Тамбов. 13.02.2019. ABIREG.RU – Аналитика – Условия, в которых находятся сегодня «Тамбовские коммунальные системы», простыми не назовешь: судебные иски со стороны администрации города и ПАО «Квадра», многомиллионные долги потребителей и тариф, экономически заниженный из-за действия предельной ставки роста платежей за ЖКУ для потребителей. Всё это вместе взятое превращает компанию в планово-убыточное предприятие. Как не только выживать, но и оставаться эффективным в таких условиях, «Абирегу» рассказал руководитель единственного оператора на рынке водоснабжения и водоотведения в Тамбове Андрей Картузов.
– Андрей Леонидович, начнем с одной из проблем: в перебоях с горячей водой на верхние этажи тамбовских многоэтажек поставщик этой услуги ПАО «Квадра» винит именно вас, говоря о том, что вы без предупреждения понизили давление холодной воды, подающейся в тепловые пункты. Насколько я понимаю, сейчас это дело разбирается в арбитражном суде. Как возникла такая ситуация?
– Давайте начнем сначала. Водоканал оказывает услуги по водоснабжению согласно своду нормативных правил 31.13330.2012. Эти правила регламентируют, какой уровень давления мы должны поддерживать для наших абонентов. «Квадра» является нашим абонентом. У нее есть некие объекты, по документам все они одноэтажные. Согласно правилам, мы не должны подавать им воду под давлением больше одной атмосферы. Так написано в нормативных документах, такие показатели заложены в тариф.
Поясню еще раз: мы подаем воду «Квадре», дальше «Квадра» что-то делает с водой. Что они делают, я не знаю, потому что это не наш бизнес. Но что-то делает (очевидно, подогревает), и дальше эта вода поступает жителям в многоквартирные дома. Так вот, на границе раздела, в зоне нашей ответственности, мы должны держать одну атмосферу. Хотя на самом деле держим гораздо больше. По просьбе областных и городских властей мы еще летом увеличили давление, чтобы жители не страдали, и сейчас несем не предусмотренные тарифом издержки.
Это одна сторона вопроса. Другое дело, что в Тамбове есть многоквартирные дома, в которые горячая вода поступает по другой схеме, и там проблем нет. Как туда «Квадра» подает воду – подогревает, повышает давление, – мы не знаем. Это к вопросу о том, что у «Квадры» нет возможности заложить в тариф те затраты, которые необходимы для повышения давления.
– То есть спор, по сути, идет только о том, на кого лягут дополнительные затраты по повышению давления воды на входе в многоквартирные дома и кто заложит эти издержки в свой тариф?
– Можно сказать и так. Мы же находимся в рыночных условиях, для выживания необходимо постоянно оптимизировать процессы. Никто сейчас не мешает «Тамбовским коммунальным системам» вообще убрать насос из схемы водоснабжения «Квадры», если это не приведет к падению давления у других абонентов «ТКС». Наши технические специалисты могут принять решение его поменять, так этот насос устарел и он недостаточно эффективен. При этом для домов в своей зоне ответственности мы договоримся с управляющими компаниями об установке новых, современных насосов, которые в пять раз меньше потребляют электроэнергии, чем старый. Это будет экономически обоснованно и правильно. Что «Квадра» будет делать в такой ситуации? Наверное, поставит свой насос. Но почему она не делает это сейчас? Почему мы вынуждены за свой счет обеспечивать сверхнормативное давление, тратя дополнительную электроэнергию, стоимость которой не заложена в тариф? А областное Управление по регулированию тарифов (УРТ) не позволяет внести в тариф сверхнормативные расходы. То есть я должен держать одну атмосферу, а я держу гораздо больше, в зависимости от этажности. Меня УРТ спрашивает: «А зачем ты это делаешь? Как можно закладывать в тариф затраты, которые не оправданны экономически»?
Вот три момента, которые описывают сложившуюся ситуацию. Мы сейчас заняли позицию, которая не создает проблем для жителей и соответствует интересам региона. Но для интересов нашей компании она разрушительна, и долго так продолжаться не может.
– Может быть, из-за этого появились слухи о вашем скором банкротстве?
– Эти слухи несколько преувеличены. Да, у нас сложная ситуация. Во многом она складывается из-за того, что муниципальные предприятия не расплачиваются за ресурс, который мы им поставляем. И это тянется уже на протяжении трех лет. Для меня это не просто неправильно, а вообще за гранью. Как так: мы воду на предприятия поставляем и не получаем за это деньги? При этом ни отключить, ни применить каких-то мер воздействия мы не можем – таких возможностей в нашем законодательстве нет. Мы можем только договариваться – о взаимозачетах, выкупе долга, цессии. Сегодня и мы должны городу, и город должен нам. Логично было бы взаимозачесть эти долги и работать дальше. Но городские власти отказываются брать ответственность за свои задолжавшие муниципальные предприятия.
– Решить вопрос с долгами важно и по той причине, что без этого невозможно перейти к подписанию концессионного соглашения, необходимого для реконструкции водопровода и канализационных сетей. Так почему он не решается?
– Здесь тоже надо понимать: «Тамбовские коммунальные системы» – это организация, которая занимается операционным обслуживанием оборудования и сетей, переданных по договору аренды. А за стратегические вещи – концепцию развития водопроводного и канализационного хозяйства – отвечает собственник сетей, в данном случае – администрация города.
Мы открытая компания, мы готовы помогать и содействовать во всем, что от нас зависит, чтобы урегулировать отношения и принять в Тамбове инвестиционную программу, в рамках которой можно решить вопрос с канализационными коллекторами, водопроводом и прочим имуществом. Но мы должны быть ведомым звеном. А получается наоборот: мы три года говорим, что это надо делать, предпринимаем шаги (справедливости ради скажу, что делаем это вместе – с главой города встречались много раз, и у нас схожая позиция по многим вопросам), но всё это очень долго происходит, и это меня настораживает. Потому что, чем дальше мы затягиваем решение вопроса, тем больше проблем становится. Сети, к сожалению, только стареют с каждым годом. Тем не менее мы достаточно много уже переложили коллекторов своими силами, без привлечения подрядчиков. У нас просто нет денег на их привлечение.
В тарифе вообще заложена очень маленькая сумма на проведение капитального ремонта. И все возникающие вопросы только за счет тарифа решить невозможно.
– А сколько вообще будет стоить реконструкция канализационной сети в Тамбове?
– Стоимость инвестиционной программы – около 3 млрд рублей. Пока она не изменилась, но, боюсь, каждый год, который проходит без подписания концессионного соглашения, эта сумма будет только увеличиваться. Мы начали готовить проект в 2016 году, хотели подписать соглашение в 2017 году, потом перешли на конец 2018-го и сейчас надеемся договориться хотя бы к середине 2019 года.
– Может быть, с вами просто не хотят договариваться?
– Несколько лет назад звучали выступления против передачи в аренду коммунальных сетей и за создание муниципальных предприятий. Но я вижу много примеров по стране (и Тамбов, к сожалению, не исключение), когда муниципальные предприятия банкротятся. Бывают и такие случаи, что заходит сначала частный оператор, работает, потом по каким-то причинам с ним расторгают договор, создают муниципальное предприятие, но оно всё равно рано или поздно становится банкротом.
Мое глубочайшее убеждение, что никакое государственное предприятие не будет работать эффективнее частного. Потому что частный бизнес считает дело своим детищем и будет всячески о нем заботиться. К тому же в нашей сфере очень сложно получить хоть какую-то прибыль. Государство строго регламентирует, что в тариф может быть заложена рентабельность не выше 5%. Больше, в принципе, нельзя. Но у нас пока даже столько не получается.
Конечно, всегда найдутся люди, готовые заниматься нашей работой. Но тут тоже есть сложности: у нас далеко не всё имущество в аренде, есть многое в собственности, поэтому такой «развод» будет довольно болезненным. Но главное, я не знаю, зачем и кому это надо. Если посмотреть, что такое компания РКС, это крупнейший федеральный оператор на рынке коммунальных услуг. Других компаний такого уровня в России единицы. Если РКС со своим опытом и возможностями не сможет модернизировать тамбовский водоканал, кто тогда сможет?
– А Тамбову вообще нужна реконструкция коммунальных сетей? Насколько критично сейчас их состояние?
– Состояние систем водоснабжения и водоотведения в Тамбове не просто плохое, оно критичное. Сейчас чаще говорят о канализации – аварии на коллекторах более «зрелищные», если можно так сказать. Но нельзя обделять вниманием и водопровод. Мы анализировали динамику аварийности и увидели настораживающие тенденции. Если аварийность на системах водоотведения сейчас не превышает 30 случаев в год и роста здесь нет, то по водоснабжению этот показатель постоянно растет. В 2015-м за весь год было 217 аварий, а в прошлом году – уже 341.
– Если бы я была руководителем города, я бы подумала, нужно ли заключать с вами дополнительные соглашения, ведь вы и так всё ремонтируете... К тому же вы сами отвечаете за состояние сетей.
– Отвечаем. Но без концессионного соглашения и инвестиционной программы ничего не сделаем. Сил не хватит. Ну правда. Когда в 2016 году начались крупные аварии, мы приглашали бригады из Кирова, Самары, Петрозаводска. Там же мало просто устранить аварийную ситуацию, переложить коллекторы, надо еще поддерживать в рабочем состоянии всю систему. Засоры – они же каждый день, их по 30-40 за сутки бывает. Нужны бригады, которые каждый день должны курсировать по городу и их устранять.
– Ну а если соглашение будет заключено, откуда у вас появятся силы?
– Сейчас мы всё делаем своими силами. То количество бригад, которое у нас есть, такое и будет, других нет. В финансовой модели аренды мы не можем позволить себе привлечь стороннюю или подрядную организацию, которая в плановом режиме модернизировала бы сети. Но если будет подписано концессионное соглашение, понятно, что это будет другой масштаб модернизации. Будут привлечены дополнительная техника и люди, в том числе со стороны подрядчиков, выбранных на конкурсе.
– Вернемся к тому, что пока основная загвоздка в наличии у вас долга перед городом. Какой выход вы видите?
– Выход есть. Администрация сама по себе также является потребителем наших услуг в лице бюджетных организаций: школ, больниц и детских садов. У них, в свою очередь, есть задолженность перед МУП «Тамбовтеплосервис». А у нас задолженность перед администрацией. Можно исключить из схемы «Тамбовтеплосервис» и сказать, что эти школы и сады должны деньги не им, а напрямую «Тамбовским коммунальным системам». Это и есть договор цессии (переуступки долга), который можно подписать без судебного решения. Но поскольку «Тамбовтеплосервис» – это муниципальное унитарное предприятие, здесь необходимо решение депутатов. Этот процесс уже запущен, но он опять затягивается по непонятным для нас причинам.
Есть проблемы с долгами и еще по двум предприятиям с госучастием – МУП «Тамбовинвестсервис» и ООО «Тамбовская теплоэнергетическая компания». Общая сумма задолженности по ним – 74,4 млн рублей. Они находятся в стадии банкротства, и возврат долгов будет происходить по установленной законодательством процедуре. Для нашего предприятия это значимая сумма – около 12% от общей выручки. И где взять средства на погашение задолженности кредиторам «Тамбовских коммунальных систем», пока тоже непонятно.
– Если концессионное соглашение все-таки будет подписано, как это скажется на тарифе на воду для горожан?
– Конечно, для населения тариф вырастет. Если говорить в процентном соотношении, то это звучит достаточно страшно. Судите сами: в соответствии с инвестиционной программой тариф будет подниматься на 15% в течение трех лет подряд. Но если посчитать в рублях, то цифры не такие уж пугающие: рост по воде составит около 3 рублей за кубометр, а на семью из трех человек увеличение платы за водоснабжение и водоотведение составит не более 60 рублей в месяц. Это сопоставимо со стоимостью одной двухлитровой бутылки питьевой воды. Много это или мало за кардинально другой уровень очистки воды в городе, надежность трубопровода и, как результат, чистую питьевую воду из кранов тамбовчан? Думаю, вполне приемлемо.
Просто я боюсь, что стоимость инвестиционной программы, которую мы рассчитали еще в 2016 году, со временем будет только расти. Ее уже можно умножать на уровень инфляции за три года. Это же никто не учитывает. Считаю, что многие проблемы у водоканала сейчас именно потому, что тариф экономически занижен с учетом действия предельной ставки роста платежей населения, о чем я уже говорил.
Но как бы там ни было, мне кажется, если люди увидят реальные результаты инвестиционной программы, которая будет заложена в повышение тарифа, им не будет жалко этих денег. Это первое. А второе – есть же прецеденты, когда после пяти лет инвестнадбавки следовало снижение тарифа. Если рационально вкладывать каждый рубль, это позволит снизить эксплуатационные расходы. Соответственно, не нужны будут большие затраты на эксплуатацию, и УРТ так или иначе снизит тариф.
Поймите, концессионное соглашение – это не финансовый аспект. Мне, кстати, задают такой вопрос: вы хотите подписать концессионное соглашение, чтобы оздоровить предприятие? А это не так. Деньги даются только для того, чтобы инвестировать их в сети и сооружения, а не для того, чтобы мы на этом заработали. Я уже говорил, что для нас максимальный размер прибыли – 5%, и нам до него еще очень далеко. Мы идем не по пути взвинчивания цен, а по пути постоянной оптимизации процессов. Другого не дано. Вне зависимости от того, будет подписано концессионное соглашение или нет, мы будем заниматься снижением расходов. Если мы хотим что-то здесь сделать, для предприятия и для людей, которые здесь работают, это единственный путь. Например, за счет повышения производительности труда мы подняли зарплату сотрудникам. Средняя заработная плата у нас выросла за три года на 33% и составляет 26,05 тыс. рублей. Если бы мы ничего не делали, а просто, условно говоря, ежегодно умножали изначальную сумму на 4% инфляции, мы бы никогда не вышли на эти показатели. Вышли на них за счет сокращения: нас стало меньше на предприятии на те же 30%. Было 800, стало чуть меньше 600.
При этом фонд оплаты труда сохранился. Это политика всей группы компаний РКС – если предприятие сокращает рабочую единицу, то половина ее фонда оплаты труда перераспределяется на оставшихся сотрудников.
Мы очень прилично обновили технопарк, закупив новую технику: уазики, экскаваторы, манипуляторы. При всей убыточности предприятия наши акционеры поддерживают техническую составляющую на высоком уровне. Причем это именно акционеры – мы взяли у них заемные средства и закупили эту технику. Потому что, во-первых, это новая техника, ее не надо ремонтировать; во-вторых, она лучше и эффективнее работает. Теперь мы постепенно возвращаем средства акционеру.
Кроме того, я всегда говорю, что мы не настолько богаты, чтобы покупать дешевые вещи. Я не вижу смысла закупать оборудование и инструменты плохого качества, которые потом быстро выйдут из строя. Но в то же время мы повышаем контроль и спрос за эксплуатацию оборудования. И уже дошли до того, что можно посмотреть, где какая бригада работает в режиме онлайн.
– Цифровизация – модная тема.
– Здесь мы абсолютно в тренде, но мало кто об этом знает. Сейчас мы переходим на программный комплекс «Промактив». Это корпоративная разработка. Почему я и говорю, что большие корпорации лучше мелких: у нас больше практики. На своих предприятиях в регионах мы применяем лучшие разработки, и наша головная компания на этом стоит. Сейчас вообще идеология такая, что все наши региональные компании должны иметь одинаковую структуру, одинаковые комплексы, одинаковый вид насосных станций, одинаковые машины, одинаковые инструменты. Сейчас разрабатываются технические регламенты, которые гласят, как что должно работать. И мы всё это коллективно делаем – все 11 предприятий, которые входят в состав холдинга. Есть рабочие группы, которые решают эти вопросы. Если бы мы были одни, мы бы никогда это не осилили.
Что такое цифровизация на настоящий момент? Приходит заявка в диспетчерскую, которая заносится в «Промактив». Дальше документ автоматически приходит на планшет мастеру. Он едет на вызов и фиксирует это в программе: время отправки, время приезда, сколько материала потратил на ремонт. Он фотографирует все стадии процесса, фото прикладывается к заявке – до, во время и по окончании работ. Это и контроль, и списание материалов, и расчет фонда заработной платы – всё рассчитывается автоматически. В программе же можно посмотреть, насколько эффективно работает бригада, когда она уехала, когда приехала, сколько сделала и пришлось ли за ней переделывать. Как газовики на своих швах ставят именные штампы, так и у нас. Раньше это сделать было невозможно. Система становится прозрачной и подконтрольной. Поэтому у нас с одной стороны – пряник, а с другой – должен быть кнут и жесткий контроль.
Есть еще один источник экономии – это снижение затрат на электроэнергию, которые составляют около 30% всех затрат предприятия. За три года мы вместе с нашей управляющей компанией снизили потребление на 11,5%, или 5,8 млн кВт/ч, за счет внедрения энергосберегающих технологий.
Мы не стоим на месте. Несмотря на то, что, если разложить наш тариф по состоянию на начало 2019 года, мы по нему просто планово-убыточные. Наши доходы намного меньше наших расходов. Хотя в идеале у нас должны быть те самые разрешенные законом 5% рентабельности. Наши убытки не покрываются бюджетом. Они растут с каждым годом. Если мы сейчас кардинально что-то не поменяем, предприятие может стать банкротом. Что в этом случае делать Тамбову, я не знаю. Но я точно знаю, если не обращать внимания на проблему, она рано или поздно рухнет и погребет всех под собой. А если постоянно работать над ее решением, катастрофы можно избежать. Если бы мы в 2016 году ничего не сделали – не сократили бы почти 250 человек, не снизили бы потребление электроэнергии, не увеличили бы заработную плату, – то мы уже в 2016-м закрыли бы это предприятие. А мы живем и развиваемся. Но наши силы не бесконечны. Поэтому мы и призываем город и других партнеров вместе решать возникающие вопросы и поддерживать друг друга.
