Воронеж. 19.09.2022. ABIREG.RU – Аналитика – Губернатор Воронежской области Александр Гусев третий год подряд возглавил наш рейтинг самых влиятельных людей региона. В интервью «Абирегу» он рассказал о работе в условиях СВО, помощи ЛНР, сотрудничестве с Белоруссией, новых отношениях с застройщиками, а также прокомментировал слухи о конфликте с Алексеем Гордеевым и высказался об уголовном деле Юрия Бавыкина.
– Как изменились ваша личная жизнь и ваша губернаторская работа с началом СВО?
– Я бы здесь не делал разделения. Изменилось ровно так же, как у большинства людей, кто поддерживает и понимает цели и задачи СВО, кто поддерживает решения президента, и не только на словах, но и делом. Конечно, забот добавилось. Мы понимаем, что изменилась внешнеполитическая обстановка и, соответственно, внешнеэкономические взаимоотношения со многими странами, которых теперь называем друзьями в кавычках. Мы, безусловно, понимали, что какие-то последствия для экономики региона могут наступить, готовились к тому, чтобы нивелировать самые негативные последствия. Сейчас можно констатировать, что наши коллеги из промышленности, сельского хозяйства и других отраслей достаточно успешно с этим справляются. Люди видят, что мы стараемся не только информационно участвовать в этом, но и помогаем различными мерами господдержки, как на федеральном уровне, так и на региональном. Поэтому в целом можно говорить, что ситуация стабильна и, собственно, на стабилизацию этой ситуации мы сейчас и направляем свою работу.
Конечно, это дополнительная нагрузка. У нас в правительстве долгое время действовал мораторий на отпуска; сейчас мы, правда, их разрешили людям, но они короткие, неполные. Плюс у нас достаточно большой объем прямого взаимодействия с бизнесменами, с руководителями наиболее крупных предприятий. То есть мы фактически еженедельно такую работу проводим. И, на мой взгляд, пока все идет достаточно результативно с этой точки зрения; и мы это видим не только по оценке наших коллег – руководителей и собственников предприятий, но и по тем доходам, которые мы получаем в бюджет. За первое полугодие у нас есть рост доходов, как к плановому объему, так и к факту 2021 года. Также с нас никто не снимал текущие задачи, которые мы всегда решали по объектам инфраструктуры, по развитию области в социальном и экономическом направлении. Но я хочу сказать, что критически нагрузка не разрослась, нельзя сказать, что кто-то здесь сгорел на работе. Тем не менее, объем работы вырос и это накладывает свой отпечаток на эмоциональное состояние людей, ведь нужно переварить этот объем. Мы будем продолжать работать. Надеюсь, что с таким же неплохим результатом.
– Александр Викторович, Воронежская область взяла шефство над районами Луганской народной республики. Какие интересы есть у воронежского бизнеса на этой территории? И не будет ли оказываться помощь в ущерб инфраструктурным и социальным проектам в нашем регионе?
– Во-первых, я уже сказал, что мы имеем дополнительные доходы – те, которые не были учтены в расходной части бюджета. Поэтому наша помощь ЛНР никак не скажется на проектах в Воронежской области. Объемы поддержки луганских территорий примерно сопоставимы с объемами поддержки регионов, похожих на нас по численности, по масштабам производства. Что касается нашей помощи, то мы стараемся помочь подготовить детские сады и школы к началу учебного года. Занимаемся ремонтом медицинских учреждений, восстановлением дорог. Направили медикаменты и средства ухода за больными. Понятно, что мы будем продолжать участвовать в этом процессе, мы не остановимся на первом этапе, на первых траншах, которые выделили. Но есть вторая важная задача, и она, может быть, даже более значимая, чем первая: нам нужно помочь наладить экономические процессы на этих территориях. И здесь мы, наверное, одни из лидеров среди субъектов РФ.
Мы уже смогли наладить поставки продукции, которые были у предприятий на территории трех районов ЛНР. Поскольку районы сельскохозяйственные, это зерновые. Почти 50 тысяч тонн урожая еще прошлого года у них не было продано, мы нашли, собственно, цепочку, в которой участвуют российские предприятия. В этом вопросе были проблемы с пересечением границы, поскольку пограничные вопросы все еще остаются. Но спасибо нашим коллегам из таможни, они нам пошли навстречу и сейчас все нюансы, которые препятствовали оперативному прохождению груза через границу, устранены. Эту схему мы будем использовать и под новый урожай, сбор которого уже начинается. Также занимаемся интегрированием воронежских предприятий в экономику этих районов. От воронежских компаний есть заинтересованность в сфере животноводства и переработки сельхозпродукции. Я не думаю, что есть смысл сейчас называть конкретные компании, но интерес серьезный.
– То есть инвесторы сами хотят туда идти?
– К счастью, на территории этих районов не было боевых действий. Но они были в составе Украины, поэтому наша задача – вне зависимости от того, войдут они в состав России или останутся самостоятельными республиками – довести их уровень жизни до среднероссийского. Мы привезли руководителей районов ЛНР и их команды в Воронеж, показали им наши районы. Они были ошарашены теми успехами, которые достигнуты у нас, потому что за последние 20 лет они серьезно отстали в развитии. По уровню заработной платы, может, где-нибудь было сопоставимо, а вот по социальной инфраструктуре, конечно, пропасть между нашими и их достижениями.
– Сейчас есть практика, когда российские чиновники уезжают на работу в республики Донбасса. Может, хотите помочь им еще и в этом направлении? Кто из воронежского правительства мог бы отправиться туда на работу?
– На муниципальном уровне мы поможем им с кадрами, и я думаю, что на уровне заместителей руководителей муниципалитетов могут быть направлены наши люди. Есть практика, когда в республиканские органы власти направляются руководители из регионов. Это тоже правильно, потому что будет интегрироваться наше законодательство и, соответственно, наши процессы взаимодействия муниципалитетов, регионов и республиканского центра. Нужно им показывать, как у нас устроен документооборот, как происходит система планирования, заключения контрактных работ.
– Раз мы коснулись кадрового вопроса, хотелось бы узнать по поводу управления региональной политики, где уже больше полугода нет руководителя...
– Прошла зима – ушел и холод (смеется, – прим. ред.).
– Какие кандидаты есть на этот пост?
– Я понял, что шуткой не отделаюсь. Почему не спешим? Здесь у меня есть свое видение, которое мы обсуждаем с коллегами. Будет меняться структура правительства и будут происходить изменения в блоках.
– С чем они связаны?
– Это наше внутреннее желание, хотим повысить результативность нашей работы. По блокам будет меняться зона ответственности. Будут перемещаться наши подразделения исполнительных органов власти, параллельно будем решать задачи и по назначению руководителей, и по изменению структуры. Изменения хотим начать в ноябре. Это будет перемещение зон ответственности между заместителями, будут несколько меняться сферы ответственности, возможно, будут каким-то образом переформатироваться наши структуры ИОГВ за счет перемещения функций и численности одного в другое, но точно не будет увеличения штатной численности.
– Получается, что в целом вы довольны командой, сформированной вокруг вас, но все-таки потребовались структурные изменения. Значит, вас все-таки что-то не устраивает в работе правительства?
– Время диктует, что нужно менять некоторые подходы, у нас ведь появились новые задачи, жизнь ускорилась и нам нужно делать шаги гораздо быстрее. Логично объединить в одном блоке все функции, чтобы быстро принимать решения. Доволен ли коллегами? В целом сейчас работа результативная. Кто не вписывался, их уже нет в составе правительства.
– Кто лучше всех из ваших заместителей проявил себя после начала специальной военной операции?
– У каждого своя зона ответственности. Но сфера, которая появилась в части взаимодействия с нашими подшефными районами ЛНР и в части процессов гуманитарной помощи беженцам, совершенно новая для нас. Она сейчас возложена на Сергея Трухачева как координатора всей этой работы, он очень успешно с этим справляется, по крайней мере, мы видим положительные оценки наших коллег на федеральном уровне.
– Сейчас Воронежская область и другие российские регионы стали активно взаимодействовать с Белоруссией. От воронежского правительства туда ездила большая делегация. По каким направлениям будет идти работа в будущем и почему ранее не было такого активного взаимодействия?
– Интеграционные процессы между Россией и Белоруссией ускорились в феврале по понятным причинам. Вы знаете, что в рамках Союзного государства принят пакет документов, 28 дорожных карт, по которым это наше сближение с Белоруссией и идет. Это формализованная часть сближения, нам уже есть на что опереться. Мы сейчас уже живем в Союзном государстве. Во-вторых, конечно, наши братья из Белоруссии имеют опыт работы с санкциями, они уже практически два года находятся под санкционным давлением и уже определили механизмы борьбы с ними. Собственно, это тоже нам интересно, и мы с удовольствием этим опытом будем пользоваться. В-третьих, важно сейчас интегрироваться нам экономически. Здесь одна сторона – это торговые взаимоотношения, заказали – купили, но, наверное, более ощутимым механизмом нашего экономического движения все-таки должны являться операционные процессы и взаимные инвестиции, на это мы и будем основные усилия направлять.
– Белорусскому бизнесу интересна наша экономзона?
– Да, они хотят зайти к нам с проектом по переработке изношенных шин. И хотя их модель, которую они рассчитывали в цифровом формате, показала, что завод надо ставить намного южнее, но наши теплые отношения победили холодный расчет электронной модели. Также большой потенциал взаимодействия у нас в сельском хозяйстве – обеспечении себя семенами, средствами защиты и минеральными удобрениями.
– Продолжая тему ОЭЗ, расскажите о ее развитии и перспективах.
– В целом все происходит неплохо. В следующем году закончим полностью формировать всю инженерную инфраструктуру для всего объема ОЭЗ. Мы спрогнозировали, какое потребление энергоресурсов там будет, и, собственно, под весь этот объем у нас будут мощности. Средства на эти цели выделены фактически федеральные, в виде списания тех кредитов, которые у нас были перед ЦБ. Эти деньги сейчас используем для расширения инфраструктуры. На сегодня заполнено порядка 60% территории ОЭЗ, это 250 гектаров. Сейчас там семь резидентов (три предприятия строятся, четыре получили статус резидента и сейчас разрабатывают проектную документацию) и, к сожалению, еще три пока взяли паузу. Получается, было бы десять.
Конкретно по именам пока не буду называть эти компании, возможно, люди вернутся. Два предприятия от одного инвестора должны были там строиться, их бизнес связан с авиационным обслуживанием; сейчас, понятно, не самое лучшее время для их сферы, потому и пауза. И одно предприятие, которое должно было заниматься оборудованием для социальных проектов. Я думаю, что в течение ближайших двух лет мы полностью всю зону заполним резидентами. По нашим оценкам, это еще пять компаний. То есть за два года заполним. Но уже сейчас рассматриваем вариант расширения: у нас есть земельный участок, прилегающий фактически к существующему участку ОЭЗ, там у нас 300 гектаров областной земли и мы сейчас уже строим инфраструктуру с учетом того, что часть мощностей можно будет использовать на те предприятия, которые там разместятся. Это задача будущего года.
– Ранее вы рассказывали, что ищете второй участок для индустриального парка «Масловский»…
– Да, мы рассматривали в Каширском районе участок, но пока отказались от этой идеи, потому что там очень затратно строить инфраструктуру. Пока, к сожалению, не находим общего языка с собственниками земли по цене, но надеюсь на то, что у людей будет больше патриотизма и меньше желания получить все и сразу. Конечно, цена, которую они предлагают, нас абсолютно не устраивает.
– Насколько воронежский бизнес оказался готов к беспрецедентным санкциям?
– Многие адаптировались; собственно, ожидания были гораздо более мрачные, чем реалии, потому что нам грозили, что мы будем в полной экономической изоляции. Более того, мы понимаем, что политики на своем уровне делают достаточно жуткие заявления, но бизнес этих стран ищет возможности продолжения взаимодействия с российским бизнесом. Поэтому здесь катастрофы не произошло, и многие сейчас работают, фактически не снижая темпов, не ухудшая экономических показателей. У нас практически 15-процентный рост собственных доходов (по сравнению с аналогичным периодом 2021 года, – прим. ред.). В основном это две статьи – налог на прибыль и НДФЛ. То есть происходит рост заработной платы. Поэтому критичного ни для одного предприятия, по крайней мере крупного или среднего, пока не произошло. Не факт, что ситуация не будет ухудшаться; мы в своих прогнозах закладываем некоторое ухудшение во втором полугодии, предполагая, что истощатся запасы комплектующих. Но, поверьте, сейчас очень многие уже нащупали новые схемы зарубежных поставок, в том числе и параллельный импорт.
У нас достаточно много предприятий оборонной промышленности. Они сейчас загружены. У них изменились условия взаимодействия с Минобороны, с другими структурами, которые им оплачивали заказы. Много дофинансирования сейчас. У них достаточно устойчивое финансовое положение. И, конечно, сельское хозяйство, оно сейчас должно выступить драйвером. Все эти разговоры о невозможности продавать пищевую продукцию из России за рубеж – это такой блеф. Понятно, что мировой рынок без наших поставок почувствует такой удар – хуже газового, поэтому мы тоже надеемся на то, что экономика сельхозпредприятий будет неплохой в этой году.
– А по части импортозамещения что может предложить Воронежская область?
– Мы можем заниматься малотоннажной химией, у нас уже примеры такие есть, в том числе в ОЭЗ. Есть соответствующие специалисты, есть площадки, где это можно развивать. Во-вторых, конечно, мы могли бы заниматься более активно электронной компонентной базой, у нас хорошие сборочные предприятия, где производится эта техника. В основном она предназначена для армии, но гражданское производство там тоже идет.
– Сейчас в регионе активно разрабатывается механизм КРТ. На «Зодчестве» анонсировалось создание градсовета, который будет утверждать эти проекты. Как нам известно, вы его возглавляете. Вы лично принимаете участие в заседаниях и лично голосуете за тот или иной проект? Почему вы сейчас сосредоточились на облике города и строений?
– Я всегда был сторонником того, что нужно применять современные архитектурные формы и что необходимы критерии, которых должны придерживаться застройщики. Мы на самом деле не хотим усложнять жизнь застройщикам. Бессмысленно, когда есть готовый проект, начинать говорить: кирпич не такой, краска не такая и т.д. Мы сейчас формируем перечень земельных участков, на которых потенциально возможно жилищное строительство. То есть мы весь этот земельный фонд будем знать. Соответственно, мы к собственникам обращались с вопросом: когда и в какие сроки вы планируете осваивать? Когда у нас будет эта информация, то уже на этапе предварительного проекта мы готовы помогать разрабатывать мастер-планы или проекты планировки и говорить: слушайте, требования вот такие... Все это расписано и сейчас, но не работало, потому что формировались только количественные требования. Сейчас мы хотим сказать: слушайте, для того, чтобы и жители были рады, и ваша экономика работала, чтобы цена была адекватной, давайте сделаем еще озеленение, архитектурные элементы должны быть вот такие… То есть не просто количественные показатели, но еще и конкретная архитектурная составляющая. Поэтому отторжения ни у кого нет, с Союзом строителей мы работаем. Союз архитекторов наконец-то помирился с Союзом строителей. Они теперь заседают вместе.
– Отлично, если новые проекты теперь будут работать по этой схеме. А что с ветхим жильем?
– У нас есть преимущество – большой частный сектор, нам не нужно разрастаться вширь; и, конечно, нужно искать варианты правильного использования территорий, которые сейчас под ветхим и аварийным жильем. Мы за свои средства сделаем проекты планировки для центральной части города, в которой есть частный сектор, покажем, что там должно быть, а дальше уже придет застройщик и будет считать экономику, и будет договариваться с жителями по переселению, компенсации.
– В прошлом интервью для Рейтинга влиятельности вы сказали, что «скорее всего» пойдете на второй срок. Что скажете сейчас, с учетом того, что периодически медиа провожают вас с поста губернатора досрочно?
– Мне 59 лет. Всего лишь. Я только 10 лет работаю в должностях, которые напрямую влияют на многие процессы. Силы и желание работать дальше есть. Решение свое я озвучу, когда придет время. Примерно в ноябре-декабре. Что касается досрочного ухода – спасибо, что интересуетесь моей судьбой. Но это все исключительно слухи. Я могу сказать, что в целом все у меня будет хорошо, поверьте.
– А откуда появляются эти слухи? Также раскручивается и тема вашего некоего противостояния с Алексеем Гордеевым.
– Слушайте, ну это глупости. Я не знаю, будете вы это печатать или нет, но скажу откровенно: есть люди, которые настроены некритически по отношению к нам, а используют нас как возможность для хайпа, – вот они всегда писали о нас всякую ерунду, не критику, а именно ерунду. В моем понимании это даже не журналисты; может быть, они имеют талант какой-то, не могу оценивать, но это точно люди, которые хотят даже не зарабатывать журналистикой, а получать барыш какой-то от этого. Почему я об этом говорю? Потому что знаю. Вот приходит ко мне два года назад один из заместителей и говорит: «Александр Викторович, есть издание всем известное, которое пишет каждый день по пять статей всякой ерунды про нас, – они готовы переобуться и писать про нас объективно. За это хотят, чтобы их главного босса сделали депутатом Госдумы, босса местного – депутатом областной Думы, и обязательно комитет ему дать, и три миллиона рублей остальным на пропитание». Я человек сдержанный, но просто сказал в непарламентских выражениях, что я об этом думаю.
Никакого противостояния с Алексеем Васильевичем нет и быть не может. Его уважаю и как человека, и как выдающегося руководителя; это и понятно – я с ним работал практически 10 лет. Алексей Васильевич – это человек, который смог переломить сознание двух миллионов людей. Вот он приехал в Воронежскую область – и через три года люди в Воронеже стали мыслить по-другому. Если кто-то с этим не согласен, пусть погрузится в ретроспективу. Тема о конфликте – выдумка. Как и многое другое, что пишется о нас. Я за объективную критику, если она есть. Я сам многие вещи просматриваю в изданиях. Для меня это источник получения информации о неких негативных процессах – понятно, не каждый хочет свою ошибку или недоработку до меня донести, что-то приходится познавать из СМИ. Ничего в этом плохого нет. И объективную критику, как бы она ни звучала, может быть, раздражающе, но, если это случай объективный, принимаю; пусть даже ситуацию и расписали вот так «красиво», но принимаю и реагирую. А когда какую-то откровенную ерунду пишут ради того, чтобы просто попытаться что-то там с тебя срубить, – это неправильно.
– Как вы отреагировали на откровенные заявления Юрия Бавыкина о мошенничестве на выборах 2020 года?
– Знаете, это человек, который хочет свои личные, финансовые, нечистоплотные действия увязать с какими-то якобы задачами, которые кто-то перед ним ставил. Это абсолютно не так, вот поверьте. Он просто оправдывается. Возможно, ему кто-то деньги и давал, но нужно быть глупцом, чтобы давать деньги руководителю управы, который будет ставить какие-то галочки в бюллетенях или в чем он их там ставил. Это глупо. Система так не работает. Мы же понимаем, что там 90% всех бюллетеней находится под контролем как минимум восьми пар глаз наблюдателей, и попробуй там поставить какую-то галочку.
– По его словам, основной обман происходил на выездных голосованиях, где нет такого количества наблюдателей.
– По-моему, это всего лишь процентов 15, если считать от общего количества, вряд ли это является решающим фактором; и потом на выезде точно так же есть наблюдатели, никто никого не выгоняет – пожалуйста, садись в свою машину, поезжай следом и смотри. Мое ощущение, что человек просто себя защищает, поэтому пытается как-то отвести от себя негатив, показать, что это система его заставляла. Это может быть его большой ошибкой. Вот кто с ним после такого будет общаться?
– Мы очень много проговорили о развитии области, о зоне вашей ответственности, но почти не говорили о вас. Чем вы занимаетесь в свободное время, особенно в нынешних условиях?
– Конечно, свободное время у меня есть – поверьте, если бы его не было, то через четыре месяца можно так выгореть, что ни одного правильного решения бы не принял. Субботу я обычно провожу на работе, а вот в воскресенье стараюсь быть дома. Редко получается недалеко выехать на рыбалку, так и отдыхаю.
