Воронеж. 27.01.2020. ABIREG.RU – Аналитика – Раньше нашему собеседнику приходилось воевать в прямом смысле, сейчас – в переносном. Сначала много лет на поприще борьбы с преступниками, и больше года – за охрану и восстановление воронежских лесов. С одной стороны, руководитель с таким опытом сможет справиться с любой задачей. С другой – обеспечить в короткий срок охрану лесов от пожаров, научиться восстанавливать лесной массив области, существенно пострадавший от пожаров за последнее десятилетие – занятие непростое. О том, каково работать на «гражданке», в чем состоят основные задачи вверенного ему управления, о борьбе с лесными пожарами и недобросовестными предпринимателями корреспонденту «Абирега» по-генеральски четко и конкретно рассказал глава управления лесного хозяйства Александр Сысоев.
– Проработав свыше года в кресле чиновника, не жалеете, что покинули силовые органы?
– Я достиг предельного возраста нахождения на службе, мне и так президент продлевал контракт. Поэтому больше оставаться на посту руководителя главка я не мог. А в целом органам МВД я отдал 47 лет службы. Горжусь, что я боевой генерал, имею боевые государственные награды – медаль «За отвагу», Орден Мужества. С 1995 по 2010 год служил на Северном Кавказе, а в 2011 приехал в Воронеж и возглавил Главное управление МВД России по Воронежской области.
О своем новом этапе жизни в качестве чиновника не жалею. Я предполагал очередное назначение, знал, что без дела сидеть не буду. Когда моя служба в силовых органах закончилась, губернатор Александр Гусев предложил мне возглавить региональное управление лесного хозяйства. Я согласился, и теперь моя служба – гражданская. Сфера деятельности для меня была, конечно, новая, но несколько знакомая, поскольку по прежней службе взаимодействие с управлением лесного хозяйства было налажено. За прошедший год удалось вникнуть в задачи, поставленные перед управлением, познакомиться с людьми, определить план работы на ближайшую перспективу.
– Какие задачи удалось решить, как планируете повышать эффективность деятельности управления?
– Самое главное достижение управления – снижение количества пожаров за год в два раза.
– Вы считаете это своей заслугой?
– Это, безусловно, общая заслуга: губернатора, правительства области, управления. Я это подчеркиваю. Потому что в решении вопроса, касающегося пожаров на полигоне Погоново, принимал участие лично губернатор: вникал и детально обозначал эту проблему перед командованием Северо-Западного округа. Ситуация с пожарами там была уже хроническая, но нам удалось ее преодолеть: в 2019 году ни один пожар не перекинулся с полигона на земли лесного фонда. В 13,5 раз удалось уменьшить площадь, пройденную огнем. Раньше она составляла 600 гектаров, а сейчас 15. Хотя и это тоже много. Восстановить сгоревший лес получится, но я его не увижу, вот вы – возможно. Ведь сосна вырастет через 30 лет, а дуб – через 120-150. А сгорают деревья за считанные минуты. Поэтому самая главная задача – уберечь лес от пожара. Остальные задачи – борьба с болезнями леса, лесопатологические обследования, санитарные рубки, лесовосстановление, они легче регулируемые, а вот пожар – это очень серьезно.
– Пожары возникают в основном летом?
– Не только. У нас последний серьезный пожар был в октябре. Когда один предприниматель на своем арендованном участке бесконтрольно сжигал порубочные остатки, а ветер их разнес и лес загорелся. А последствия после пожара? Бывает, мы их видим сразу же, а бывает, что они наступают через пять лет, например, произойдет усыхание пород. В Воронежской области леса несут защитную функцию, здесь нет лесопромышленного комплекса, лес не добывается, как в других субъектах. Наш лес составляет лесозащитные полосы для сельских хозяйств, является экологическим ресурсом. И главная задача управления – не допустить нерационального использования этого лесного фонда. К слову, он составляет всего 8,2% территории области. У нас вообще область малолесная. В основном, степь и лесостепь. Такие же малолесные области и наши соседи – Тамбовская и Липецкая. В рамках реализации регионального проекта «Сохранение лесов» нам удалось в течение года засеять свыше 1,7 тыс. гектаров леса. Согласно плану, к 2024 году весь объем лесного фонда, – сгоревший, погибший от болезней, незаконных рубок, хотя их доля очень мала, – должен быть восстановлен.
– А в каком объеме выделили средства на реализацию нацпроекта?
– В 2019 году – 99,5 млн рублей. В том числе на эти средства была приобретена спецтехника – лесопатрульная, лесопожарная, лесопосадочная. Обеспеченности техникой лесопожарного центра на 100 процентов пока нет, она значительно изношена, но в прошлом году мы приобрели четыре пожарные машины, несколько тракторов. Надеюсь, и в новом году продолжим обновлять парк спецтехники.
– Чем закончилась история с полигоном «Погоново»? Объект передали Минобороне?
– Нет, он существует в том же статусе. Мы с учетом внимания губернатора к этой ситуации находимся в прямом взаимодействии с командирами воинских частей полигона. Был принят ряд технических решений, чтобы не допустить перехода огня на лесной массив. В частности, сделана новая опашка. Нормативы ее ширины для данного объекта не срабатывали. Поэтому пришлось нарушить госстандарт, сделали опашку пошире и получили результат. Полигон – это опасно. Там боеприпасы, в том числе, и неразорвавшиеся. Они сами по себе способны возгораться. Однозначно, что пожары сократились из-за нашего плотного взаимодействия с военными подразделениями. По статистике за последние пять лет, в 2019 году – первый случай, когда пожар с полигона не перекинулся на земли лесфонда. Надеюсь, сможем удержать достигнутый результат.
– Как обстоит дело с фактами неправомерного вывода земель из состава лесфонда?
– По незаконному выводу земель из состава лесфонда в 2019 году нами направлено в правоохранительные органы 17 материалов. Во всех случаях: вдруг, ни с того ни с сего, участок, который находится в реестре земель лесного фонда, обозначается выведенным из него по непонятным нам причинам и документам и переведен в иную категорию земель, что позволяет должностным лицам, в том числе, руководителям муниципалитета, распоряжаться им. Зачастую такие участки оказываются в частных руках и используются под ИЖС.
– А в 2018 было примерно столько же случаев?
– Не располагаю такими сведениями. Даже во время руководства ГУВД подобная информация ко мне не поступала. Юридическую оценку в отношении виновных лиц дадут правоохранительные органы. Разумеется, есть сроки давности по данным прецедентам, но порядок в этом вопросе надо наводить. Мы выявляем факты неправомерного вывода земель путем обхода участков, изучаем картографические документы, проверяем основания права собственности.
– То есть вы приходите, а там вместо леса дом стоит?
– Да, такое бывает. Но мы смотрим, на основании чего то или иное лицо получило право собственности.
– А в гектарах это сколько?
– Более 100. Но речь не всегда идет о злостных нарушителях, встречаются и картографические ошибки. Плюс законодательство в этом направлении не всегда было четким, в итоге есть спорные ситуации, а страдают люди. Строение существует, а земля относится к лесному фонду, ею нельзя распоряжаться. Поэтому 280-ФЗ, так называемая лесная амнистия, предусматривает детальное разбирательство в этой ситуации. Какие-то участки действительно нужно вывести из лесного фонда, но делать это нужно с соблюдением всех необходимых процедур.
– В народе в сезон пожаров на землях лесфонда стало традицией винить во всем силовиков. Есть ли основания у таких домыслов?
– Никогда об этом не слышал, очень странно. Надо понимать, что ведь лес сгорит, а земля под ним так и останется принадлежать лесному фонду. Да, есть земли лесного фонда необлесенные, и наша задача посадить на них молодой лес, а не дать кому-то построить коттедж.
Что касается всех прошлогодних случаев возгорания, то всего один из них произошел вследствие сухой грозы, остальные – по причине человеческой неосторожности. Это видно по объему и источнику возгорания. Допустим, если мы определяем, что пожар начался с дороги, понятно, что его причиной мог стать непотушенный окурок. К нам поступило обращение из Теллермановского лесничества (Борисоглебск) по якобы умышленному поджогу. Там действительно горела большая площадь, мы в свою очередь обратились в правоохранительные органы, чтобы оперативники проверили этот случай. Оказалось, что там очень много снеголомов: снег падал на хвойные верхушки и ломал их, это и поспособствовало пожароопасной ситуации. Поэтому я не считаю, что лес кто-то специально поджигает – земля-то все равно относится к лесфонду, а тогда какой смысл? А если говорить о народных домыслах, то на Руси было обычным делом в качестве мести пустить красного петуха. Поэтому в современном уголовном законодательстве существует статья за уничтожение имущества особо опасным способом.
– Много ли нарушений арендаторами условий содержания участков удается пресекать?
– К сожалению, достаточное количество. Так, в прошлом году мы подали три иска на расторжение с недобросовестными арендаторами договоров аренды. Причины понятны: согласно договоренностям, не занимаются лесовосстановлением и противопожарной безопасностью, не производят опашку, не убирают валежник и хлам. Знаете, что чистый лес никогда не горит? Там просто нечему гореть. Даже если подстилка сгорела, сам лес может и не загореться. А вот если загорается мусор, то выгорает все полностью.
– Прецедент со сносом развлекательного комплекса «Шелковый путь» послужил уроком для тех, кто игнорирует или собирается игнорировать требования закона?
– Судебное решение по этому комплексу принято, но его не снесли. Тут возникает другой вопрос. Его же не за один день построили, где же были те, кто должен был контролировать ситуацию?
– А в чем, собственно, проблема? Ну, стоит там заведение. Его же можно узаконить?
– Нет, подождите. Объекта капитального строительства на территории леса быть не должно. Изначально с собственником был заключен договор на оказание услуг рекреации, обеспечения отдыха людей – пешеходные, велосипедные и лыжероллерные дорожки, а там поставили кабак. Разумеется, если бы собственник озвучил сразу свои реальные цели постройки заведения, договор с ним бы никто не заключил. А так заведение работало не один год, владельцы получали незаконную прибыль.
– Действия в отношении этого объекта начались с вашим приходом?
– Нет, до меня. Но мы будем добиваться возвращения лесного участка в его первичное состояние.
– Но там же уже нет леса.
– Ничего, восстановим.
– Сколько единиц техники в Воронежском лесопожарном центре? Достаточно ли этого, чтобы обеспечить безопасность лесных массивов на случай пожаров?
– У нас 60 единиц пожарных машин, это примерно по 2-3 машины в каждом лесничестве, но это не означает, что их хватит для тушения масштабного пожара, поэтому мы работаем в тесном взаимодействии с МЧС. Наш лесопожарный центр в прошлом году 289 раз выезжал для оказания содействия сотрудникам МЧС по тушению пожара в жилых строениях. МЧС тоже нам помогает, принимая участие в ликвидации лесных пожаров.
– Людей хватает?
– Применяю суворовский принцип: не числом, а умением. Приходится справляться тем личным составом, который есть.
– На каком месте наш регион по ликвидации лесных пожаров?
– В 2018 году мы были на откровенно плохих позициях. У меня вообще две оценочные позиции – очень плохо и плохо (смеется). Честно говоря, у меня нет оценочных данных, Рослесхоз нам рейтинг не присваивает. Каждый регион индивидуален, критериев оценки для каждого из нас нет, как нет и соответствующего ведомственного документа.
– В управлении уже была реорганизация после вашего прихода. Что в планах?
– Продолжается оптимизация численности, изменение штатной структуры. В правительстве области сформирована единая кадровая служба, так что теперь принятие на работу, увольнение,отпуск – все эти кадровые вопросы моих сотрудников решаются через областное правительство.
– На этот год на реализацию нацпроекта сколько предусмотрено средств?
– В 2020 году на реализацию регионального проекта «Сохранение лесов» нацпроекта «Экология» предусмотрено 79 млн рублей из федерального бюджета.
– У управления есть источник заработка собственных средств?
– Нет. У нас есть подведомственная организация – лесопожарный центр. Он имеет право на коммерческой основе оказывать услуги по высадке лесов. Центр взаимодействует с сельхозпроизводителями и тем самым частично закрывает свои потребности.
Другая подведомственная организация – казенное учреждение «Лесная охрана» – финансируется по смете и не имеет возможности зарабатывать собственные средства, так как исполняет контрольные функции.
Для регионального бюджета мы необременительны. А вот дополнительные средства в областной и федеральный бюджеты от нас регулярно поступают: от некоторых позиций ведения хозяйственной деятельности, в том числе от аренды. Кроме того, когда мы выставляем на торги лесные участки под аренду, от реализации этой сделки средства также направляются в областной бюджет.
