Воронеж. 05.09.2022. ABIREG.RU – Аналитика – Глава Воронежа Вадим Кстенин всегда позиционировал себя как хозяйственника. Неудивительно, что про инфраструктуру, ЖКХ, стройки и концессии он готов говорить часами. Однако год назад он занял вполне себе политический пост – возглавил городское отделение «Единой России». «Абирег» выяснил у него, как он совмещает партийную работу с должностью мэра, кого считает самым влиятельным в регионе и собирается ли идти на второй срок.
– Сейчас в городе реализуется очень много инфраструктурных проектов. Какие самые значимые для вас?
– Для меня все проекты значимые. Есть более масштабные, инфраструктурные, которые требуют больших вложений, а есть маленькие, но не менее значимые для горожан. Как, например, сравнивать строительство Остужевской развязки и тротуара в конкретном дворе?
Безусловно, важный проект – Остужевская развязка. Я сам каждый день пользуюсь связью Минская – Землячки, которая дала альтернативу движению на этом направлении. Мы уже вышли на торги по второй очереди Остужевской развязки. Мало того, хочу сказать, что в федеральном бюджете достаточно большие денежные средства предусмотрены на 2024–2025 годы для продолжения строительства третьего, самого главного и капиталоемкого этапа.
Сомнений в том, что строительство развязки будет завершено, нет – весь вопрос в сроках. На первом этапе реконструкции развязки мы практически никаких неудобств для горожан не создали. На втором этапе также будут минимизированы все неудобства. А вот на третьем придется перекрывать движение, но к этому мы будем серьезным образом готовиться. Там предстоит переложить огромное количество существующих коммуникаций, дабы потом не копать новые дороги для ремонта труб. Мы будем контролировать минимизацию сроков перекрытий и оптимизацию графика таким образом, чтобы максимально возможное количество работ велось одновременно. Это очень серьезная и кропотливая работа.
Также немаловажным для города является проект, который мы тоже уже начали, – это строительство ВПС-21. Вы знаете, что последней в нашем городе была построена ВПС-4. Это было достаточно давно, но она позволила в правобережную часть города подать воду, сделать нормальные гидродинамические модели, перераспределить воду по городу, – и фактически с того момента мы ушли от графика подачи воды. Помните, у нас в городе такой существовал? Сейчас этой проблемы нет и есть понимание потенциального развития всего левобережья.
В первую очередь, речь идет об улице Ленинградской, которая входит в проект комплексного развития территорий. Люди будут переселены в благоустроенное жилье, которое обязательно надо обеспечить ресурсами. И кроме Ленинградской у нас много новостроек, а все левобережье запитано на ВПС-9, скважины которого уже не позволяют увеличить мощность. Поэтому строительство ВПС-21 даст нам возможность работать на перспективу. Это масштабный капиталоемкий проект. К тому же межмуниципальный, так как сам плоскостной объект и насосные скважины будут располагаться на территории Новоусманского района. Объект будет связан трубопроводами с ВПС-9, которую мы также реконструируем. Средства на это уже подтверждены за счет инфраструктурных бюджетных кредитов (ИБК). ИБК – это хороший механизм, который нам сегодня позволяет реализовывать масштабные проекты. Инфраструктурные бюджетные кредиты возвращаются за счет региональных налогов. Есть другой механизм – новые инвестиционные проекты. Возвратность этих средств осуществляется за счет приращения федеральных налогов. Это очень глобальные серьезные экономические расчеты, которые проходят экспертизу на уровне нескольких министерств РФ. Эта заявка проходит через них, утверждается, соответственно, субъект получает возможность эти средства привлекать.
Кроме перечисленных выше объектов, благодаря такому же механизму мы получили средства на дорогу Шишкова – Тимирязева. Вместе с этой дорогой проект дублера Московского проспекта даст достаточно серьезный эффект с точки зрения снижения трафика, который мы сегодня видим из Коминтерновского района.
– Вы верите, что за счет Шишкова – Тимирязева, за счет дублера Московского проспекта можно победить пробки?
– Победить, наверное, до конца пробки невозможно. Есть такой очень уважаемый академик Блинкин. Он всегда говорил, что при вложении гигантского количества денег в инфраструктурные проекты, такие как кольцевая дорога, развязки и все остальное, вы просто перемещаете пробку из точки А в точку Б, и так до бесконечности. Москва, наверное, нам сегодня яркое подтверждение этого. Дублер Московского проспекта, на мой взгляд, это самая перспективная дорога, которая действительно позволит разгрузить направление. Мало того, она позволит нам выйти все-таки на проект строительства метробуса по Московскому проспекту. Сейчас его полноценно сделать невозможно, потому что там дорога загружена очень сильно. Если мы хотя бы вполовину разгрузим эту дорогу, то тогда больших неудобств автомобилисты не почувствуют. Мы будем, безусловно, и подвижной состав на метробус пересматривать, дополнительно закупать автобусы большого класса, делать чаще интервалы движения. Вот тогда многие люди в Коминтерновском районе пересядут на общественный транспорт.
– В перспективе скольких лет это может быть реализовано?
– Мы же понимаем, что без дублера на метробус замахиваться – только навредить городу. Дублер Московского проспекта будет состоять из трех очередей. Первая очередь – самая большая, самая серьезная в проектировании, она уже загружена в экспертизу; это от бульвара Победы до практически улицы Солнечной, съезд на 9 Января и до улицы Свободы. Второй небольшой участок, который тоже уже спроектирован, но сейчас еще производятся расчеты сметной стоимости этого участка, – это как раз сама улица Свободы. Мы ее тоже должны будем расширить вплоть до Кольцовской. Там несколько частных домов попадают под снос и изъятие. Это стандартная практика при строительстве инфраструктурных проектов, это все будет заложено в смету, это все будет компенсировано. Третья часть – это та, которая идет через Северный лес до Антонова-Овсеенко. Огромное количество автомобилистов пользуются этой грунтовкой, там огромная просека, и в этой просеке будет участок дороги запроектирован, т.е. это будет полноценная связь Антонова-Овсеенко и Кольцовской.
– А потом только история с метробусом?
– Мы сейчас уже в параллели начинаем писать техническое задание для проектирования. Это очень сложная история. Казалось бы, там вроде и сооружений не так много, но там очень серьезные разработки должны быть по схемам организации движения, пешеходные переходы надо будет корректировать, очень большие работы по поворотам, чтобы это была полноценная полоса, которая давала бы преимущество автобусному, троллейбусному движению. Сейчас пишется техническое задание на проектно-изыскательские работы по метробусу. Я думаю, что к середине следующего года мы уже будем этот проект в первом приближении иметь.
– Вы сказали, что там некоторые частные дома будут сноситься. Не боитесь, что произойдет социальный взрыв?
– Уже давным-давно такая практика существует: у государства, у муниципалитета есть права при строительстве дорожных объектов, при строительстве социальной инфраструктуры и т.д. включать механизм изъятия земельных участков с выплатой, с компенсацией собственникам. Причем учитывается, вы не поверите, все – вплоть до затрат на переезд, там целый перечень параметров, по которым идет оценка стоимости ущерба и компенсации. Мы будем в постоянном диалоге с людьми. Бывают случаи, когда речь идет о каких-то совершенно космических требованиях. Но для такой истории есть суд, который назначает повторные экспертизы, там отработанный механизм. Иначе без таких процедур получается, что в городе делать ничего невозможно.
– Для метробуса нужен частный инвестор?
– Нет, это все будет за бюджетные средства.
– Может, под федеральные какие-то программы попадаем?
– Тут важно помнить, что, когда мы реализовываем инфраструктурные проекты, мы должны гарантировать возвратность инвестиций. Возвратность инвестиций под метробус гарантировать невозможно по простой причине: где-то к этому объекту в любом случае должен быть приращен какой-то девелоперский проект, что будет генерировать налоги, за счет которых этот проект будет окупаться. Например, автомобильная дорога Шишкова – Тимирязева: рядом строится огромное количество жилья на Яблоневых садах. Объект четко привязан к этому жилью и множеству коммерческих объектов, там потенциально высокая налогооблагаемая база.
– Вопрос с метро окончательно закрыт?
– Это просто неокупаемая история, и опыт других миллионников об этом четко говорит. Такие проекты – для городов с населением от 5 млн человек и выше. Наша идея плавно трансформировалась к восстановлению электротранспорта. В ближайшее время планируем и этим заняться. Я имею в виду троллейбус с автономным ходом. Такое уже 20 лет существует в том же Минске, там тысячи уже таких единиц транспорта, они экологичные и очень удобные.
– Мы у белорусов будем закупаться?
– У нас есть аналоги и в России. Мы на нескольких заводах были, опыт и мощности у всех разные. Есть сырые модели, которые надо еще обкатывать, а там [в Белоруссии] уже все работает 15 лет.
– Еще один проект, который все ждут, – реконструкция Петровской набережной. Подрядчик – «Россети» – реконструировал проспект Революции. Насколько вы довольны этой работой и какие у вас ожидания по благоустройству набережной?
– Надеюсь, опыт работы на проспекте Революции даст возможность подрядчику гораздо эффективнее работать на Петровской набережной. Там сейчас работы проводятся, я туда инкогнито съездил, посмотрел. У нас есть договоренность с компанией МРСК («Россети» – прим. ред.), что в рамках проекта реконструкции проспекта Революции мы канализацию делаем, а все кабели, которые там висят, МРСК укладывает под землю за свой счет. Это подарок городу. Сумму я не буду обозначать, но она очень внушительная. При этом работаем сейчас с телекоммуникационными компаниями, чтобы провода, оптоволокно убрать в землю. Задача к завершению реконструкции проспекта – сделать так, чтобы там было «чистое небо». Останется пока только троллейбусная сеть, как только купим троллейбусы с автономным ходом, мы и ее с радостью демонтируем.
– Вы сказали, что МРСК делает такой подарок. Что получит взамен МРСК после такого подарка?
– Ничего. Есть такие компании, это государственные, в основном, компании. «Газпром» построил у нас в парке «Южный» бассейн, и сейчас они планируют построить физкультурно-оздоровительный комплекс за свой счет и подарить городу. МРСК ничем не отличается, точно такая же государственная компания; и «Ростелеком», кстати, такими вещами занимается.
– Часто вы так инкогнито на объекты ездите?
– Часто.
– Держите в напряжении?
– А как по-другому?
– В городе есть еще одна тема, которая всех волнует, – это транспортная система, общественный транспорт. Как вы оцениваете свою работу и работу администрации в этом направлении?
– Здесь все зависит от стартовых условий. Уж очень мы в нехороших стартовых условиях были. Вы помните, как у нас система транспорта в Воронеже с 1990-х годов формировалась? Честно сказать, такая достаточно неконтролируемая история была, т.е. количество маршрутов не научным методом формировалось, а непонятным совершенно – методом «отдайте мне из точки А в точку Б». У нас люди очень любят беспересадочным пользоваться транспортом. На самом деле такая система практически нигде не работает. Все-таки есть научные разработки, подходы, качественные расчеты пассажиропотоков, механизмы обустройства пересадочных пунктов, карты – в общем, много всяких инструментов существует на сегодняшний момент для организации пассажирских перевозок. Мы, к сожалению, были в таких стартовых условиях, когда одномоментно что-то поменять было очень сложно; словно в замкнутом круге – тариф низкий, ничего не можем, доплат нет никаких перевозчикам. Что мы с них требуем?
Пришли к тому, что на сегодняшний день в Воронеже самые низкие тарифы, наверное, среди всех городов-миллионников. Здесь существует несколько вариантов, как эту ситуацию решать. Например, уже набившие всем оскомину брутто-контракты. Но это очень дорогой вариант; он в идеале должен работать зависимо от стартовых условий. Если бы сегодня в Воронеже был установлен тариф 35-38 рублей, то можно было бы смело переходить на брутто-контракты и еще 1-1,2 млрд перевозчикам доплачивать; при этом у нас стопроцентно был бы весь новый подвижной состав. На такие условия пришли бы любые компании из РФ – либо наши перевозчики просто пошли бы и купили необходимый подвижной состав, ездили бы по часам, потому что их бы очень жестко контролировали и очень жестко штрафовали. Когда работает система брутто-контрактов, то задача муниципалитета – выявить как можно больше нарушений у перевозчика и меньше ему денег заплатить; а у того, наоборот, задача ездить, как ему предписано, и заработать все свои деньги, которые ему положено заработать. Простая система, но она достаточно дорогая.
Вот со стартовых условий в 20 рублей мы будем доплачивать из бюджета, если переходить на честную систему брутто-контрактов, порядка 3 млрд рублей. Вы себе представьте, для Воронежа 3 млрд рублей – это очень много. Этот замкнутый круг надо потихоньку разрывать. То, что наши перевозчики обновлялись, это, бесспорно, мы видим. Но мы два года держали тариф, потому что это были очень тяжелые пандемийные годы. Наши перевозчики реально находятся в не очень хорошем состоянии, поэтому могу смело сказать: рост тарифов будет, это неизбежно. Если мы этого не сделаем в этом году, то у нас вообще транспорта не останется.
– На сколько процентов поднимете тариф?
– Это все покажут расчеты.
– Сколько хотят перевозчики?
– Перевозчики хотят 40 рублей.
– А сколько хотите вы?
– Мы хотим, чтобы сделали объективные расчеты, которые проверит региональный департамент, даст замечания, получит ответы на замечания. Пока идет проверка. Я могу за свое муниципальное предприятие сказать. Мы делали объективные расчеты, и в прошлом году оптимальным было бы 35 рублей – это хотя бы чтобы убытки не получить.
– В том году 35, а в этом году с учетом инфляции как минимум 40?
– Мы сейчас не будем говорить о таких повышениях. Безусловно, повышение тарифов должно быть плавным.
– Подняли тарифы ЖКХ. Объясняли непрекращающимися инвестиционными программами. Тем не менее, происходят крупные аварии. Инвестпрограммы исполняются?
– Вы думаете, что эти процессы никто не контролирует? Они законтролены настолько, что там три департамента каждый день контролируют все эти инвестиции. На самом деле это все очень просто проверяется. Инвестиции сейчас у концессионеров идут опережающими темпами, потому что им тоже невыгодно растягивать эту историю. Соответственно, мы тоже свои обязательства исполняем. Когда заморозили тарифы, чтобы людям помочь, региональная казна взяла на себя все эти вещи, которые как выпадающие расходы у концессионеров образовались. Тоже такие немаленькие суммы, но это решение было правильным, волевым, своевременным.
– Вам нравится, как работают концессии в Воронеже?
– Концессии в Воронеже на самом деле работают как одни из лучших концессий, одни из лучших примеров в стране. Мне вообще концессионный механизм нравится. Пример – парк «Дельфин». Думаю, он и вам нравится. После проспекта, набережной – «Танаис» на очереди. Парк «Южный» тоже требует обновления. Когда бы у нас руки дошли до парка «Дельфин»? А сейчас это очень хороший парк.
– Продолжая тему концессий: всех волнует вопрос о будущем ЛОСов. Инициатива по концессии от РВК уже поступила, так?
– Поступила, делаем несколько финансовых моделей, чудес тоже не бывает. Либо ты берешь бюджетные деньги и делаешь все за них, либо ты находишь инвестора, но инвестор должен понимать, в какие сроки и как это все будет возвращаться ему. Поэтому будем делать несколько моделей, а дальше собираться у губернатора, обсуждать эти модели, потому что сейчас во всех концессиях третьей стороной выступает региональное правительство. Все тарифные регуляторы подчиняются региональным правительствам. Поэтому муниципалитет может хоть 200 концессий с кем угодно заключить, особенно если речь идет о коммуналке, но, при отсутствии возможности гарантировать за регулятора, концессия не состоится.
– То есть точно будет РВК, других потенциальных игроков не было?
– Мы рады любым потенциальным игрокам. Но на Левобережные очистные сооружения желающих маловато. Честно сказать, все, что касается коммунальной сферы, это, наверное, одна из последних болевых точек Воронежа. Есть еще проблема с ливневками, но для этого надо вскрыть вообще весь город. Поверьте, я и в других городах, гораздо более обеспеченных, бывал – и там в моменты залповых осадков то же самое происходит. Подождали полчаса – все ушло.
– Сегодня тема цифровизации уже заезжена, но все же считается, что Воронеж – это IT-столица Черноземья. Как вы оцениваете цифровизацию, автоматизацию администрации Воронежа?
– Какие-то основные инструменты у нас, безусловно, есть, но их, на мой взгляд, явно недостаточно – потому что у нас нет не только цифровых платформ, но и понимания, для чего это. Я думаю, что мы рано или поздно придем к нормальному уровню.
Что касается отрасли IT, у нас действительно огромный потенциал. На сегодняшний момент оборот наших IT-компаний составляет 8 млрд рублей. Может быть, не так много, но емкость рынка на сегодняшний день, по оценкам самих специалистов IT-компаний, – 50 млрд рублей. Это то, чего реально можно сегодня достичь.
Мы с компаниями встречались, со всеми общались. У меня был один простой вопрос: почему они такие умные, но такие бедные? Оказалось, проблема совершенно банальная – отсутствие квалифицированных специалистов; потому что те программы обучения, которые у нас сегодня есть, в том числе и в ВГУ, готовят классических специалистов. Восемьдесят процентов компаний работают на Силиконовую долину. Они сами себя называют шахтерами на галерах, так как берут достаточно стандартную работу и зарабатывают так деньги. Но чтобы сделать что-то уникальное, нужны другие специалисты.
Знаете, как ее можно решить? Мы же с ними сидели, голову ломали. Решили, что нужно сделать так, чтобы в вузы приходили люди из компаний и учили тому, что от студентов требуется сразу при устройстве на работу. Родилась идея сделать систему грантов, государственной муниципальной поддержки именно этой отрасли, потому что она действительно очень перспективная в Воронеже. Чтобы можно было субсидировать как раз создание таких вещей в университетах, субсидировать заработную плату специалистам, которые будут приходить и детей учить правильным вещам. За 3 тысячи рублей в месяц никто и не пойдет кого-то учить. Мы могли бы даже в качестве пилота попробовать на нашем маленьком муниципальном уровне что-нибудь такое организовать. Двигаемся. По-другому детей мы не выучим, они так и будут выходить с прикладной математикой.
Самое главное, чтобы айтишники, пусть даже и удаленно, работали, но оставались в городе. Вот наша главная задача.
– Вы себя считаете влиятельным человеком?
– С точки зрения человека, который в городе имеет очень много возможностей, чтобы этот город менять, – наверное, да. Если с точки зрения политики, то это совсем другая песня. Влияние в политике и влияние на жизнедеятельность города – это разные вещи. На жизнедеятельность города я влияю очень сильно, в политике, может, не очень сильно. Но я же скромный (смеется, – прим. ред.).
– Не очень сильно – это топ-10?
– Не знаю, я не набиваюсь.
– Кто, по вашему мнению, самый влиятельный человек в регионе?
– Безусловно, губернатор самый влиятельный, потому что у него больше всего рычагов для того, чтобы сделать качественным управление и реально повысить уровень жизни. Влиятельный – это не тот, который может тебя наказать, а тот, который может максимально много сделать для города, для области. Наверное, безусловно, больше всего рычагов у нашего губернатора. Я это знаю не понаслышке, каждый день в этом убеждаюсь.
– Кто второй?
– Я же сказал, я – скромный человек (смеется – прим. ред.).
– Год назад вы возглавили городское отделение «Единой России». Какую работу вы там проводите?
– Работаем над Народной программой, там работа достаточно серьезная; и люди в городском отделении тоже достаточно серьезные – там плохо работать не дадут.
– Вам нравится заниматься этой работой?
– Мне комфортно заниматься чем-то тогда, когда я понимаю, что я могу делать это эффективно. Я чувствую дискомфорт, когда не могу много времени уделить процессу либо когда получается только верхнеуровнево пройтись; не сторонник подхода «где-то услышал и побежал делать». Я люблю докопаться до самой земли, понять суть вопроса, понять причинно-следственные связи. В жизни часто использую факторный анализ. Когда берешь какую-то задачу, раскладываешь ее на определенные составляющие и смотришь на эти составляющие, как они между собой коррелируются, что вообще влияет на то, чтобы эти задачи выполнялись. Делаешь так называемый анализ рисков. Это как в бизнес-планировании.
– Вы интервью с Бавыкиным читали?
– Читал.
– Как вообще относитесь к ситуации, что члены «Единой России» так «прославились» – проходят по массовому делу о мошенничестве на выборах?
– На тот момент, когда это все происходило, я к выборам мало отношения имел. Могу говорить за то, что сегодня происходит. Там действительно есть и чистота отношений, абсолютно все в правовых полях.
– То есть выборы будут честными?
– Однозначно, безусловно. С нашей стороны, это 200 процентов. Самое главное, чтобы наши оппоненты тоже этим озаботились.
– Скоро переизбрание мэра Воронежа. У вас есть силы на второй срок?
– У меня столько дел еще... Конечно, есть. Не буду говорить, что я не хочу. Я люблю свою работу. Да, она приносит как позитивные эмоции, так и много негативных, потому что не очень приятно иногда слышать или читать суждения, оценки, когда люди не совсем понимают, наверное, масштаб, глубину твоей работы, именно на тебя списывают все от начала и до конца. Может, это и правильно – одного найти и все на него кидать; но это же один человек и он, наверное, как-то через себя это все пропускает, с этим надо научиться жить. То, что впереди огромное количество позитивных дел, которые надо завершить в городе, это точно. Кто, если не я.
