию берем напрямую с федеральных сетей. Мы были первыми тепличниками в стране, кому это удалось. Пришлось самим высоковольтную линию к теплицам тянуть. Но в конечном итоге всё оправдывается – экономия вполовину.
– Последние четыре-пять лет государство субсидирует – и очень щедро – строительство новых теплиц. Тем более удивительно, что ваш проект стал первым реализованным проектом в такой крупной аграрной области, как Воронежская. Почему заявленные тепличные проекты умирают, не родившись?
– Когда в 2015 году мы только заявлялись и пошли с документами по всем нашим инстанциям – в агродепартамент, в правительство области, в банки, в Минсельхоз дважды ездили. Мы хотели получить (и в 2016 году получили) статус особо значимого инвестиционного проекта (и положенные к нему налоговые льготы), нам все рассказывали: «Вы уже седьмые, до вас очередь не дойдет». Но ни один из шести проектов, бывших до нас, так и не состоялся. Два – «Томат» в Бутурлиновском районе и «Зеленая верея» в Лискинском – были на слуху, а еще четыре – можно сказать, «безымянные». Как-то обобщить, почему проекты не состоялись, сложно. Вот «Томату», я знаю, не согласовали выделение кредита, из-за того что они хотели в Турции б/у теплицы закупать. Точнее, даже не кредит не согласовали, а не стали это оборудование страховать, а уже из-за отсутствия страховки не согласовали кредит.
– А давайте про Эрдогана поговорим. Вы начинали, когда турки наш самолет сбили и была, по сути, торговая война с ними. Сейчас отношения не просто наладились, а переживают расцвет. Все ограничения сняты. Как это скажется на вашем бизнесе, на планах? Страшен ли вам турецкий помидор?
– Вообще не боимся, и более того скажу – не боится ни один тепличник, потому что наш потребитель устал от этой пластмассы. Есть точка вкуса. Мы едем отдыхать в Турцию или на наш юг – там всё вкусно, потому что сорвали фрукт несколько часов назад и принесли в ваш отель или кафе. А сюда турецкий помидор прибывает через несколько недель, после того как был сорван с грядки. Ведь в основном турецкие овощи и фрукты к нам через Питер морским путем приходят. Дикое путешествие по морю, потом из Питера в Москву, потом, условно, в Казань на лошадях. Чтобы он за это время не испортился, его опрыскивают и покрывают лаком. И еще один важный момент, если вы заметили, российский тепличный бизнес начал развиваться с юга – Ставрополь, Краснодар и т. д. То есть наши российские тепличные овощи как бы образовали для турецких естественный защитный барьер. Так что турки не проскочат.
– Когда на Новый год мы будем есть семилукскую клубнику?
– Вообще-то, пока не планируем, но зарекаться не надо. Среди наших старожилов ходят легенды, как в уголке теплицы обустраивают маленькие участки под экзотические фрукты. Не для бизнеса, а для души.
