Воронеж. 02.02.2022. ABIREG.RU – Эксклюзив – В России власти по-прежнему делают ставку на развитие особых экономических зон и индустриальных парков. Только в регионах Черноземья подобных площадок можно насчитать больше десятка. В Белгородской области власти хотят организовать еще одну ОЭЗ, однако пока бюджетных средств на это нет. Руководитель воронежского индустриального парка «Перспектива» Андрей Чекурин поделился с «Абирегом» опытом развития частной площадки, рассказал о запросах инвесторов и выборах в Госдуму, в которых он участвовал в качестве кандидата от партии «Новые люди».
– 2021 год стал для «Перспективы» вполне удачным. В индустриальном парке появились сразу 10 новых резидентов, и это несмотря на кризис. Откуда у инвесторов деньги?
– О кризисах. Идея создания парка появилась более 12 лет назад. В 2008-2009 годах тоже был кризисный период. С тех пор кризис объявляли еще несколько раз. Скакали курсы валют и цена нефти, на человечество обрушивался птичий грипп, лихорадка Эбола, а теперь и новый коронавирус. Но кризисы в России, как водится, служат спусковым механизмом для реализации новых интересных проектов. В то время я занимался промышленным строительством и часто сталкивался со сложностью подбора площадки под производство. Помимо этого, у меня был хороший опыт в работе с недвижимостью, поэтому я смотрел на задачу и с позиции риелтора, и как заказчик объекта. Нужно было подобрать место для строительства производства. Но на тот момент в Воронеже практически не было готовых площадок, особенно для развития малого бизнеса. Единственное, что было в наличии – огромные полузаброшенные цеха старых заводов, находившихся в центре города. Цена, соответственно, была высокой, при этом клиент получал ветхие коммуникации и массу сопутствующих проблем, одна из которых – пробки. В итоге мы поняли, что нужно развивать собственную площадку в ближайшем пригороде, с готовой инфраструктурой. Однако предложений земли было предостаточно, а с инженерной инфраструктурой – ни одного. Стало понятно, что с учетом «инженерки» нужно намного больше вложений, чем предполагалось изначально. Окупить многомиллионные инвестиции мог только какой-то большой проект.
На тот момент в России еще не было опыта создания индустриальных парков. Идеи витали в воздухе, постепенно развиваясь сразу во многих регионах, но реализации еще не было. В то время все хотели заполучить крупного резидента, который стал бы якорным и вокруг которого отстраивались бы более мелкие игроки, как это было в Калуге. Однако это был индивидуальный, абсолютно стихийный опыт. Тогда на Калугу все пытались равняться, но мы поняли, что это не совсем наш вариант. Мы сделали ставку на малый бизнес и предложили участки по 50 соток. Я помню скептические улыбки других игроков рынка, потому что мы ориентировались на каких-то «работяг из гаражей». Интересно то, что еще через несколько лет у нас появились площадки уже по 20 соток. Скепсис «коллег по цеху» поубавился, рынок всё расставил по своим местам. Я в первое время сам задавался вопросом, почему поступают такие мелкие заявки. Но всё просто. На современных производствах используется более компактное оборудование, поэтому нужно меньше площади.
Тогда же мы поняли, что просто предоставлять участок под строительство, даже с готовой инфраструктурой, – это хорошо, но мало. Мы решили взять на себя как минимум тему с землей и зданием, и уже с 2016 года строим объекты, которые потом можем сдать в аренду с последующим выкупом, или их можно сразу взять в коммерческую ипотеку.
И, возвращаясь к вопросу о том, откуда у инвесторов деньги. В «Перспективе» всё готово: хоть сегодня заезжай и начинай работать. Кроме инженерной инфраструктуры у нас появилась и социальная. В парке осуществляется доставка персонала, есть выездной кейтеринг, свое кафе, а также офисы в аренду, складская и строительная техника и другие услуги. Всё, что не связано с профильным бизнесом резидента, мы готовы взять на себя, сопровождать деятельность компании. То есть по большому счету бизнесмен как занимался своим каким-то производством, так и занимается. Мы ему можем минимизировать риски или даже исключить их совсем, рассчитать стоимость проекта, помочь с бизнес-планом. У нас есть банки-партнеры, готовые кредитовать резидентов, поэтому получается, что мы делаем бизнес-проект почти под ключ. Даже если сейчас недостаточно средств, мы можем комплексно всё организовать, для того чтобы новый резидент пришел в «Перспективу». И есть резиденты, которые «заходили в аренду», а уже через год выкупали здание в собственность. Предприниматели концентрируются на своем бизнесе, не думая о стройке или других задачах, которые мы взяли на себя. Через какое-то время их бизнес показывает обороты, у них появляются залоговые средства.
– То есть деньги, по сути, появились у вас, а не у инвесторов?
– Мы с помощью собственных средств даем возможность организовать новые производства. Кстати, как показала практика, в кризисные периоды к нам приходит больше резидентов. Компания, допустим, откладывает какие-то деньги на черный день, такое бывает в нашем менталитете. Когда есть риск, что с деньгами что-то произойдет, самое логичное, что может сделать предприниматель, – вложить их во что-то стабильное. Даже, к примеру, просто купить землю будет логично, потому что она вырастет в цене.
– Как вы оцениваете, какие у вас есть перспективы развития в регионе и когда вы упретесь в потолок?
– Мы помогаем создавать проекты, которых, по сути, не было. Я сейчас говорю о тех ремесленниках, которые что-то изготавливали у себя в гараже. В нашем случае они выходят на совершенно новый уровень и запускают полноценное производство. Через год-два после прихода в «Перспективу» появляется стабильно работающее предприятие, они покупают здания, землю, планируют развиваться дальше. Сейчас мы работаем с предпринимателями, с которыми не работает никто. Это первое, на что мы делаем упор. Думаю, предела здесь нет.
Другой момент – новые проекты рождаются внутри «Перспективы». У нас много пересечений между резидентами, когда они становятся клиентами друг друга и некоторые проекты создаются из фактического взаимодействия. Поэтому я верю, что это нескончаемый источник чего-то нового. К тому же малые предприниматели – это очень энергичные люди. При запуске нужно вложить много усилий: всё или ничего. Мы работаем с самой прогрессивной частью предпринимателей. И естественно, отсюда так и развиваемся.
– Вы ориентируетесь на малый и средний бизнес. Зачастую у таких предпринимателей немного опыта. Сколько заявок в итоге превращается в полноценный проект?
– Если мы подписали договор, то это означает, что на 99% всё будет стабильно, потому что мы не подписываем документы до тех пор, пока не согласовали дальнейшие действия. Нам не нужны никакие дополнительные условия, никакие гарантии от резидентов. Мы делимся культурой строительства, производства, говорим, какие могут быть риски, подсказываем, на что обратить внимание. Иногда я задаю один вопрос, и мне становится понятно, что они не готовы, просто не готовы сегодня строиться. Предлагаем встретиться через пару лет, когда предприниматель будет готов. Тогда идет стабильная подготовка. У нас есть резиденты, которые восемь лет за нами следили и всё-таки пришли. Постепенно они готовились – где-то морально, где-то материально, чтобы стать нашими резидентами. И это обычно лучшие проекты, потому что они не семь, а 100 раз отмерили.
– Вы планируете развивать какую-то дополнительную территорию в Борисоглебске. На каком этапе находится эта инициатива?
– Идея шикарная. В Борисоглебске сейчас ситуация, похожая на ту, что была 12 лет назад в Воронеже. Сейчас там практически нечего купить или арендовать. Чтобы кто-то начал новое производство, нужно чтобы кто-то освободил помещение. Свободных площадей в городе нет. Поэтому не появляются новые рабочие места, новые проекты. Получается замкнутый круг. Вполне логично, чтобы там появилась такая площадка, как «Перспектива».
В некоторых районах Воронежской области уже развиваются индустриальные парки. Логично, чтобы они развивались и в других. В целом правительство области работает над этим вопросом. Агентство по привлечению инвестиций, департаменты промышленности и экономразвития всё делают для того, чтобы площадки развивались, но не всегда всё складывается. В 2021 году уже стало очевидно, что Борисоглебск готов к тому, чтобы приступить к реализации проекта. Даже есть потенциальная площадка, которая сегодня находится на балансе ДИЗО, то есть на областном балансе. Пока мы общались с местными властями, выяснили, что есть три ключевые точки – администрация города, областная земля и потенциальные управляющие компании, как, например, мы. Это всё теперь нужно сложить. Нужно решить вопрос с коммуникациями, которые нужно подтянуть к участку. Потенциальную площадку лучше арендовать или выкупить. Отсюда сразу вытекает другой вопрос – частный или государственный индустриальный парк. Сегодня мы ищем оптимальные варианты, совместными усилиями прорабатываем законодательные нюансы. Поэтому сейчас можно сказать, что идет этап поиска лучшего варианта развития.
– Вы готовы с государством развивать эти площадки?
– С удовольствием. Просто иногда у нас по закону нет возможности такого пересечения. Не совсем логично, если государство полностью всё сделает за свой счет и отдаст в частное управление. Тогда получится так, что кто-то за государственные деньги начнет получать прибыль. Мы готовы делиться опытом и наработками и сегодня можем выступить не просто в качестве консультантов, а полностью взять на себя весь проект и комплексно развивать территорию как индустриальный парк. Можем и в качестве резидентов зайти, вариантов масса. В Борисоглебске сегодня есть заинтересованные предприниматели, которым просто нужно помочь подготовить стабильный проект. Мы точно будем поддерживать идею, оказывать свою помощь в привлечении инвесторов.
– Наш регион – кажется, хороший пример того, что частные парки развиваются успешнее, чем государственные площадки. Если вы, например, запартнеритесь с государством, не боитесь, что вы тоже провалитесь в этот бюрократизм, станете негативным примером?
– Надо понимать, почему государственные проекты развиваются сложнее – у них слишком много условий, бюрократических процедур. Но, несмотря на все минусы, государство может гарантировать определенную стабильность. Мы, как частная управляющая компания, можем оперативно принимать решения, договариваться о чем-то и сразу действовать. У нас есть свои средства, нам не нужно согласовывать бюджеты с Думой и комитетами. Как я вижу возможное взаимодействие? Нужно разделить сферы влияния и ответственности, тогда не будет никаких сложностей. В этом смысле мы не боимся никакого негативного опыта, потому что для любого предпринимателя всегда есть риск. 100% предпринимателей живут в ежедневных рисках. Из моего опыта – большинство государственно-частных проектов успешны. Так что мы точно не боимся. Здесь очень важно, как говорится, не принимать эмоциональных решений, но, собственно, в таких проектах это редкий случай.
– Какая у вас сейчас площадь парка и сколько свободного пространства?
– Общая площадь «Перспективы» – 146 га, в настоящий момент освоено около 60%, в парке развивается 75 бизнес-проектов. В 2021 году по соседству выкуплено еще дополнительно 80 га земли, и это возможность для расширения площадки, но это будущий этап. Пока идет проектирование, разрабатываются новые идеи. Там будет немного другой формат.
– Что за новый формат думаете реализовать?
– Земельный участок расположен вдоль трассы, соответственно, это новый формат, который был для нас менее актуален. Какой-то придорожный сервис, может, торговые центры. То есть проекты, рассчитанные на поток машин.
– Это, скорее всего, будет какая-то непроизводственная тема?
– Думаю, да. Это могут быть заправки, гостиницы, центры обслуживания. Но это вопрос все-таки некоторого будущего, ему надо дозреть.
– На какой объем средств ориентируетесь?
– Сложно сейчас об этом говорить, потому что, в зависимости от выбранного формата, этот вопрос может решиться по-разному. Может так случиться, что не придется тратить деньги совсем. Например, появится ключевой резидент, который возьмет на себя часть организации площадки, а она уже даст возможность для инфраструктурного развития и соседних участков.
– Этот участок уже с подведенными коммуникациями?
– Частично.
– Если говорить о резидентах. Заявки от крупных инвесторов просто к вам не поступают или вам это не интересно – и вы отказываете?
– Нет, конечно, отказывать не в наших правилах. Наша задача – максимально создать условия для размещения. Опять же, что такое крупные или мелкие проекты? Речь о размере участка или об обороте?
– Скорее об обороте.
– Возможен вариант, что на небольшом участке будет крупное производство с большим оборотом. Например, не будет больших складских помещений, а продукция будет сразу вывозиться. Приведу пример: ООО «Шолле ИПН Восточная Европа», иностранный инвестор, транснациональная компания, производитель пищевой упаковки. Они купили всего 50 соток земли, построили свое производство, на мой взгляд, безупречное. И сегодня они планируют расширяться. 3 га земли уже забронировали. Там проектируется еще одно производство площадью от 8 тыс. до 12 тыс. кв. м. Общий объем инвестиций – около 15 млн евро. Есть вероятность, что через пять лет это будет один из самых крупных проектов. Хотя начиналось всё с 50 соток.
– Могли бы сравнить, как изменились запросы ваших резидентов спустя 10 лет?
– 10 лет назад была идея, что можно взять большой кусок сельхозземли, перевести под нужное назначение и подтянуть все коммуникации. Правда, так просто оказалось только в теории. На самом деле это очень сложно и трудозатратно, потому что у земли может быть большое количество собственников, нужно внести изменения в ПЗЗ, генплан, понять, откуда лучше тянуть коммуникации, и так далее. Есть другой момент. Себестоимость показывает, что вложения в инженерные коммуникации огромные. Кто хоть раз пробовал этим заняться, навсегда отказались от этой практики.
10 лет назад инвесторы хотели дешево купить большие площади. Теперь же у них есть понимание, что пусть лучше участок будет дороже, но зато он будет готов под строительство объекта. Если посчитать, то сегодня можно купить обычный участок без коммуникаций где-то по соседству с нами и самостоятельно подвести сети, но в итоге это будет стоить гораздо дороже, чем мы предлагаем в комплексе. Это как купить машину по запчастям и самостоятельно собрать. Это было бы крайне странно, так никто не делает.
О политике и «Новых людях»
– В 2021 году вы участвовали в качестве кандидата от партии «Новые люди» на выборах в Государственную думу. Почему вы подались в политику и выбрали именно эту партию?
– Давайте расскажу о личном опыте. Деятельность, связанная с развитием индустриального парка, мне по душе, потому что я понимаю, какие социальные функции мы выполняем. В какой-то момент хочется делать что-то большее именно в социальном плане. Когда учился в строительном университете, то был активистом, был в профсоюзе. Вообще я в душе общественник. Мы вели очень активную деятельность в университете, которая вылилась в практические действия и решения. Профсоюз взял на себя ответственность в расселении студентов, подготовку отдыха и социально полезных возможностей. Мы следили за стандартами в столовой и так далее. Мы были воодушевленными и считали, что можем изменить что-то и в городе, и в области. Но тогда не было такой системной поддержки молодежных инициатив на уровне партий. Проще было каждому самостоятельно реализовывать свой проект. И за 17 лет моей общественной деятельности я не ожидал поддержки со стороны политических партий в нашей области. Может быть, в других регионах по-другому, в нашей области я не нашел такого активного отклика и поддержки наших инициатив.
Когда в 2020 году появились «Новые люди», то мои товарищи-активисты стали ими интересоваться и спрашивать у меня, что я знаю про эту партию. Я просто предложил поехать к ним и познакомиться. Там встретил наших же воронежских активистов. Антон Ткачев – тоже наш воронежский парень, который всегда имел активную гражданскую позицию и получил разносторонний опыт работы. Председатель партии Алексей Нечаев предложил собрать команды в своих регионах. Приехал Антон Ткачев и начал собирать заинтересованных людей.
Почему меня привлекли именно «Новые люди»? Потому что, по сути, они занимались общественной деятельностью, а не политической. Мы познакомились с Антоном. Я увидел активную поддержку молодежных инициатив, командную работу. Во мне это откликнулось, и я захотел поддержать ребят своим опытом, контактами. У нас быстро собралась большая интересная команда. По большому счету каждого отдельно из нас и так знали, уважали, кто-то уже сделал крупные проекты. Поэтому, когда мы объединились в команду, возможности каждого выросли в геометрической прогрессии. Это была единственная на тот момент живая команда, с которой мне до сих пор хочется работать.
– И сразу решили в Госдуму?
– Нет, в 2020 году я был кандидатом в областную думу. Когда выбирали, кто станет кандидатом в 2021 году, мне от центрального штаба поступило предложение. Я взял на себя эту ответственность. Это был для меня новый опыт, так как округ был гораздо больше. Однако это дополнительно помогло нам наладить взаимодействие с администрацией Борисоглебска. Хотя идея парка и наше знакомство состоялись еще до моей регистрации на выборы. Помимо Борисоглебска ближайшие районы тоже могли участвовать в этом проекте.
– Как вы оцениваете свой политический опыт. Насколько это была честная борьба?
– Если сравнивать с тем, что я наблюдал 10 лет назад, то сейчас всё намного чище, правила игры понятнее. Если сравнивать опыт выборов в облдуму и Госдуму, то последний был более спокойным. Раньше к нам относились как к спойлерам «Единой России». Когда же мы вышли на выборы в Госдуму, то с нами стали совершенно по-другому взаимодействовать, на нас смотрели как на сильную команду, относились с уважением. В 2020-м было много нарушений. В 2021-м же выборы прошли относительно спокойно, по крайней мере в нашем регионе. Во-первых, люди более активно шли на выборы, поэтому было меньше рисков того, что будет фальсификация. Во-вторых, было много инструментов для контроля, в том числе и онлайн-трансляции. Я, в принципе, не видел какого-то черного пиара. Как я понимаю, это просто взрослая стабильная позиция всех игроков.
– Какие у вас дальнейшие планы по развитию политической карьеры?
– Повторюсь, для меня политическая карьера – больше все-таки общественная деятельность.
– Но вы всё равно выступаете от лица политической партии.
– Глобально – это, конечно, политика. Для каждого отдельного участника в нашей команде – это общественная деятельность в рамках большой команды. У меня нет задачи именно политического влияния. Если, предположим, с партией у нас будут разногласия, то я выберу всё же свою созидательную деятельность.
Мой план на ближайшее время – поддерживать команду регионального отделения. Я понимаю, что иногда приходят люди, которые компрометируют команду. Они привыкли, что политика – это циничное дело. Мне это не по душе, просто потому что такие люди не являются созидательными участниками проекта. Обычно такие люди долго не остаются в команде. Своим примером хочу для всех, кто еще надеется на изменение, показать, что надежда есть. Во многом я понимал, что, наверное, сложно будет в качестве одномандатника победить других кандидатов, в том числе действующего депутата или в принципе депутата от «Единой России». Для меня было важно поделиться своим опытом, что можно самостоятельно создавать возможности и не ждать, что правительство о нас позаботится. Если каждый будет на своей территории что-то полезное делать, то всем станет лучше. Сегодня моя идея в том, чтобы продолжать вдохновлять людей на саморазвитие. У меня есть дочь, и я хотел бы, чтобы она жила в успешной стране.
– В следующих выборах будете участвовать?
– Скорее буду. Вопрос только, на каком уровне. Но есть вероятность, что появятся еще какие-либо более крупные или интересные проекты, где я буду более полезен. У нас, к счастью, большое количество достойных людей, я могу им уступить место.
– Люди из бизнеса часто получают обвинения в том, что они используют политику как инструмент для лоббирования своих бизнес-интересов. Собственно, многие так и делают. Как вы реагируете на такие обвинения в свой адрес?
– Мне, чтобы делать что-то полезное и зарабатывать деньги, не нужно никакого политического участия. Могу сказать даже так: участие в политике мне затрудняет участие в чем-то другом. Я считаю, что важнее любить то, чем занимаешься, верить в то, чем занимаешься, и делать ставку не на количество денег, а на идею. Вот конкретно в проекте «Перспектива» все присоединяются к идее. Для этого нам не нужна политическая поддержка. Мы своей маленькой площадкой развиваем экономические возможности региона. За прошлый год наши резиденты совокупно заплатили больше 300 млн рублей налогов. Для этого мне иметь статус депутата необязательно. Если я стану депутатом Госдумы, мне некогда будет заниматься развитием площадки «Перспектива». И между двумя проектами я, наверное, сделаю выбор в пользу того, который я уже успешно развиваю. В Госдуме уже есть наш товарищ, и его вполне достаточно, чтобы он доносил наши мысли и идеи.
