Воронеж. 20.01.2020. ABIREG.RU – Эксклюзив – Перед Новым годом по соцсетям прошлась очередная волна цитирования «бородатой» статьи о том, что главным качеством лидера является энергия. Интеллект, матчасть и управленческие качества тоже должны соответствовать, но энергия определяет. Спикеры часто интересуются у журналистов, почему нам так принципиальна личная встреча и недостаточно письменных ответов. Потому что бумага обычно не передает энергию. Надеемся, что это интервью с губернатором Курской области Романом Старовойтом станет исключением из этого правила. Текст подготовлен для свежего Рейтинга влиятельности Курской области, голосование по которому находится на финишной прямой, но мы решили опубликовать интервью незадолго до выхода журнала, в день рождения главы региона.
– Роман Владимирович, по итогам первого года во главе Курской области какие из принятых решений вы бы назвали самыми сложными?
– Сложных решений не было. Хотя для меня это и новая тема. Прежде я работал в администрации на региональном уровне – в Санкт-Петербурге. На фоне этого опыта мне, безусловно, понятен и хорошо знаком инвестиционный блок. Затем, в аппарате правительства, отвечал за стройку и ЖКХ, в Росавтодоре – за дороги. А вот социальная сфера: образование, здравоохранение, да еще когда все это идет вместе, причем в детализированной проработке, потребовала глубокого изучения.
Понятно, что проблем много. В первую очередь они связаны с систематическим недофинансированием, которое тянется еще с советских времен.
Основный вызов для себя я вижу в том, чтобы повысить эффективность работы команды, обеспечить ее профессиональную работу, честность и порядочность. Только в этом случае мы сможем достичь необходимых показателей, зафиксированных в указах президента. А самое главное, люди сегодня, здесь и сейчас ждут конкретных улучшений. И майские указы позволяют это сделать, потому что на их реализацию направлены колоссальные средства. Конкретно для Курской области речь идет о дополнительных 45 млрд рублей из федерального бюджета.
– Можно ли говорить, что добиться выделения этих 45 млрд рублей или как-то увеличить сумму удалось с помощью личных коммуникаций?
– Нет, эти средства направляются в регионы чисто по майским указам. Что касается личных коммуникаций, если честно, мне не нравится, когда в разговорах сквозит фраза «я привлек». Это работа команды, в том числе наших руководителей.
45 млрд рублей – это то, что предусмотрено майским указом. Но если регион работает активно, то сейчас на руках или депозитах инвесторов деньги есть, и есть спрос на то, чтобы они работали. На одном из недавних мероприятий эксперты озвучивали, что на счетах в банках 24 трлн рублей лежат «мертвым грузом». И собственники этих средств или банки, безусловно, направили бы их в отрасль, которая предложила бы качественные инвестиционные проекты. Но нет проектов, вот в чем проблема.
Большой вызов для нас – структурировать курские проекты, которые были бы интересны бизнесу. Бюджетных денег всегда недостаточно. И наша задача – найти мультипликатор, способный привлечь в регион именно частные инвестиции.
– Есть конкретные потенциальные направления или инвесторы, представителей которых вы бы хотели пригласить в область?
– Мы сейчас как раз работаем с коллегами над тем, что анализируем, в каких направлениях область может стать наиболее конкурентоспособной. Очевидно, что как аграрный регион мы не должны быть сырьевым придатком и заинтересованы в проектах по глубокой переработке с высокой добавленной стоимостью. Именно поэтому мы строим заводы по переработке, в частности, мясохладобойню по убою свиней мощностью 4,5 млн голов в год АПХ «Мираторг». Нам удалось пригласить в Курскую область компанию «Содружество», которая уже начала строительство крупнейшего маслоэкстракционного завода в Европе на территории Касторенского района, где планируется перерабатывать не только местную сою, но и из соседних регионов.
При этом 60% продукции предприятия будет ориентировано на экспорт – очень удачно логистически выбрана платформа, в непосредственной близости расположены железнодорожные пути на Новороссийск и Тамань.
Серьезные перспективы мы связываем с реализацией проекта «Куйбышевазот» по созданию газохимического кластера на базе «Курскхимволокно». Спрос на азотные удобрения – как внутри, так и за пределами региона, плюс здесь также есть хороший экспортный потенциал. Тем более, по территории области проходят пять ниток газопровода, а это колоссальный объем газа, включая выход на «Северный» и «Южный потоки». Очевидно, что газотранспортная инфраструктура будет недозагружена, ее надо использовать. А кластер – это и востребованная продукция, и инновационные рабочие места.
– После принципиального ухода из Курской области Штефана Дюрра (ГК «Эконива»), спровоцированного конфликтом с Александром Четвериковым («Группа компаний «Агрохолдинг») и местными властями, как происходило его возвращение?
– Действительно, получилось так, что Штефан обиделся и долгое время не был готов реализовывать свои проекты в Курской области. Мы заверили его, что обеспечим ручное, индивидуальное сопровождение. Это наш принцип, привнесенный в курскую практику еще с санкт-петербургского опыта, и именно так выстраивается работа со всеми инвесторами.
По каждому крупному проекту формируется проектный офис или рабочая группа, многие из них возглавляю я сам. При необходимости мы, в том числе все профильные председатели из администрации, встречаемся. Не инвестор бегает по кабинетам, а я вызываю всех к себе, и мы один за другим снимаем все необходимые вопросы, будь то земля, коммуникации, сети и так далее. Потому что только так сегодня можно реализовывать крупные инвестиционные проекты.
– В отсутствие планов по созданию особой экономической зоны в чем вы видите конкурентные преимущества области?
– Помимо уже упомянутой индивидуальной работы с инвесторами, наши преимущества – это географическое положение, логистика, невысокая по сравнению со столичной стоимость трудовых ресурсов при достаточно высокой квалификации, энергообеспеченность. В совокупности с благоприятным режимом для инвесторов это и есть комплекс параметров, который позволяет принять решение о реализации проекта в конкретном субъекте. Кстати, что касается режима, мы значительно усовершенствовали региональное законодательство, предварительно собрав лучшие практики других регионов: Татарстана, Ульяновской, Ленинградской, Белгородской и Воронежской областей. Мы проанализировали все преференции других субъектов, поговорили с нашими инвесторами, потенциальными и уже существующими, и скорректировали свое законодательство. На данный момент оно однозначно конкурентоспособно.
– Как в регионе продвигается мусорная реформа и насколько Курску интересно иностранное участие в этих проектах?
– Рост тарифов на вывоз мусора и норм накопления был первой проблемой, с которой я столкнулся в регионе. Для людей, особенно жителей сельских территорий, это было очень болезненно. Тем более, раньше они вообще не платили за эту услугу. Доходило до массовых публичных выступлений и митингов. Риски были достаточно высоки. Мы проехали по основным болевым точкам, пообщались с людьми, «пропитались», чем они недовольны. Потом посмотрели инфраструктуру обращения с отходами, изучили законодательство и федеральную практику. Через месяц я собрал людей и поделился с ними своими впечатлениями. Мы пришли к выводу, что установленные тарифы и нормы накопления в Курской области были рассчитаны некорректно. Чтобы устранить эту проблему, мы пригласили московскую компанию с соответствующим опытом работы. Ее сотрудники приехали и кардинально пересчитали норму накопления. Буквально через неделю на свой страх и риск мы установили новые нормы накопления, которые были существенно снижены, но мы с людьми договорились, что в течение года будем проводить замеры, чтобы через год, как и предусматривает федеральное законодательство, утвердить окончательные, честные нормы. Причем вся эта работа велась публично.
К сожалению, из-за фактических норм накопления и тарифа мы попали в красную зону соответствующего исследования и были близки к мусорному коллапсу, но держали руку на пульсе с региональными операторами, у нас их двое. Мы отслеживали, где конкретно они проседают, и локально снимали недовольства. На случай их ухода с рынка у нас даже были запланированы запасные варианты. Мы этого не афишировали, но технически были готовы к отказу от выполнения контрактных условий. Я думаю, это и позволило сделать так, чтобы региональные операторы не манипулировали нами.
По окончании всей этой работы к нам приехали немецкие эксперты. Они удостоверились, что наши расчеты справедливы, и с 1 декабря у нас действует новая норма накопления, соответствующая реальному положению дел. Да, нам немного пришлось повысить норму накопления, но это будет все равно гораздо ниже, чем наскоком было установлено год назад.
– Компании, которые потенциально могли сменить регоператоров, нашлись где-то поблизости или это были московские игроки?
– Нет, это местные компании, причем даже не специализирующиеся на вывозе мусора, в том числе дорожники, у которых была техника, способная вывезти мусор на полигон.
– В целом региону достаточно мощностей для переработки мусора? В Воронежской области, например, организуют новые кластеры.
– Нам нужно рекультивировать два полигона. Например, у нас закрыт полигон в Железногорске, и приходится возить мусор на другие полигоны. Мы рассматриваем разные варианты решения этой проблемы, в том числе путем строительства мусоросортировочных и перерабатывающих комплексов, которые позволят извлекать полезные фракции и уменьшать количество отходов, подлежащих захоронению.
– В части формирования команды – она сейчас укомплектована или финансовый блок, освободившийся после ухода Валентины Нордстрем, может перекочевать к новому вице-губернатору?
– Действующая схема и предполагалась. На мой взгляд, количество вице-губернаторов и распределение их полномочий на сегодня оптимальны. Конечно, им приходится тяжело чисто физически, я вижу, но пока мы справляемся. По крайней мере, руководителей у нас достаточно, лучше укомплектовывать команду теми, кто выполняет процессную работу. Но в любом случае команда – это дело, требующее постоянного внимания и актуализации.
– Поделитесь впечатлениями от своей первой выборной кампании. Нет ли разочарования или, наоборот, испытываете прилив сил?
– Я впервые участвовал в выборах не в качестве избирателя. А вообще я всегда хожу и всех своих близких и друзей призываю ходить на выборы. Ведь это высшая степень проявления демократии, и именно так любой гражданин может принимать участие в управлении государством.
Участвовать в выборах как кандидат я, если честно, немного даже опасался. Не за результат, но мне не хотелось грязи и провокаций. Поэтому я и свою команду настроил, и с оппонентами мы обговорили, что будем действовать справедливо, борьба будет открытая, без использования административного ресурса. И я очень благодарен, что нас поддержал избирком и никому не было отказано в регистрации. Мы не позволяли в адрес друг друга личных оскорблений, не вытаскивали фейки. Очень не хотелось бы, чтобы Курская область гремела на всю страну какой-нибудь чернухой. И спасибо моим оппонентам, что все договоренности были соблюдены и кампания в целом прошла ровно. В том числе по оценке независимых экспертов.
Конечно, мне было непросто ездить по районам, за короткий срок мы проехали все, кроме двух, муниципалитетов. Дело в том, что опытные участники выборов рассказали мне секрет, что каждый голос – это твое рукопожатие: с кем ты лично контактируешь, тот с большей вероятностью и станет твоим сторонником. Был очень жесткий график поездок.
Время от времени уже на месте я менял маршрут. Несколько раз было такое, что мы подъезжаем на встречу с избирателями, а на улице стоят люди со своим наболевшим вопросом. «Что случилось?» – «А вы зайдите в дом». Иду, смотрю, а там крыша течет, еще что-то подобное. Соответственно, уже с главой района подключаемся, чтобы решить этот вопрос. Мне кажется, в том числе благодаря такой открытости наша кампания и прошла конструктивно. Причем это естественная для меня позиция, мне не пришлось себя корректировать.
– Как вы выстраиваете взаимодействие с элитой? Можно ли в этом направлении выделить какие-то очаги сопротивления?
– На первых порах я сосредоточился на знакомстве с муниципалитетами, главами районов. Это было очень серьезным приоритетом для меня. Когда я приехал в регион, понял, что если не будет налажено взаимодействие с руководителями «на земле», с главами сельсоветов, районов, городов, работа не пойдет. Именно они в первую очередь должны понять мое мировоззрение, чего я хочу, и мне было важно поделиться с ними своим концептом. Прежде чем идти в какое-то путешествие, ты должен объяснить, куда мы, собственно, пойдем, рассказать, как мы будем достигать своих целей и на какой результат можем рассчитывать. И мне видится, я «заразил» коллег своим видением, это уже идет по команде. Понятно, что не все согласны, есть какие-то внутренние противоречия, но открытой конфронтации точно нет.
Я понимаю, что, куда бы ни приехал, там почти два десятилетия все жили в другой системе координат. А любые изменения, хорошие или плохие, чисто психологически воспринимаются негативно. Моей задачей было объяснить, чего я хочу, и заинтересовать в изменениях всех: не только членов команды, но и общество. Именно поэтому я предложил реализовать методологию государственного управления по принципу мастерских. Любой желающий мог прийти и принять участие в стратегических сессиях. И не я, не мои коллеги, а люди совместными усилиями определяли целевой показатель, к которому мы должны прийти к 2025 году, и то, какими путями мы к нему придем.
Естественно, при этом мы изначально договорились о конкретных ключевых показателях эффективности. Ведь популизм – это самое простое. Сказать: «Все деньги отдаем здравоохранению» или «Миллиард на зарплату учителям» – хорошо. Но этот миллиард мы у кого заберем? Печатать деньги мы не можем, дополнительные федеральные средства на эти цели не предусматриваются, так что давайте вместе определяться с приоритетами. И когда люди сами вникают в бюджетный процесс, они уже по-другому относятся к реализации каждого проекта и каждой копейке.
Вообще я договороспособный. Всегда уважительно отношусь к возрасту. Даже если речь идет о предложении выйти на пенсию, мы это проговариваем, при необходимости находим способ трудоустройства. Конечно, всегда можно прийти, шашкой порубить, не разговаривая, уволить, но я против таких методов.
– В завершение разговора хотела бы задать несколько личных вопросов, которые еще не нашли отражение в СМИ. Как сложилось ваше поступление в Военмех (Балтийский государственный технический университет «Военмех» им. Д. Ф. Устинова – прим. ред.) и поддерживаете ли вы связи с друзьями со студенческой или школьной скамьи?
– Решение о поступлении на самом деле было принято случайно. Я готовился поступать в «макаровку» (Государственный университет морского и речного флота имени адмирала С. О. Макарова – прим. ред.), хотел быть моряком, капитаном дальнего плавания.
– Из романтических соображений?
– Да, но, слава Богу, я туда не поступил в силу очень высокого конкурса. Это был 1989 год, неспокойное время. Как раз тогда мой одноклассник поступал в Военмех, и я решил попробовать за компанию. С тем, что если уж поступлю, со временем переведусь в «макаровку», а не поступлю – пойду в армию. В любом случае я хотел работать с техникой, физикой, изучать детали машин и все такое. В итоге поступил, отучился первый курс, и мне так все понравилось, что я уже никуда не захотел переводиться, втянулся.
Программа Военмеха серьезная. Чего стоят сильные «начерталка», теория машин, сопромат. Я получил очень хорошую техническую специальность в вузе, который окончили, например, космонавты Георгий Гречко и Сергей Крикалев, директор СВР Сергей Нарышкин.
Я ни капли не жалею, что все сложилось именно так. Многие знакомые ребята, которые поступали на судоводителей, в переходный период оказались в сложной ситуации. Это в советское время было выгодно быть моряком: загранка, импорт, мир посмотреть. А потом, когда границы открылись, моряки были вынуждены работать через агентов, зарплаты у них невысокие.
Друзья, конечно, есть, в том числе со школы, буквально с первого класса. С некоторыми мы вместе бегаем марафоны, дружим семьями, при этом никак не связаны по работе. Из узнаваемых персон можно привести моего одногруппника Илью Гудкова, мы вместе работали в Смольном, сейчас пересекаемся по линии его работы в Минприроды. Другой мой одногруппник работает в Липецке на НЛМК.
– Мы недавно общались с редакционным директором Forbes. Николай Усков не верит в провинциальное будущее России. По его прогнозам, со временем все сведется к развитию Московско-Санкт-Петербуржской агломерации. А вы верите в провинциальное будущее и сами не скучаете по московскому ритму жизни?
– Самый жесткий режим, в котором мне доводилось работать, был в Правительстве РФ. Это было физически очень тяжело, по сути без выходных с 8:30 до 23:00, постоянно в режиме новых вводных. Как говорят, пельмени слепили – а теперь разлепить.
– Но ведь задания вроде «разлепить пельмени» свидетельствуют о раскоординации в управлении. Разве нет?
– Нет, просто страна большая. Мероприятия готовятся в отдаленных регионах. Фактура к этим событиям прорабатывается тщательно, углубляется, да, иногда меняются вводные, это нормально. Качество подготовительных аналитических материалов в аппарате правительства было без преувеличения высочайшим. И я благодарен судьбе за возможность пройти эту школу. В то время председателем правительства был Владимир Владимирович Путин. Это дисциплина и настоящий профессионализм. Если честно, сейчас я организую работу своей команды именно по тем правилам, вплоть до оформления документов.
– Многие наши читатели видели вашу колонку в «Русском пионере» о мостах, очень образную и эмоциональную. Вы уже определились со своими местами силы в Курской области?
– Наверное, это все-таки теплые воспоминания детства. Бабушки, дедушки, летние каникулы. Возможно, так сильны именно детские впечатления, потому что долгое время меня не было в регионе. Это нормально, когда человек возвращается к началу какого-то проекта или этапа.
Взять тот же Крымский мост. Еще перед началом стройки мы приехали туда, сходили на косу, искупались. Там было достаточно много людей. Мы сидели среди них, смотрели на закат и понимали, что уже через два года здесь поедут автомобили, купаться в зоне транспортной безопасности будет нельзя. Окружающие еще не осознавали перемен, которые произойдут. И когда через два года мы уже любовались закатом с пролетного строения, вот это был кайф. Примерно то же самое я испытываю сейчас: в ноябре прошлого года мы на легковой машине не смогли проехать по проспекту Дружбы, а сегодня там уже новая асфальтированная дорога.
Когда образы из головы или с чертежа воплощаются в реальной жизни, это очень мотивирует. Я уже сейчас держу в голове, как в Курске будет благоустроена набережная, парк, как будет построен новый краеведческий музей.
Вы, наверное, правильно заметили, что есть столичный ритм. Он отличается от регионального. Но я склонен не второе привносить в свою жизнь, а ускорить все местные процессы до столичного ритма. Например, я не понимаю, как администрация области и мэрия пишут по каждому поводу друг другу письма, находясь через дорогу. Ну какое письмо? Просто перейди дорогу. Понятно, когда какие-то рабочие моменты, но если это реально касается серьезного проекта, то я беру копию письма или сам документ, еду в Москву, захожу в кабинет, разговариваю, добиваюсь. Потому что мы же понимаем, что материал, отправленный по почте, будет идти неделю, потом один помощник напишет другому, делегирует. Искомый министр вряд ли лично увидит мое обращение. И в итоге мне обратным ходом придет формальное «До свидания, денег нет», да еще спустя полтора месяца. А зачем это надо? Надо бегать, двигаться, тогда будет и результат.
