Воронеж. 29.11.2022. ABIREG.RU – Аналитика – В сентябре воронежский предприниматель Эдуард Толоконников взял в концессию самые ветхие подземные переходы Воронежа – на ул. Ворошилова, Димитрова и Плехановская. Но бизнесмен планирует вдохнуть в них новую жизнь, как когда-то он сделал с заброшенным парком «Дельфин», который уже почти стал визитной карточкой Воронежа. «Абирег» поговорил с предпринимателем о плюсах концессии, будущем парка и подземных переходов, а также узнал, есть ли в бизнесе место доверию.
– Эдуард, вы взяли в концессию все самые ветхие подземные переходы Воронежа. Расскажите, почему вообще заинтересовались таким форматом инвестирования и что ожидаете от этого в будущем.
– Другого формата не предполагалось, это наш стиль – преобразовывать общественные пространства. А почему решил заниматься? Потому что это хорошее трафиковое место. Место, как мне кажется, где можно, во-первых, сделать всё красиво, а во-вторых, на котором можно заработать деньги.
– А трафиковое оно почему?
– Потому что я подсчитал, что за месяц около 60 тыс. неуникальных посетителей проходят по этим переходам. Это большой поток, с ним можно и нужно работать.
– Как вы считаете, почему воронежским властям самим не удается заниматься такими объектами и требуется ли им такой формат концессии?
– Здесь же совсем другая логика, формат концессии – это замечательный формат, где предприниматель и существующая власть могут делать вместе хорошие вещи. Он для этого и введен в российское законодательство. У властей всех уровней много объектов, к которым они вынуждены прикладывать свои силы и ресурсы, некоторые точно будут эффективнее в управлении по предпринимательскому сценарию. Подземные пешеходные переходы относятся к таким. И самое главное – объекты ведь не принадлежат предпринимателю, они лишь передаются во временное пользование и содержание по концессии. Для власти это замечательный вариант доверить управление и развитие более гибкому партнеру, чтобы сосредоточиться на каких-то других более важных объектах и задачах.
– То есть они их передают не потому, что не могут ими заниматься, а потому что хотят тратить свои силы на другие объекты?
– Не то что хотят тратить силы на другие объекты, они просто могут высвободить таким образом ресурсы и позволить себе сосредоточиться на других важных вопросах, доверив предпринимателям те проекты, которые уместно развивать в коммерческой логике.
Концессия – на самом деле очень крутой инструмент и пока, как кажется, недооцененный. Традиционно городские общественные пространства находятся в собственности государства и развиваются, а чаще просто обслуживаются (им же). И государственно-частное партнерство, видом которого как раз является концессия, – это, возможно, единственная форма доступа бизнеса к развитию муниципальных общественных пространств.
Но механизмы ГЧП еще сложны для массового применения. Потому они используются в подавляющем большинстве случаев только крупными компаниями с внушительными ресурсами – для инфраструктурных проектов. Но я понял на примере «Дельфина», что малый бизнес может многое сделать для взрывного роста нашего города через общественные пространства. Моя цель – наращивать портфель аналогичных проектов, пробовать разные, продвигать ГЧП для малого и среднего бизнеса, на собственном примере показывать, что система работает, что не надо бояться сотрудничать с государством.
– Почему, на ваш взгляд, мэрия не могла долгое время найти концессионеров на эти подземные переходы? Потому что они проблемные?
– Переходы были в очень плохом состоянии, и туда, правда, было страшно заходить. Заинтересовать предпринимателей развитием таких объектов было вряд ли возможно, поэтому мэрия приняла решение сначала привести их в порядок и уже потом передать в концессию. Насколько я понимаю, даже после ремонта желающих на концессию этих переходов не появилось. Такая же история была и с парком «Дельфин», он никого не мог заинтересовать много лет. Предпринимателям не удавалось увидеть финансовую составляющую парка, а я ее увидел. То же самое было и с переходами.
– Предполагается, что три объекта, которые вы взяли в концессию, будут объединены проектом «Подземки». Что это будет?
– С точки зрения коммерции проект строится на трех простых составляющих – общепит, реклама и платный туалет. Помимо монетизации мне важно и сущностное наполнение: вы будете спускаться в подземный переход и видеть не уличное пространство, а пространство, похожее на торговый центр, – теплое и чистое. Думаю, у людей будет возникать некий диссонанс первое время. Но уверен, когда они привыкнут, им это понравится. Также у каждого перехода будет своя концепция, которую мы изложили в нашей частной концессионной инициативе. Например, на Волгоградской гостей будет ожидать тематика внутреннего туризма, на Ворошилова – космоса, на Плехановской – современного, в первую очередь воронежского искусства. Один из инструментов донесения концепции, о которых мы размышляем, – это художественная стена. Будут и другие, думаем над этим сами и планируем вовлечь горожан в осмысление этих пространств. Мы были бы рады, если бы нашу задумку подхватили и концессионеры других подземных переходов в Воронеже.
– Насколько этот проект будет актуален с учетом того, что подземные переходы страдают от рук вандалов и других проблем? Не боитесь, что художественную стену могут испортить?
– Пытаться портить будут всегда. А мы исправляли, исправляем и будем исправлять. С этим ничего не поделаешь. А по поводу инженерной составляющей... Потоп на Ворошилова случается из-за плохой инженерной инфраструктуры. Мы ее скоро заменим. И надеюсь, что как только мы ее сделаем, мы будем застрахованы от таких вещей.
– К слову о вандалах. Неоднократно воронежцы жаловались, да и я не раз была свидетелем того, как после передачи в ваши руки переходов, в частности на Ворошилова и Волгоградской, они бывали то затоплены, то испорчены вандалами. Объясните, почему так происходит?
– На днях мы там установим по шесть камер. За происходящим на них будет смотреть оператор, и в случае какой-либо ситуации, он будет вызывать группу быстрого реагирования. Поэтому теперь мы будем тщательно следить за происходящим в переходах.
– К вопросу о «Дельфине». Этот парк, несомненно, стал одним из любимых для воронежцев. Вы его постоянно улучшаете и делаете всё более привлекательным. Но, к сожалению, «Дельфин» также притягивает к себе недоброжелателей. Чего стоит похищение растений в парке 9 мая! В этом направлении ведется какая-то работа? Ведь, по последней информации, парк охраняется волонтерами. С тех пор что-то изменилось?
– У нас был призыв к посетителям парка и жителям города. Если они видят, что что-то происходит, мы просили их реагировать, а не проходить молча. В парке есть ЧОП и около 100 камер видеонаблюдения. А скоро будут и камеры с распознаванием лиц, благодаря которым мы сможем вычислять недоброжелателей и объяснять им, что так поступать нельзя. А вообще хоть в течение года и происходили какие-то ситуации в «Дельфине», парк хуже от этого не стал. Конечно, это проблема, но не такая, которую нельзя решить.
– Участвовали ли вы в конкурсе по поиску концессионера для парка «Танаис», ведь мэр Воронежа Вадим Кстенин не раз заявлял, что хотел бы этот парк реализовать по такому же принципу, что и «Дельфин».
– Мы не участвовали, потому что там парк очень большой – 20 га земли. Для того чтобы его освоить, надо вложить в него, на мой взгляд, минимум 300 млн рублей. Просто зайти туда с идеей не получится. Юго-Западный район очень интересный, но там очень серьезно надо работать с людьми, которые живут вокруг. Предприниматели, которые будут заходить на объект, успеют с этой проблемой столкнуться. Мы в «Дельфине» внимательно относились к вовлечению горожан в процесс проектирования, были объекты, которые мы просто убрали из-за неприятия их местными жителями. В «Танаисе» будет то же самое, это огромный пласт работы с посетителями парка по сбору, анализу их мнения и учету при проектировании.
– Инвесторы, которые сейчас предложили проекты по развитию парка, предлагают от 140 млн до 290 млн рублей. Думаете, этого мало?
– 300 млн рублей – это расчетная сумма, проекция парка «Дельфин», у которого территория всего 5 га. А парк «Танаис», как я уже сказал, занимает 20 га. И конечно, там гораздо больше работы. Но, как говорится, можно и за 100 млн, и за 50 млн, и за 200 млн рублей сделать, но сделать именно «что-то».
– А вы сами вложили гораздо больше в парк «Дельфин», чем предполагали изначально?
– Да. Концессионным соглашением была предусмотрена сумма 140 млн рублей. На сегодняшний день я потратил где-то на 50 млн рублей больше. Еще потребуется сверху 60 млн рублей, чтобы построить некоторые объекты.
– Что в 2023 году планируете там делать?
– Бассейн на воде, зал киберспорта, спортивно-танцевальный зал и детское кафе.
– Где же вы хотите там всё это разместить?
– Ну во-первых, это наше обязательство по концессии. <...> А во-вторых, поверьте, вы даже не заметите, как это всё в парке появится. Места под эти объекты определены концессионным соглашением, сейчас мы исследуем ландшафт и состояние деревьев и впишем их максимально аккуратно.
– Очень интересно звучит... бассейн на воде. Поделитесь подробностями.
– Мы сделаем площадку на воде, внутрь опустим каркас и в этот каркас нальем воду. Получается, будет вода в воде. Подобные объекты в стране есть, но они очень редки.
– Он будет летним?
– Да, только летний. Для детей будет бесплатный, для взрослых – платный.
– В ближайшем будущем есть планы по концессиям?
– До парка «Дельфин» и переходов у меня подобных планов не было. Это происходит во многом случайно. Скорее всего, так и будет продолжаться.
– А какие планы строите в бизнесе на 2023 год?
– Сейчас люди, которые занимаются оптовой торговлей, прогнозируют падение в два раза. А мы планируем в два раза вырасти. Сделать это хотим благодаря трем направлениям бизнеса. Благодаря «Делку», где у нас происходят сейчас интересные изменения, благодаря оконному производству, которое мы планируем увеличить в два раза, и благодаря «Дельфину». По парку, я думаю, что к сезону мы уже подойдем с 90% готовой инфраструктурой. Это лето мы отработали в плюс, а тогда у нас было всего 50% готовых объектов. Поэтому сейчас, я думаю, будет еще лучше.
– Какой доход парк вам приносит в месяц?
– Около 5 млн рублей. Здесь важно уточнить, что в парке мы не сдаем в аренду торговые точки. Мы от наших предпринимателей получаем лишь процент от выручки. Такой же формат будет и в подземках. Это наша принципиальная модель управления.
Аренда – это пассивный доход, арендодатель превращается в простого эксплуатанта, который [содержит] пространство в надлежащем состоянии и просто получает стабильный доход от резидентов. Наша философия иная – чем лучше управляет оператор территорией, тем интереснее территория, тем выше трафик, тем больше зарабатывают резиденты, а значит, больше зарабатывает и оператор.
– Как вы думаете, почему другие предприниматели не придерживаются такой модели?
– Наверное, из-за страхов, нежелания напрягаться и, главное, из-за отсутствия важного ресурса – доверия. Я своим партнерам (резидентам) доверяю, а они – мне. Поэтому у меня запускаются многие точки без рубля их вложений, они отдают свои идеи и время, я обеспечиваю инфраструктуру. В итоге все свой бизнес выводят в плюс и довольны все – я, резидент и потребители.
