Воронеж. 25.09.2019. ABIREG.RU – Аналитика – В городе уже давно могла бы полноценно развиваться намывная территория около Вогрэсовского моста. По факту она существует, право собственности принадлежит областной администрации, но вот откуда оно появилось у региональной власти? Этот вопрос стал предметом многочисленных разбирательств в суде. Своей версией развития ситуации вокруг 28,5 га намывной территории поделился президент воронежской финансово-промышленной корпорации «САН», соинвестор проекта Николай Алехин.
– До того как принять участие в затяжном проекте по намыву территорий, чем занимались в основном – строительством?
– Не только. Мы, например, и с Росрезервом сотрудничали – поставляли продукты питания, потом занимались вертолетами, после ушли в сельское хозяйство. В собственности «САН» были сельскохозяйственные угодья – в целом около 6 тыс. га земли, тракторы, машины. В общем-то мы развивались в разных направлениях, до того как ко мне пришли с предложением поучаствовать в проекте, последствия участия в котором я расхлебываю до сих пор. А тогда, в 2005 году, ко мне обратились руководители Агентства реконструкции и развития (АРР) – Виктор Лавров и Валерий Матвеев – и попросили быть инвестором в новом проекте.
– Почему выбрали вас?
– Они пришли именно ко мне, поскольку знали, что я поддерживаю разные интересные проекты. Показали мне документы и сказали, что вот есть соглашение с городской администрацией, разрешение отдела водных ресурсов Донского бассейнового управления, решение управления по экологии и природопользованию Воронежской области и другие документы. В том числе положительное заключение от 26 октября 2006 года экспертной комиссии государственной экологической экспертизы Управления федеральной службы по надзору в сфере природопользования по Воронежской области. Помимо этого, Управление Россельхознадзора по Воронежской области выдало разрешение от 18 октября 2006 года, согласно которому нам можно использовать водный объект под строительные цели. Почему я так подробно перечисляю это множество бумаг от разных инстанций? Да потому что мне предоставили целый пакет документов, совершенно официально разрешающих создать намывную территорию в акватории водохранилища около Вогрэсовского моста площадью 28 га. Далее, если следовать документам, в соглашении №1 от 10 января 2005 года было сказано: если мы намываем территорию, администрация города способствует нашему приобретению права собственности. В то время еще не существовало понятия «намывные территории», и мы в оформлении документов на ведение своей деятельности руководствовались Водным кодексом.
Заключили договор с саратовской компанией «Саратовтрансгидромеханизация», которая занималась конкретно намывными работами: ставили насосы и намывали песок. Разумеется, до того как выделить «под проект» деньги, я решил все хорошенько проверить: был и в областном правительстве, и в городской администрации, ходил по разным инстанциям, которые давали разрешение на намыв территории. Везде мне однозначно подтвердили, что все правомерно. И я вложил весьма солидную сумму – свыше 50 млн рублей. Тогдашний мэр Сергей Колиух ратовал за заключение этого договора на намыв территории. И ни у кого сомнений не возникло. А сейчас, вынося свое решение, судья, думаю, не без давления, заявляет, что якобы глава городской администрации не имел права давать разрешение на заключение этого договора. Получается, сейчас надо писать заявление о привлечении к уголовной ответственности лиц, давших такое разрешение? Начиная с мэра и заканчивая начальниками управлений, радостно благословившими меня на эту затею? Вот в чем вопрос: это делалось всеми причастными умышленно или по незнанию? Но ведь и ООО «Агентство реконструкции и развития» в любом случае понесло убытки. Получается, мы должны их взыскать, сумма их определена и обозначена в решениях судов, вступивших в законную силу.
– Помимо вас был же еще инвестор, если не ошибаемся?
– Да, это один из наших партнеров, Арташес Амалян. Он заключил с «САН» инвестиционное соглашение, по которому перечислил нам 100 млн рублей для ведения работ по намыву территории.
Касаясь немного более подробно этой ситуации, могу сказать, что между правительствами РФ и Греции в конце июня 1993 года было заключено соглашение о взаимной защите и безопасности вложенных инвестиций. Аналогичные гарантии предоставляются иностранному инвестору и федеральным законом от 9 июля 2009 года, а также областным законом №67 от 7 июля 2006 года «О государственной (областной) поддержке инвестиционной деятельности на территории Воронежской области».
Так как в проекте участвовал иностранный капитал, за действия мэрии Воронежа и облправительства, нанесшие ущерб АРР и, в частности, инвестору, предусмотрена международно-правовая ответственность. Исходя из упомянутого соглашения о защите инвестиций, он воспользовался правом передачи спора, касающегося обязательств сторон, на рассмотрение третейского суда ad hoc. Он создавался в соответствии с арбитражным регламентом комиссии ООН по праву международной торговли (ЮНСИТРАЛ). Поясню, решение третейского суда было бы окончательным и обязательным для сторон. Именно оно нам и было необходимо.
– Почему вашим иском занимались именно иностранные юристы?
– Поскольку мой партнер, господин Амалян, имеет тройное гражданство – России, Греции и Франции, адвокатской конторе, ведущей дело, был гарантирован кредит одной из финансовых компаний Франции для участия в судебном процессе. Это совершенно обычная процедура для западного судопроизводства. Сначала юристы по представленным документам проверили чистоту сделки. Кстати, именно французские банкиры обратили внимание на кадастровую стоимость новых намывных территорий в 28,5 га в 2,3 млрд рублей, эта сумма и фигурировала в исковом заявлении. Кроме того, французским банком была проведена экспертиза по поводу успешности дела – нам давали 92% в пользу того, что мы выиграем судебный процесс, поэтому банк и финансировал проведение судебных процедур. Поэтому мы и готовили иск на возмещение убытков в третейский арбитражный суд ad hoc Франции.
В принципе все было готово. Ответчиком должна была выступать Российская Федерация в лице Министерства финансов РФ. В числе третьих лиц – девять организаций, которые также выступали соответчиками, в том числе и правительство Воронежской области.
Отмечу, решение международного третейского арбитражного суда обязательно для исполнения, если стороны согласились на участие. Россия согласилась, и все досудебные процедуры мы прошли. Затем произошло примерно то же, что и со мной.
Нашего иностранного инвестора «потревожили» какие-то товарищи, которые нам были не товарищи. Инвестор, хоть и иностранный, живет и работает в России и, возможно, понял, что ему еще не пора уезжать в Грецию. В последний момент он передумывает возобновлять доверенность французскому адвокату. Думаю, пришло понимание, что наша сторона пока по каким-то причинам, возможно, политического или экономического характера, не готова к серьезному делу. Иск не был подан в положенный срок. В настоящее время, насколько я знаю, мнение инвестора изменилось и он готов в бой, если кассационная инстанция откажет.
– Правильно мы понимаем, что на уровне федеральной власти были созданы условия, чтобы дело не дошло до рассмотрения французским судом?
– Говорят, после предъявления официальной претензии парижских адвокатов в Минфине была создана комиссия из 11 человек – представителей соответчиков, им из Воронежа доставили огромное количество документов. И все они наверняка думали, как противостоять нашему иску. По крайней мере, против него в региональных структурах власти очень сильно выступали некоторые люди, опираясь при этом на поддержку федерального центра. Меня вызывали «на ковер», говорили, что это плохо, нельзя себя так вести. Угроз не было, но, как говорится, оказывали давление. В таком ключе состоялось несколько встреч. Главный лейтмотив таков: как же так, Николай Анатольевич, что ж вы хотите территорию забрать себе, а не отдать городу? Ай-ай-ай, что скажут люди? При этом никто не хотел вспоминать, что изначально в договоре значилось, что собственником должны были быть мы. Смотрите: я вложил средства, намыл, но все равно плохой человек, потому что не хочу все отдать на откуп администрации. Компания «САН» выступала как главный инвестор. С саратовской организацией «Саратовтрансгидромеханизация» было заключено четыре контракта, они намыли 1,1 млн тонн песка, получилось 28,5 га. В соглашении было указано, что эта намывная территория – дамба. О намывных сооружениях вообще раньше не говорили. Мы планировали, что это будет центр в центре города. Архитектор Леонид Яновский уже тогда изготовил проект, там должны были разместиться театр, спортсооружения, бассейн, торговые центры и так далее. И все это на частные средства, бюджетных вложений вообще не предусматривалось. Раз за наши деньги территория намыта, мы должны были зарегистрировать на нее право собственности, потом обратиться в администрацию с проектом возведения зданий и сооружений, после его утверждения провести общественные слушания, и все – можно было бы строить.
– Какова стоимость проекта?
– Примерно 7,5 млрд рублей по тем, «докризисным», деньгам. У нас даже были договоры с компаниями, кто планировал заниматься застройкой. Кроме того, был найден инвестор на проект по переносу очистных сооружений, расположенных неподалеку. Поэтому, когда наш саратовский подрядчик выполнил свою работу и намыл территорию, мы пошли регистрировать право собственности. А нам говорят, мол, у вас нет одного-единственного, но самого важного документа: принятия в эксплуатацию этого сооружения. Его можно было получить только исходя из условий Гражданского кодекса, а мы все документы оформляли, руководствуясь Водным кодексом, поскольку понятия «намывные территории» в Гражданском кодексе на тот момент не существовало. В итоге нам отказали. И когда это произошло, саратовская компания не стала ждать, что я решу вопрос в судебном порядке, они обанкротили нашу организацию – АРР и подали свой иск в арбитраж о признании права собственности. Им, разумеется, отказали. А ведь я своих саратовских коллег предупреждал, что им надо было подавать иск по убыткам. Тем не менее, «Саратовтрансгидромеханизация» дошла до Верховного суда, и все цифры – договоры, суммы денег, объем намытых тонн – все отражено в этом решении. Сейчас апелляционный суд отказал нам в первоначальном иске, указав, что не подтверждается сумма наших расходов, при этом Воронежский и Саратовский арбитражные суды установили наши расходы. Но апелляционный суд это почему-то не принял во внимание, что, собственно, и стало поводом для кассационной жалобы.
– А саратовская компания вернула свои деньги?
– Там ситуация сложилась следующим образом: компания переуступила права требования некоему инвестору. Вот с его стороной у меня происходили сражения в течение пяти лет. Я пытался доказать, что мы можем вернуть свои деньги, обращался к конкурсному управляющему, одного даже сняли по моей просьбе за бездействие. К последнему конкурсному управляющему я обращался шесть раз, подробно описывал ему, как составить иск, чтобы вернуть свои деньги. Но конкурсный управляющий постоянно отказывал мне в просьбе подать иск к администрации области, рассчитывая на пустопорожние обещания областных руководителей. И только в 2017 году, поняв, что администрация не собирается выполнять своих обещаний, решили подать иск на 357 млн рублей и выиграли его.
– Поясните, откуда в иностранном иске взялась сумма в 2,3 млрд рублей?
– Смотрите: мы потратили на намывную территорию порядка 260 млн рублей. Независимая экспертиза установила, что этот участок сейчас стоит 357 млн рублей. Воронежский арбитражный суд, в который мы обратились, вынес решение взыскать с администрации области (ДИЗО) эти деньги. Но правоохранительные органы с подачи администрации «не дремали» и в отношении директора ООО «Агентство реконструкции и развития» возбудили уголовное дело, якобы, мы завысили расходы, типа спекулянты, хотим нажиться. При этом стоимость иска французские юристы определили исходя из расчета стоимости всех процедур при ведении намыва территорий: со всеми убытками, страховкой, пользованием кредитными средствами – у них получилось 2,3 млрд рублей; только участок под номером 36:34:0402030:16 площадью 97,6 квадратных метров оценивался по кадастровой стоимости в 713,2 млн рублей.
– На какой стадии находится уголовное дело?
– На вялотекущей. Никто ничего не делает. К следователю вызывали меня, потом нынешнего директора, бывшего директора АРР Лаврова, провели несколько действий. Следователь – умная женщина, я ей объяснил, что заключение на оценку проводил независимый эксперт, я не имею никакого отношения к его написанию, но настаиваю на возврате суммы, определенной судом.
– Дело закроют?
– Не знаю, это тайна следствия. Спросили, давал ли денег на строительство, где бумаги. Пожалуй, на этом и все.
– Сейчас АРР ведет хозяйственную деятельность?
– Нет, просто существует на бумаге. Раньше это была реальная, перспективная организация. А вот застряли на этом проекте, куда и я, и мои компаньоны вложили большие деньги.
– Для вас это первый неудачный проект?
– Да. Такого не было за все годы работы. Конечно, были взлеты и падения, как у всех, это же бизнес. Нынешнюю же ситуацию я могу описать следующим образом. Представим, что у меня из кармана выпадает бумажник, я это вижу, а позади меня идет человек, тоже видит мой упавший бумажник, поднимает его, кладет себе в карман и говорит: теперь он мой. Точно то же произошло и с нами: нам все разрешили сначала, мы потратили деньги, создали новое имущество. В администрацию пришел другой человек: «Ой, как здорово! Теперь это мое». Самое главное, что на эти намывные территории областная администрация зарегистрировала «свое» право собственности, где права значатся как земельный участок, а мне в Управлении Росреестра по Воронежской области в этом отказали, мол, это не земля. Я затребовал у них документы – на каком основании зарегистрировали право собственности? В регистрации права собственности должно быть основание: это создано или куплено? А у администрации по этому поводу лишь распоряжение о передаче в собственность Департамента имущественных и земельных отношений.
– Это регистрировалось при Максиме Увайдове?
– Да, это все было при нем, можно сказать, его детище. Он обещал нам золотые горы, мол, только вы, ребята, не подавайте в суд. Вот АРР не подавало иск, потому что мы ждали, что нам что-то предложат. Но своей земли мы так и не получили, не говоря уже про другие обещанные блага. Тогда, три года назад, мы однозначно имели право и возможности взыскать наши затраты, а сейчас, как сказали в апелляционном суде, прошел срок исковой давности.
– Но вы же выкрутились из этой ситуации?
– Представьте, что все эти годы у меня голова постоянно забита мыслями по поводу этой проблемы, и тут как-то бессонной ночью я вспоминаю, что мы по завершении намыва территории подавали документы на проведение экспертизы, как назвать эти намывные территории – дамба это или нет? Наш адвокат Наталия Лидовская быстро нашла это заключение. Согласно ему, эти территории обозначаются не как дамба, а как земельный участок. И мы предъявили его в суд. Благодаря этому документу мы вернули себе право подать исковое заявление, и арбитражный суд принял нашу позицию. Однако в апелляционном суде вновь вставляют палки в колеса: якобы мы должны были заранее знать, что администрация зарегистрировала этот участок на себя, соответственно, срок исковой давности уже прошел. Но с какой стати? Росреестр – не законодательный орган, и его решение не напечатано, скажем, как все официальные законы и распоряжения, в «Российской газете». Мы не обязаны были знать, что администрация зарегистрировала объект как земельный участок. Во всех документах объект был обозначен как дамба, все иски были поданы по поводу дамбы. Вот на этом адвокат и сыграла. Я уверен в нашей правоте. Вроде бы и судья должен руководствоваться законом, общим для всех, но у нас все бывает… Ситуация такая, как в басне Крылова: «Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать».
– Судья откладывала восемь раз решение суда, чтобы вы заключили мировое соглашение?
– Да. Администрация области предложила АРР в качестве отступных деньги. Руководитель агентства мне позвонил и говорит: нам предлагают 150 млн рублей, что будем делать? Я ему сказал тогда, что лично для меня это хорошо, а вот для закона, развития правового общества – это неприемлемо. Я отказался. Как, собственно, и другой соинвестор. Мы же потратили вполне конкретные деньги, как возникла сумма в 150 млн рублей, мне непонятно. Посмотрим, что скажет кассационная инстанция, на которую, возможно, не будет оказываться давление.
