Воронеж. 13.01.2020. ABIREG.RU – Эксклюзив – В 2019 году Сергей Курбатов предпочел возможность возглавить управление экономики администрации Липецкой области банковской карьере. В эксклюзивном интервью «Абирегу» господин Курбатов рассказал, что его больше всего удивило на новой работе, почему он не доверяет бухгалтерской отчетности и как можно бороться с бедностью с помощью данных сотовых операторов.
– Сергей Михайлович, каковы итоги 2019 года? Какие события вы бы выделили для себя и своего подразделения?
– В части именно своего подразделения я бы выделил, что мы вошли в Топ-3 регионов по качеству оценки регулирующего воздействия (ОРВ). Этот показатель характеризует, насколько хорошо власть взаимодействует с бизнесом в процессе законотворчества.
– Это результат по ЦФО?
– Нет, по России. Это официальный рейтинг Минэкономразвития. Год назад мы были в середине третьего десятка. Перед нами была поставлена задача войти в пятерку. Мы немного ее перевыполнили.
Второе достижение – это настройка коммуникаций в команде. Наше управление отвечает за экономический эффект большей части нормативно-правовых актов, визирует те из них, которые касаются социально-экономического положения региона. То есть практически все. Также мы отвечаем за анализ эффективности государственных программ, за ОРВ и развитие конкуренции и являемся проектным офисом: несем идеологию проектной деятельности во все структуры администрации и осуществляем соответствующую методологическую поддержку.
– За счет чего удалось изменить позицию в рейтинге ОРВ?
– Мы проанализировали, в чем полезность ОРВ для бизнеса, для нас, и начали настраивать диалог. Создали интернет-портал и на данный момент в режиме онлайн видим абсолютно все замечания по законопроектам. И гарантируем, что на них будет реакция. Каждое предложение точно рассмотрят и дадут на него аргументированный ответ.
Любой документ на первом этапе – это всегда диалог между разработчиком и целевой аудиторией, дальше уже одобрение или неодобрение депутатским корпусом. Наша задача – убедиться, что прежде чем профильный документ попадет к депутатам, он будет всесторонне обсуждаться с бизнесом.
– Есть какое-то ядро бизнес-сообщества, активисты корректировок нормативно-правовых актов?
– Мы действуем через общественные организации: РСПП, торгово-промышленную палату и так далее. Каждый раз, когда тот или иной документ готовится к оценке регулирующего воздействия, ответственный консультант выбирает организации, которые этот документ затронет больше всего. Мы пишем им адресные письма, просим подключиться. В обсуждении каждого законопроекта на данный момент принимает участие больше пяти предприятий, за год мы взаимодействуем более чем с 140. Одна из задач на 2020 год – активное наращивание базы сообщества, с которым у нас настроена коммуникация.
– По вашим ощущениям, качество бизнес-среды изменилось со старых, «королевских», времен?
– Мне кажется, бизнес-среда почувствовала, что может быть услышана. Конечно, делая такой вывод, я сфокусирован на тех, с кем уже удалось пообщаться, плюс малый бизнес, в который сейчас активно погружаюсь. Мне кажется, мы стали более открытыми, начали трезво понимать, какие проблемы есть у бизнеса.
Безусловно, любые изменения в госуправлении достаточно длительны. Нужно, чтобы бизнес увидел, что те действия, которые мы предпринимаем, имеют для него результат, и после этого диалог станет еще более открытым.
– Насколько вообще региональный уровень самостоятелен в вопросе нормативно-правовых актов? Может ли он предложить что-то свое?
– Если честно, я даже сам удивился, насколько федеральные министерства открыты и готовы нас слышать, насколько у них выражена потребность, чтобы регионы давали им обратную связь. Через донесение своего мнения до федеральных структур либо через пилотирование каких-то процессов на базе нашего региона мы можем высказывать свою точку зрения и влиять в том числе на федеральную повестку.
Можно привести пример с селом Желтые Пески, где удалось добиться выделения федеральных средств на строительство инфраструктуры для ИЖС. Да, есть определенная проблема, что кредитование на строительство жилья банки считают гораздо более рискованным, чем на покупку готового. Как минимум потому, что год, пока строительство не начато, банк «сидит» без залога. Притом что такое жилье более социальное, оно нужно людям семейным, с детьми, у которых, как правило, доходы поскромнее в силу большого количества нетрудоспособных членов семьи.
Администрация совместно со Сбербанком разработала специальную программу кредитования для таких случаев. Липецкая область выступила с инициативой по пилотированию этого проекта, и сейчас там активно строятся коммуникации и сдаются первые дома.
Плюс мы как регион можем выступить с законодательной инициативой. И кстати, действительно большой пласт вопросов мы можем решать на региональном уровне. Это скорость доступа инвесторов к коммунальным ресурсам, качество местного администрирования. Здесь тоже огромное поле для работы.
– Можно ли говорить, что с приходом Игоря Артамонова в области стал применяться более бизнесовый подход?
– Основной посыл, который был дан, – это посыл к повышению эффективности и к тому, чтобы мы, условно говоря, понимали, кто наш «акционер». В чьих интересах мы действуем? В интересах жителей. Значит, нужно «А» – повышать эффективность, «Б» – постоянно получать обратную связь от тех, для кого мы работаем.
– В чем была проблема старого состава управления и что сейчас изменилось?
– Радикальных изменений в коллективе не последовало, были незначительные перестановки среди руководящего состава. Принципиально структура сохранена, она была достаточно эффективной. При этом ощутимо повысилось качество работы команды, этот год мы провели в непрерывном обучении. Каждые две недели мы собираемся вместе и изучаем что-то новое.
– Вы учите команду или кто-то со стороны?
– Я, мои заместители. Также мы смотрим лекции, которые находятся в общем доступе. Если есть какая-то узкая тема, тогда, как правило, выбирается конкретный сотрудник, ему ставится соответствующая задача, и затем уже он делится со всеми своими наработками. Бывает и так, что мы приглашаем сторонних специалистов.
– Были толковые сторонние менторы, которых вы нашли?
– Я бы не стал делать акцент на какой-то личности. Мы читали очень много книг, затем собирались их обсудить и сделать выводы. Это и классический Стивен Кови, и книги по статистике, по программированию.
Хороший экономист должен знать базовые основы программирования. Это приводит в порядок ум, и это очень полезный навык, если мы говорим о серьезном анализе. Потому что процентов 90 нашей работы – это анализ данных, и здесь необходимы первичные навыки автоматизации.
– Агентство по привлечению инвестиций было реструктурировано. Насколько это касается вас?
– Структура следующая. Есть вице-губернатор, курирующий экономический блок. В экономическом блоке есть управление экономики. Отдельно есть управление инвестиций, плюс было управление промышленности и отдельно управление малого бизнеса и потребительской кооперации. Произошло два объединения. Инвестиции были объединены с промышленностью, потому что по большому счету они занимались одним и тем же. Управление экономики сейчас находится в процессе объединения с управлением малого бизнеса. Все решения приняты, и происходит чисто техническая процедура.
– Текущий блок работ по сравнению с банковским вам кажется более интересным?
– Мне безумно интересно. Я каждый день узнаю колоссальное количество новой информации. Плюс мы активно вовлечены в ряд проектов, например по борьбе с бедностью, работе с малым бизнесом. Это абсолютно новые для меня направления.
– Открыли ли для себя что-то новое в 2019 году?
– Самое большое открытие, наверное, касается борьбы с бедностью. Давайте представим следующую ситуацию: в семье у двух родителей со средними доходами рождается, например, третий ребенок, супруга уходит в декрет, проходит полтора года, и эта семья в подавляющем большинстве случаев становится бедной. У них на пять иждивенцев остается доход одного супруга. Прежде я не осознавал, что бедные люди, как правило, социальны и вполне работоспособны. Это такие же люди вокруг нас, им очень важно и нужно помогать. Нужно переобучать этих людей, развивать в них предпринимательскую способность, чтобы они могли увеличивать свой доход. Также нужно способствовать скорейшему и более легкому выходу женщин на работу.
С 2020 года в Липецкой области начнется работа в рамках социальных контрактов. Будут выделены достаточно большие средства – более 580 млн рублей, до 250 тыс. рублей на каждый контракт. Соцконтракты распространяются на следующие направления: стимулирование предпринимательской деятельности, переобучение работающих и безработных и помощь в сложных жизненных ситуациях.
– Это федеральная типология?
– Это федеральный пилот. Суть как раз в том, что мы должны пробовать разные подходы и сформулировать оптимальный, который будет тиражироваться на остальные регионы.
– Какова численность потенциальных получателей?
– Планируется охватить более 4,5 тыс. человек. Но я подчеркиваю, это планы. В том-то и сложность и риски пилотирования, что мы не понимаем, как пойдет процесс. Мы провели определенные исследования, подключили Высшую школу экономики, наши службы. Надеемся, что все пойдет в соответствии с планом.
– А в работе с бизнесом были какие-то открытия?
– По бизнесу каких-то больших открытий для меня не было. Очень большим подспорьем стало то, что я изучал бизнес с другого аспекта. Все-таки диалог бизнеса с банком отличается от диалога бизнеса с администрацией. И от диалога бизнеса с бизнесом тоже. Я хорошо понимаю, как происходят определенные оптимизационные процессы, учет, чем управленческий отчет отличается от бухгалтерского, насколько можно или нельзя доверять этим цифрам.
– То есть для вас данные из СПАРКа – одна десятая правды?
– Я бы не стал это оценивать в долях, но это не вся правда.
– Тезис о перезагруженности бизнеса кредитами – преувеличение или нет?
– Нет представления, что российский бизнес в целом сильно закредитован. По той простой причине, что есть статистика ЦБ по объему корпоративных депозитов. И мы видим, что сейчас у компаний колоссальное количество денег просто лежит на депозитах в банках. Они лежат не от того, что бизнес закредитован. Наоборот, у компаний есть излишки денег, и они не знают, куда их вложить. Но по некоторым направлениям бизнеса мы видим, что процентная нагрузка действительно достаточно тяжелым бременем ложится на операционную деятельность.
– Какие это направления?
– Я бы назвал обрабатывающие отрасли промышленности, особенно в малом и среднем бизнесе.
– Какой показатель долга к EBITDA кажется вам правильным для бизнес-проекта, а какой является критическим?
– EBITDA сама по себе – всего лишь прибыль, поправленная на определенные издержки: налоги, амортизацию и так далее. Показатель хорош, когда у вас есть достоверная отчетность. Если отчетность недостоверна, никакого смысла на это ориентироваться нет. Особенно внимательно надо относиться к тем отраслям, где нулевая ставка налога на прибыль.
Если соотношение долга / EBITDA больше пяти, нужно быть внимательнее. Это не значит, что дело плохо, у нас есть много отраслей, где сроки окупаемости могут измеряться десятилетиями. Но, возможно, это говорит об избыточной кредитной нагрузке.
Плюс сам по себе объем долга не показатель, потому что может быть по-разному структурирован. Может быть короткий долг и соответствующий разрыв ликвидности, а может – длинный и хорошо структурированный, который легко позволяет обслуживать себя на горизонте окупаемости.
– Как правильно определить, где хороший, а где «гиблый» бизнес-план?
– Любой бизнес-план, как и любой план вообще, хорош до первой битвы. Он очень сильно меняется в процессе реализации проекта. Есть такое шутливое правило: первоначальные цифры по деньгам умножаем на два, по времени – на полтора, и вы получите более-менее фактический результат. Здесь нет общих рекомендаций. Надо смотреть, каковы индивидуальные особенности проекта, какие риски, какова вариативность показателей, и исходя из этого делать какие-то выводы.
– В Липецкой области есть какая-то структура, которая помогает в оценке бизнес-плана?
– Сейчас действуют центр поддержки предпринимательства и региональный центр инжиниринга, в их обязанности входит в том числе помощь при составлении и анализе бизнес-плана. Скоро мы открываем центр «Мой бизнес». Там как раз в одном окне соберутся все службы, которые отвечают за экспертизу.
– А вы сами считаете себя больше экономистом или банкиром?
– До Сбербанка я, учась в вузе, работал сначала программистом, потом начальником вычислительного центра на одном из предприятий Липецка. В день получения диплома ушел в Сбербанк кредитным аналитиком.
Вообще-то моя специализация – математическое моделирование экономических процессов. Кредитный аналитик как раз строит финансовую модель бизнеса и делает какие-то оценки. Мне было очень интересно этим заниматься.
После этого я около года руководил одним из представительств банка в Липецке, затем снова вернулся в Сбербанк и начал работать с проблемными активами. И здесь уже окунулся больше в юридическую плоскость. А сейчас снова вернулся к моделированию экономики и анализу данных.
– Как проходило ваше приглашение в администрацию области?
– Как у всех. Меня пригласил Дмитрий Львович (прим. ред. – Аверов, экономический вице-губернатор Липецкой области).
– Вы до этого уже были знакомы?
– Нет.
– Как программист вы верите в big data и их влияние на реальную жизнь?
– Да, на 100%.
– Как они сейчас участвуют в жизни Липецкой области?
– Мы изучаем большие данные сотовых операторов, чтобы выработать более правильное решение по борьбе с бедностью, например. В анализе участвуют только деперсонифицированные данные. Это совместный проект с Агентством стратегических инициатив.
– А как с помощью деперсонифицированных данных операторов определить, кто бедный, а кто нет? По тарифам?
– Там многофакторная модель. Мы получаем результаты, а не сами данные, что в таком-то поселке столько-то людей предположительно имеют низкий доход. Закупить данные напрямую стоит очень больших денег. И нам важна динамика. Важно отслеживать, например, что происходит по истечении месяца, растут доходы или нет.
– Какие еще источники данных вы используете?
– С этим вообще есть большая проблема, связанная с защитой персональных данных. Мы очень жестко ограничены и не можем запросить даже имеющиеся данные из другого управления самой администрации в силу ряда законодательных ограничений. Сейчас мы как раз нащупываем грань, что еще можем получить, не нарушая закон.
Я как аналитик жажду этой информации. Хочется, чтобы ее было как можно больше, чтобы мы могли принимать более правильные решения. Но есть еще наши жители, которые имеют право сохранить эти данные в тайне.
– Вы говорили, что активно изучаете статистику. Нашли в ней что-то неожиданное для себя?
– Пожалуй, это демография. У нас есть деперсонифицированные данные по рождаемости, мы знаем даты рождения мамы и ребенка и понимаем, какой это по счету ребенок. На основании этого очень хорошо видно, что происходит с рождаемостью. Сейчас мы строим модель, какие внешние факторы на это влияют и как это можно стимулировать.
– Губернатор Воронежской области решил простимулировать женщин на рождение второго ребенка, но эффект получился обратный. Многих женщин в районе 27 лет это возмутило.
– Я ни в коем случае не комментирую действия воронежских властей. В целом если мы хотим стимулировать появление многодетных семей, чисто физиологически лучше, если женщины будут раньше рожать первенца. Есть конкретные исследования, которые это показывают. Но здесь есть и обратная сторона. Можно стать мамой рано и не в полном объеме раскрыть свой карьерный потенциал, а нам важно как можно более эффективно задействовать женщин в экономике региона.
– Какие направления вы считаете перспективными для тех, кто задумывается открыть свой бизнес?
– На всем, что мы видим и используем вокруг, люди зарабатывают деньги. Просто кто-то зарабатывает, а кто-то генерирует убытки. Нет уникального рецепта. Я бы советовал начинающим предпринимателям не пытаться делать бизнес, а реализовывать себя через бизнес. Делать то, к чему лежит душа.
В любой отрасли есть успешные компании и есть неуспешные. Надо смотреть, что с барьером входа. Понятно, если предприниматель начнет заниматься сложным машиностроением, это очень капиталоемкая и энергоемкая история. Очень много нюансов, и надо смотреть на риски.
– Какие меры поддержки липецких предпринимателей самые перспективные в 2020 году?
– Я бы выделил дальнейшее развитие грантовых направлений на открытие собственного дела («Легкий старт») и отдельный проект для начинающих фермеров («Агростартап»).
Дополнительно в населенных пунктах до 500 человек предоставляются льготы по налогу на имущество владельцам торговых объектов. Полезные новшества есть в работе областного фонда поддержки МСП. Это снижение до 3,123% минимальной процентной ставки по кредитам, улучшение условий для начинающих предпринимателей – и по сроку, и по максимальной сумме займа, расширение категорий заемщиков за счет экологического, туристического, IT-направления.
– Вы не задумывались попробовать себя в качестве предпринимателя?
– Задумывался. Возможно, когда-нибудь у меня в жизни будет такой этап.
– Какие самые яркие примеры того, как малый бизнес стал крупным?
– «Лаборатория Касперского» и «Яндекс» подойдут?
