Воронеж. 05.11.2019. ABIREG.RU – Эксклюзив – Редакционному директору журнала Forbes Николаю Ускову удалось сделать то, чего в современной российской журналистике, пожалуй, еще не было. Он вышел победителем в конфликте с владельцем издания. Американские правообладатели встали на его сторону, и спустя несколько месяцев после увольнения Николай Усков вернулся в Forbes, а собственника сменили. На днях господин Усков приехал в Воронеж, чтобы открыть первый региональный Forbes club, и побеседовал с «Абирегом» о важном разговоре в преддверии увольнения, циничности журналистов и причинах низкой инвестиционной привлекательности регионов.
– Николай, в каждой сложной ситуации в итоге все решает один разговор. При вашем возвращении в Forbes с кем был этот разговор и как он происходил?
– Наверное, главный разговор был с американцами. У них была похожая ситуация на Украине, когда собственник стал нарушать принятые в Forbes стандарты, но там, к сожалению, издание пришлось вовсе закрыть. После этого опыта международный Forbes очень осторожно вел себя в ситуации c российской редакцией. В итоге американцы приняли во внимание авторитет и признание нашего журнала и поняли, что нужно вмешаться.
Самый важный разговор, о котором вы спросили, происходил в очень сложной для меня ситуации. Я боялся слежки, и встреча состоялась в VIP-раздевалке спортзала гостиницы Ritz-Carlton. Я много лет занимаюсь там спортом, поэтому решил, что это не вызовет подозрений, и попросил своего коллегу из Америки, от которого зависела судьба российского издания, прийти именно туда. Я также пригласил на встречу ключевого редактора Forbes Елену Березанскую, чтобы сказанное не выглядело как только моя позиция. Суть разговора состояла в том, что, если вы сейчас не вмешаетесь, нас уволят либо мы будем вынуждены уволиться сами, а некогда уважаемый журнал будет печатать джинсу, что, в свою очередь, недопустимо в рамках лицензионного соглашения и крайне опасно для бренда.
– Это происходило еще до увольнения?
– Да, примерно за 8 месяцев.
– Получается, увольняясь, вы знали, что вернетесь?
– Честно скажу, был почти уверен. Вопрос уже стоял жестко, журнал находился в бедственном финансовом положении, владелец – на грани банкротства, начались задержки зарплаты. Это была более или менее предсказуемая ситуация. Я рассчитывал, что она закончится в течение полугода. К счастью, это произошло гораздо раньше. По сути, после того разговора это уже был вопрос техники.
– После смены собственника ситуация изменилась?
– Да, она совершенно другая. Нынешний собственник Магомед Мусаев, во-первых, человек, которого я давно знаю. Во-вторых, он наблюдал всю эту историю в развитии. Он исходит в своей политике из совершенно других принципов. Для него главное в Forbes – это не ресурс для размещения какого-то проплаченного материала, а статус и возможность соединять идеи и деньги.
Вызов для нынешнего собственника и редакции сейчас – трансформировать существующий продукт в живой, соединяющий конкретных людей инструмент. Деловых СМИ в России очень мало, федеральных почти не осталось. И миссия Forbes – пропагандировать частное предпринимательство, ценности свободного рынка, инновационную философию. Мы должны соединять людей, которые хотят менять страну к лучшему, опираясь на свой талант и предприимчивость.
– В последнее время истории о конфликтах редакций и собственников нередки. Почему журналистское сообщество не пытается этому противостоять? Получается, не вступись за вас в Америке, история закончилась бы по-другому?
– Слушайте, журналистская солидарность была, когда громили канал НТВ (в начале 2000-х годов – прим. ред.). Тогда еще кто-то во что-то верил. Сейчас мы видели разгром такого количества редакций, что никто ни во что не верит, включая многих моих друзей.
Я видел сочувствие, просто оно было не таким оптимистичным, как могло бы. В России на мою сторону тоже встали многие, давление общественного мнения сыграло свою роль. Просто никто не ожидал, что редакции удастся победить владельца: таких прецедентов у нас в стране еще не было.
– Вы часто нелицеприятно высказываетесь о политической ситуации у нас в стране. Не мешает ли это вашей работе?
– Я не завишу ни от государства, ни от оппозиционной тусовки. Никакого давления со стороны власти я никогда не ощущал. Больше давления бывает даже со стороны героев нашего журнала. Иногда это руководители госкорпораций, но мы все-таки можем позволить себе роскошь иметь независимую позицию.
Больше шишек я получаю от оппозиции. Политическая борьба не терпит полутонов. Я – это полутона, а им нужно черное и белое. Я никогда не отвечаю на их критику, потому что моя позиция такова: я не верю в нынешнюю оппозицию и считаю ее хоть и героической, но не перспективной. Я понимаю, почему существует тот режим, что существует у нас в стране. Он мне не нравится, но он существует, у него есть определенная логика. И я верю, что, несмотря на все негативные стороны, у него есть потенциал к изменениям. Он демонстрирует, что может меняться, что он неоднороден. И очень многие люди, которые занимают высокие посты, придерживаются таких же взглядов. Я верю, что системные либералы имеют гораздо больший потенциал к изменению страны к лучшему, чем нынешняя оппозиция.
– Благодаря журналистике у вас появляется больше друзей или врагов?
– Врагов много, потому что, если ты честно работаешь, неизбежно портишь с кем-то отношения. Но и друзей много. Потому что ты общаешься с огромным количеством людей и рано или поздно встречаешь интересных персонажей, с которыми обнаруживается некоторая близость. Есть люди, которые эмоционально реагируют на твои поступки. Но позже понимают, что ты просто делал свою работу, и отношения восстанавливаются. Таких людей, пожалуй, я ценю еще больше.
– У вас были ситуации, когда вы принуждали бизнес быть более публичным?
– Мы только этим и занимаемся. Весь Forbes крутится вокруг рейтингов и расследований. Никто не любит открываться. Конечно, нужно заслужить доверие, ведь нам сообщают очень много данных, зная, что мы их никогда не опубликуем. Мы даем такие гарантии, и не было ни одного случая, чтобы мы их нарушили. Это даже затрудняет новостную и расследовательскую журналистику, ведь многими данными, которые редакция использует при составлении рейтингов, мы просто не можем воспользоваться в других материалах.
– А вы сами где читаете новости?
– Во-первых, естественно, в Forbes. Во-вторых, в ленте Facebook, где подписан почти на все значимые СМИ. Дополнительно, если я хочу какой-то быстрый политический комментарий, это «Медуза». Если просто картину дня, то федеральный РБК. Если аналитику, это может быть и Forbes, и «Коммерсант». Особо и для души я выделил бы «Карнеги».
– Вы говорили, что в регионах инвестиционный климат оставляет желать лучшего. В чем причины и как это можно исправить?
– Мне кажется, дело не в климате. Он в целом по стране очень плохой. Дело в том, что в России жизнь пульсирует главным образом в столицах – Москве и Санкт-Петербурге, которые, особенно с запуском «Сапсана», превращаются в одну гигантскую агломерацию. А вся остальная огромная территория, очень разная, красивая, интересная, населенная множеством людей, становится непригодной для жизни. Это проблема не столько инвестиций – потому что у государства достаточно денег, – сколько комплексного понимания того, как удержать людей в регионах. Поэтому я бы говорил не только об инвестициях, а о каком-то новом подходе к развитию страны.
– Что это за подход?
– Я не понимаю, почему все наши города, даже крупные, как Воронеж, развиваются по логике жутких уродливых курятников. Почему мы не пользуемся огромными просторами нашей страны, почему не строим двухэтажные коттеджи? На этом Америка построила огромную экономику, потому что каждый садик и домик – это куча техники, гвоздей, кровли, досок, коммуникации и прочее. Огромный внутренний ресурс экономики.
Второй важный момент – создание новых кластеров. Посмотрите на историю братьев Бухман – свежих миллиардеров в списке Forbes. Ребята создали отличную компанию по производству компьютерных игр. Но почему-то их головной офис не в родной Вологде, а в Дублине. Значит, губернатор Вологодской области их просто прошляпил. Точнее, офис в Вологде есть, но их там обобрали. Такие истории говорят, что губернаторы зачастую вообще не понимают, куда нам двигать страну. В любом городе может возникнуть «силиконовая долина», но для этого нужны усилия местных властей.
Третий момент – культура. Она в России традиционно недооценивалась. Хотя, если смотреть на историю человечества, это один из важнейших мультипликаторов прогресса. В конечном итоге те нации, которые когда-то хорошо вложились в культуру, получают огромные деньги. Сколько было вложено в культуру Рима? Сейчас он может позволить себе вообще ничего не делать, а поток туристов окупает любые расходы. Мне кажется, культура не только повышает туристическую привлекательность, но и создает у людей ощущение, что они живут не в дыре, не в захолустье, а в нормальном месте.
– Журналисты обычно знатные циники. С течением времени в профессии вы любите ее больше или меньше?
– Я не считаю, что журналистика – циничная профессия. Есть циничные, продажные журналисты. Профессия, на самом деле, важная и нужная обществу, просто она сильно дискредитирована в нашей стране. Но если журналисты честно выполняют свою работу, они помогают обществу оздоравливаться. Мы стараемся соответствовать тем стандартам, в которые верим сами.
Что касается изменений, то журналистика меняется сама по себе. Между профессиями историка и журналиста (по образованию Николай Усков историк и до 2000 года преподавал на истфаке МГУ им. М.В. Ломоносова – прим. ред.) в общем-то не очень большая разница. Это позиция наблюдателя. Она мне комфортна, я себя в ней хорошо чувствую. Есть люди, которые хотят действовать на сцене, а есть те, которые наблюдают. Вот я, скорее, наблюдаю, анализирую, описываю и пытаюсь предсказать, что будет дальше.
– Ваше изучение религии – это духовный или больше научный поиск?
– Это абсолютно научный интерес. Конечно, меня, как любого нормального человека, интересуют вопросы мироздания, откуда все пошло и зачем существует. Но для меня это был совершенно научный выбор. Мне повезло учиться в эпоху перестройки, когда можно было браться за тему церковной истории, которая была полностью табуирована в советское время. Последний историк, который этим занимался, Лев Платонович Карсавин, на тот момент жил примерно 80 лет назад.
– В завершение разговора давайте представим, чем будет заниматься 70-летний Николай Усков?
– Надеюсь, будет отдыхать. Мне кажется, рост продолжительности жизни дает нам уникальный шанс подольше порадоваться этому прекрасному миру, поэтому я бы в 70 лет видел себя за выращиванием каких-нибудь цветов.
