Воронеж. 28.12.2022. ABIREG.RU – Аналитика – Корпоративный конфликт, который разгорелся в этом году между владелицей «Яра» Яной Чернышовой и бывшим депутатом облдумы Анатолием Шмыгалевым по поводу Воронежского комбината строительных материалов (ЗАО «ВКСМ») обрастает новыми подробностями. «Абирег» следит за ситуацией. Наш корреспондент посетил несколько судебных заседаний по этому делу, разобрался в схемах с акциями, а также пообщался с бывшими сотрудниками комбината.
Итак, дочь покойного Бориса Затонского Яна Чернышова подала иск в воронежский арбитраж к известному девелоперу Черноземья Анатолию Шмыгалеву и бывшему директору по общим вопросам на «ВКСМ» Владимиру Жаглину. Суть спора в том, что госпожа Чернышова просит суд признать недействительной всю цепочку действий по отчуждению акций закрытого акционерного общества. На первый взгляд, схема выглядит очень сложной и запутанной, но при детальном изучении всё получается очень просто и, как показывает практика в таких случаях, банально.
Что случилось с акциями закрытого акционерного общества «ВКСМ»?
Судя по всему, дело было так. 25 декабря 2021 года умер бывший генеральный директор «ВКСМ» Борис Затонский. За несколько дней до этого его заместитель по общим вопросам Владимир Жаглин, по словам родственников Затонского, якобы втайне от него провел заседание совета директоров. Участники собрания, видимо, решили уволить ни о чем не подозревающего заболевшего руководителя предприятия. После этого господин Жаглин якобы самовольно назначил себя гендиректором и по-хозяйски занял кабинет Бориса Николаевича. Возмутившись происходящим, семья Затонского подала иск в Арбитражный суд Воронежской области о наложении обеспечительных мер. Иск удовлетворили – меры действовали с 27 декабря 2021 до 17 января 2022 года, но никто не обратил на них внимания.
Сразу после новогодних каникул новые управленцы приступили к дележке акций завода. Такой вывод можно сделать исходя из уточненных требований истца, опубликованных на сайте воронежского арбитража в тексте определения об отложении судебного разбирательства по делу № А14-4300/2022 от 19 декабря 2022 года. Сначала 12 января бывшие акционеры Владимир Жаглин, Валерий Бунин, Надежда и Евгений Прудниковы заключили депозитарные договоры с ООО «Инвестпалата». Это детище Анатолия Шмыгалева, которым он на тот момент владел и управлял, теперь стало их номинальным держателем. 13 января эти же действующие лица заключили договоры купли-продажи акций ЗАО «ВКСМ» с Жаглиным. Прудникова в общей сложности передала ему 3063 акции стоимостью 198,7 млн рублей, Прудников – 554 акции стоимостью 2 млн рублей, Бунин – 4689 акций стоимостью 60 млн рублей. Таким образом, у Жаглина кроме его 19% акций оказалось 8306 ценных бумаг общей стоимостью 260,7 млн рублей. В тот же день, 13 января, Анатолий Шмыгалев и Владимир Жаглин заключили договор займа на 561,4 млн рублей и договор залога 11 551 акции ЗАО «ВКСМ». Анатолий Петрович, видимо, решил подстраховаться, передавая в долг внушительную сумму.
11 февраля господин Шмыгалев получил две акции от своего друга Максима Янцова по договору дарения. Еще две ему подарил бывший сотрудник предприятия. Такие «подарки» определили судьбу закрытого акционерного общества, потому что Анатолий Петрович стал акционером, а, следовательно, получил право управлять предприятием. После этого в цепочке действий с ценными бумагами наступила небольшая пауза – до 6 и 7 мая. В эти дни с 9 833 акций были сняты обременения, наложенные в рамках договора залога акций между Шмыгалевым и Жаглиным. В эти же даты партнеры заключили еще два договора купли-продажи 10 203 акций общей стоимостью более 1 млрд рублей.
Всё это, как видите, происходило очень быстро. В общей сложности потребовалось всего несколько дней, чтобы получить контроль над предприятием и сделать всё так, чтобы комар носа не подточил. Этому Шмыгалев научился давно, когда, владея системообразующим космическим концерном «Энергия» в центре Воронежа, допустил, чтобы на его месте появились торговый центр и гостиница. Подобная судьба ждала и завод тракторных запчастей в Курске (сейчас там возводится жилой комплекс компании «Инстеп»). Очевидно, что на Воронежский комбинат строительных материалов у Анатолия Петровича тоже назрели какие-то планы. Если бы не Яна Чернышова – последний акционер, которого не удалось сломать. Она держатель 34,43% ценных бумаг комбината. Предпринимательница не побоялась вступить в борьбу за дело отца.
Адвокаты дочери Затонского видят в процедуре присвоения завода большую мошенническую схему. Предполагается, что договоры по отчуждению акций – всего лишь прикрытие.
Для защиты интересов Яны Чернышовой ее юрист на каждом судебном заседании уточняет, вернее дополняет заявленные требования и просит суд истребовать у ответчиков новые доказательства прозрачности и законности совершенных сделок. Например, большие сомнения у адвоката вызывает договор займа, согласно которому Анатолий Шмыгалев передал Владимиру Жаглину почти полмиллиарда рублей. Вопросов тут действительно много. Во-первых, ответчики представили суду расписки только на 383 млн рублей. Чем подтверждено получение остальной суммы, непонятно. Неизвестно и то, когда были написаны расписки – в момент передачи денег или непосредственно перед судом. В этом разберутся эксперты, которые определят сроки давности этих документов, а также признаки агрессивного воздействия на них. Во-вторых, нет никакой информации о том, на каких счетах у Жаглина хранилась или до сих пор лежит эта сумма и как он ей распорядился – ведь для чего-то же она ему понадобилась. В-третьих, неизвестно откуда у самого Шмыгалева оказались эти деньги – например, за последние пять лет, по словам юриста Чернышовой, его задекларированный доход ни при каком условии не позволил бы провернуть это дело. Конечно, можно предположить, что Анатолий Петрович давным-давно накопил огромный капитал, что ему не составило никакого труда занять некоторую сумму. Но его бывшие однопартийцы рассказали, что Шмыгалев привык жить на широкую ногу, поэтому вряд ли склонен к накопительству в таких размерах. К тому же у него много бизнесов, которые требуют регулярных вложений. Все эти обстоятельства, по мнению представителя Яны Чернышовой, ставят под сомнение прозрачность сделки. А в совокупности со всеми действиями по передаче ценных бумаг, возможно, она была направлена на приобретение контрольного пакета акций ЗАО «ВКСМ» Анатолием Шмыгалевым в обход преимущественного права покупки.
В самом деле настораживает то, что депозитарные договоры с «Инвестпалатой» заключались в один день сразу четырьмя акционерами, а также то, что на следующий день они дружно заключили договоры купли-продажи. Это привело к тому, что единственным обладателем пакета акций стал Жаглин. Неясно, зачем ему это было нужно, ведь, имея на руках контрольный пакет акций, он обладал мажоритарным правом, но не воспользовался им, а передал всё Шмыгалеву. Предположительно, все бывшие акционеры передавали свои ценные бумаги за вознаграждение. Любопытно, отчитывались ли они об этом перед налоговой и каким образом деньги могли поступить на их счета. Еще одно странное противоречие – снятие обременений с акций, которые были наложены в рамках договора займа между Шмыгалевым и Жаглиным, и последующее заключение ими договоров купли-продажи. Если залог был способом страховки Шмыгалева, чтобы Жаглин вернул занятые деньги, то как получилось, что ценные бумаги перешли в свободное распоряжение? Это при условии, что ранее заключенные договоры залога и займа не были расторгнуты.
Это лишь небольшой ряд вопросов в запутанном корпоративном споре, в котором разбирательство, видимо, будет долгим. Однако, как показывает судебная практика, в делах со сходными обстоятельствами такие сделки признаются Гражданским кодексом РФ недействительными. Все документы, сопровождающие отчуждение акций, могут быть расценены судом как единая цепочка взаимосвязанных сделок, целью которых было лишить наследницу Затонского возможности воспользоваться преимущественным правом приобретения акций, принадлежащих другим акционерам ЗАО «ВКСМ».
Что происходит на Воронежском комбинате строительных материалов сейчас?
Если верить тому, что рассказывают в тематическом сообществе в соцсети в «ВКонтакте», дела на предприятии идут из ряда вон плохо. В частности, пишут о том, что оборудование демонтируют и вывозят. Предположительно на Орловский завод силикатного кирпича. Также говорят, что сотрудники увольняются, а те, что остались, по документам переведены на неполный рабочий день, а в действительности якобы работают по обычному графику, но с потерей в зарплатах. Сообщалось также, что якобы всю произведенную продукцию продают по низким ценам, а новую не выпускают.
Руководство завода по этому поводу не дает никаких конкретных пояснений. По мнению нынешнего генерального директора Дмитрия Скипского, вся распространяемая информация в соцсетях не соответствует действительности, предприятие работает в обычном режиме, и непонятно, на каком основании на сайте «Коммерсант.Картотека» в факторах риска появилась строка о возможном банкротстве.
Наверное, руководству предприятия, которое якобы намеренно списывают со счетов, не мешало бы поделиться планами хотя бы на обозримое будущее. Ну или хотя бы развеять слухи о том, что происходит, ведь это явно бьет по репутации. Однако на все наши попытки получить хоть какую-то конкретику о том, какую продукцию сейчас выпускает завод, на что сделан акцент в его работе, а также как изменится работа комбината в ближайшей перспективе, мы либо не получали ответа, либо получали отписки вроде того, что это коммерческая тайна...
Что говорят бывшие сотрудники?
Нам удалось пообщаться с двумя работниками предприятия. Александр проработал на комбинате почти 16 лет, Екатерина – 10.*
«Я уволилась весной этого года, из-за того что началась неразбериха: газосиликатные блоки не разрешали продавать, их зачем-то копили. Территория во дворе была забита так, что при сдаче смены всё нужно было проверять больше часа, а также пересчитывать продукцию, для которой нашли свободное место погрузчики во время своей смены. Я не смогла работать в такой обстановке, потому что люблю порядок – такой, какой был при нашем Борисе Николаевиче. Мы его все вспоминаем добрым словом. Это был хозяин завода, без которого теперь всё разваливается... Лет 8-10 назад комбинат работал без остановок. Потом в зимние периоды, когда был низкий спрос на продукцию, цеха останавливали, но ненадолго. В целом продажи шли хорошо. Среди покупателей были и частники, и крупные компании. Борис Николаевич берег и ценил своих сотрудников. Скипский же к работникам относится по-другому. Он провел своего рода оптимизацию – людям предлагали перейти на другие должности и условия труда. А если кого-то это не устраивало, никто их не держал – они увольнялись по собственному желанию. Таких сотрудников оказалось довольно много», – поделилась Екатерина.
«Я начинал стропальщиком, а после вырос до мастера смена ГСБ-1 (газосиликатное производство из ячеистого бетона). Уволился два года назад, но поддерживаю дружеские отношения с коллегами, которые еще там работают. При Борисе Николаевиче всё было четко, продукция продавалась прекрасно. Зимой было плоховато, но директор рабочих не обижал, постоянно давал премии к Новому году, Рождеству. Борис Николаевич часто появлялся в цехах, всегда здоровался за руку с рабочими. Производство было налажено очень хорошо. Завод, можно сказать, крутился-вертелся. Производили тротуарную плитку, поребрики, бордюры, бетон. Да что там говорить, у нас был не просто завод, а свой мини-город: работали три буфета, столовая, бассейн, спорткомплекс с инструктором, баня, спортзал, парикмахерская. Детям сотрудников давали бесплатно путевки в лагеря. На День строителя всегда устраивали праздник в «Яре». Завод также давал бесплатные путевки на море, билеты на футбол, посещение палаточного города, сплав на байдарках по р. Битюг. Сейчас, насколько я знаю, никаких так называемых бонусов не осталось. Я бы с удовольствием вернулся туда, но, по-моему, возвращаться некуда – дело, которое строилось десятки лет, теперь разваливают, и это очень печально», – рассказал Александр.
Также наш собеседник высказал опасения, что, если завод перестанет функционировать, котельная, которая находится на его территории и обеспечивает теплом несколько домов по ул. Крейзера, также остановится. Мы направили журналистский запрос в Управу Советского района и получили официальный ответ. В нем подтверждается, что котельная «ВКСМ» подает тепло в дома 6а, 6б, 6в и 6г по ул. Крейзера. Судя по всему, жителям этих домов пока волноваться не о чем. Согласно законодательству, владелец котельной – в данном случае комбинат – должен уведомить орган местного самоуправления о ее консервации или ликвидации не менее чем за восемь месяцев до планируемой даты вывода из эксплуатации. На момент ответа на запрос (середина декабря текущего года) о таком намерении со стороны руководства «ВКСМ» не сообщалось. Но как знать, как изменится их позиция завтра?
* Имена сотрудников изменены по их просьбе.
