Воронеж. 21.04.2023. ABIREG.RU – Аналитика – Последний год на российском фондовом рынке происходят структурные изменения. В 2022-м отечественные инвесторы столкнулись с рядом трудностей из-за блокировки активов за рубежом. «Абирег» пообщался с председателем правления ФГ «Финам» Владиславом Кочетковым и главой правления Банка «Финам» Андреем Шульгой, которые рассказали о будущем фондового рынка, поведении инвесторов, юане и биткоине.
Что происходит на рынке и в бизнесе «Финама» в Черноземье
Дмитрий Орищенко: «Расскажите, как сейчас в целом движется фондовый рынок. Среди моих знакомых есть те, кто приостановил инвестирование в ценные бумаги».
Владислав Кочетков: «Рынок продолжает расти. Ежемесячно открывается по несколько сот тысяч счетов. В России сейчас открыто 27 млн счетов. Это много. Реально активных счетов на российском рынке 6-7 млн. Это один из крупнейших рынков Европы по количеству участников.
Понятно, что произошли структурные перестройки, ушли практически все нерезиденты. Мы видим, что клиент мельчает. Размер счета меньше, чем он был раньше.
Мы концентрируемся на осведомленного инвестора. Средний размер счета был 630 тыс., стал 610 тыс. рублей. Не такое заметно снижение. По рынку в целом он упал примерно с 200 тыс. до 17-18 тыс. Мы во многом связаны с активностью таких игроков, как (конкурентов обычно не называют) желтый банк, с агрессивным маркетингом по дарению акций за всё. По сути счета открываются, чтобы забрать деньги. Это влияет только на общую статистику по счету.
Соответственно, клиент мельчает, и с точки зрения поведения можно выделить две большие группы, которые консолидируются. Первая – консервативные долгосрочные инвесторы. Они преимущественно покупают облигации, реже – дивидендные бумаги, ориентируются на депозит +2-6%. Высокодоходные облигации – на Западе их называют мусорными (облигации без кредитного рейтинга) – обеспечивают 16-18% дохода. Они тоже пользуются спросом, хотя только из них портфель формировать нельзя, но вполне можно включить для разнообразия.
Вторая группа – агрессивные спекулянты, которые приходят на рынок, чтобы торговать три дня. В любой день вы зайдете на сайт, где найдется бумага, которая растет или падает на 10-15% в день. Если она сегодня растет, то завтра, скорее всего, настолько же и упадет. Этим спекулянты и пользуются. Это по новым клиентам.
По старым чуть сложнее. Часть клиентов, которые пришли до прошлого февраля, перешла в группу долгосрочных. Часть заняла пассивно-выжидающую позицию: они ничего не делают со своим портфелем, ждут, пока бумаги «отрастут». Заблокировано не 100% активов. Если у вас был портфель полностью из еврооблигаций, тогда вы могли потерять возможность совершать операции. Как правило, у среднего инвестора еврооблигации составляли до трети портфеля, остальными можно торговать».
Дмитрий Орищенко: «Основной рынок сейчас – Россия?»
Владислав Кочетков: «Основные рынки, где торгуют российские инвесторы, 60% – это Россия, 25% – Америка. Остальное делится между Гонконгом и Китаем, а также рядом других площадок. Америка – это второй по объему вложений рынок для инвесторов, по деньгам сопоставимый с российским. Отечественный рынок маленький. По сути, в хорошие времена у нас было три ликвидных и 15 полуликвидных бумаг, когда на американском рынке их не меньше тысячи, да и сейчас там более 7 тыс. бумаг торгуется. Плюс IPO проходит».
Михаил Сошин: «Как изменилось поведение инвесторов с начала СВО?»
Владислав Кочетков: «Как я сказал, они разделились на консерваторов и агрессивных спекулянтов. Консервативная база растет. Инфляция в России довольно низкая. Даже по сравнению с Европой и США у нас нормальная инфляция, соответственно ставки по депозитам низкие, те, кто хочет заработать с сопоставимыми рисками, идут в облигации. А так радикальных изменений не было. Российский инвестор пережил и 1998 год, и 2008-й, и 2014-й. Этот кризис очевидно масштабнее и более долгий. Для некоторых это был повод прикупить подешевевшие бумаги. Наш рынок – один из дешевых в мире. Ситуация рано или поздно разрешится. Купить вдолгую, хоть и небольшой портфель, тысяч на 100, можно».
Дмитрий Орищенко: «Как себя показывает рынок Черноземья?»
Владислав Кочетков: «Растет достаточно неплохо. За прошлый год в Воронеже, Липецке, Курске, Белгороде вырос на 80%. Первая волна первого полугодия – это переход клиентов от других брокеров, которые попали под санкции. Много клиентов из «Альфы», ВТБ перешли, чуть меньше из Сбера. Второе полугодие – это возобновление естественного роста, приход новых клиентов. Достаточно хорошая динамика. В этом году динамика сохраняется. Обычно ее стимулируют сильные движения или сильный рост, или сильные падения. Последние три недели активное восстановление рынка стимулировало к нему интерес. Когда движений нет, клиент идет хуже».
Дмитрий Орищенко: «Какой основной показатель заработка на брокерском рынке? Ваша чистая прибыль, оборот?»
Владислав Кочетков: «Показатель эффективности любой организации – это чистая прибыль. Мы ее не раскрываем. Мы компания частная, ЦБ освободил нас от публикации этих данных. Я могу сказать, что выручка выросла, а прибыль сократилась. Повлияли два фактора.
Первый: мы существенно нарастили затраты для увеличения доли рынка плюс затраты на персонал. Брокерский бизнес – это три основных «коста»: персонал, IT, налоги. Штат вырос на 30%, в том числе за счет дорогих специалистов в сфере IT. Традиционно брокерские компании – это в основном IT-компании, у нас еще много «инхауз»-разработки. Пользуясь тем, что рынок, несмотря на волны, выбросил достаточное количество специалистов из госбанков, мы команду усилили, но и затраты на нее выросли.
Второй момент – доход брокеров формируется из двух типов комиссий. Первый – классическая, от оборота. Вы купили/продали и нам три сотых процента заплатили. Мы на эти средства особо не проживем, поэтому у нас есть вторая статья, когда клиент использует кредитный ресурс брокера. На это были ограничения, но их сняли».
Дмитрий Орищенко: «Какой прогноз на 2023 год по регионам Черноземья?»
Владислав Кочетков: «Наш бизнес в плюсе. Как минимум на четверть мы должны нарастить нашу клиентскую базу за счет осознанных инвесторов. Наш клиент любит погрузиться в тему, почитать аналитику.
А есть ситуации, когда люди приходят протестировать сервис. Человек, имея 1 млрд, может начать с 10 тыс. рублей. Один из наших крупнейших клиентов (у него активов порядка 7 млрд рублей), IT-предприниматель, начал с того, что скачал программу, сам поторговал, ему понравилось, и он первым шагом через интернет закинул 3 млрд рублей. Плюс продукты у нас есть разные. Осознанным инвестором можно быть и с 10 тыс. рублей, покупая БПИФ. Тут всё нормально, у нас нет предубеждений. Так получилось, что мы, как брокер, более комфортны крупным клиентам. Хотя все сервисы для них максимально ретейлового формата».
Дмитрий Орищенко: «Какой самый большой счет Черноземья?»
Владислав Кочетков: «Если я скажу, что у нас открыт счет «ЭФКО», то понятно, что он самый большой. Если говорить о клиентах-«физиках», то это десятки миллионов рублей».
Михаил Сошин: «Когда вы начали рассказывать про осознанных клиентов, это был укол в сторону «Тинькофф» и других банков, которые предлагают инвестиции?»
Владислав Кочетков: «У меня нет задачи уколоть конкурентов. У нас хорошие отношения, мы с интересом изучаем их опыт. Просто разные стратегии. Он («Тинькофф» – прим. ред.) пылесосит рынок, привлекая большую аудиторию на халяву. У меня есть сотрудник в маркетинге, он уже с них тысяч 50 забрал, участвуя во всех акциях. Я бы на месте «Тинькофф» его не любил».
Дмитрий Орищенко: «Проблема фондового рынка в том, что массовая аудитория не понимает и не умеет торговать».
Владислав Кочетков: «Происходит так, что часть клиентов, которые начали расти в «Тинькофф», потом переходят к нам. Кому-то мало торгового подножья, кому-то тарифы дороговаты. Когда клиенты «Тинькофф» дорастают до фьючерсов, то наши тарифы для них раз в 10 ниже. Есть и отток клиентов, которым нравится простой, дружественный интерфейс «Тинькофф». Наш же сервис надо под себя настроить. У конкурента больше нравится бесшовный ввод/вывод денег в банк-брокер, который происходит быстрее. В упрек себе могу сказать, что у нас вывод денег с брокера на банк может занимать до 5 часов. Но команда обещает, что в ближайшее время это будет происходить почти мгновенно, как у «Тинькофф».
Андрей Шульга: «У них это связано с тем, что сервис построен на банке. Это быстрее и удобнее для клиента. А у нас получается банк и брокер – это два участника процесса. Есть свои преимущества, так как банки имеют ограничения, в которые не вписываются наши амбиции и планы по формированию новых продуктов. Ни один банк с текущей нормативкой в России никогда не станет лучшим брокером».
Дмитрий Орищенко: «Что за ограничения у банков?»
Андрей Шульга: «У банков в качестве нормативов много ключевых показателей. В банке будет лимит кредитования, за который он просто не выйдет. Чем больше кредитных клиентов будет, тем раньше банк его израсходует».
О конкурентах, инвестициях в IT и китайских банках
Дмитрий Орищенко: «Кто ваш конкурент на региональном рынке?»
Владислав Кочетков: «БКС и «Цифра» (бывший «Фридом») из частных брокеров. В сегменте крупных есть конкуренция с «Атоном», у него есть неплохие сервисы на рынке облигаций. Плюс госбанки, несмотря на санкции, доверие к ним сохраняется. Это два игрока – Сбер и ВТБ. Из частных банков – «Тинькофф». Надо посчитать на региональном разрезе, сейчас и на федеральном нет такой статистики. Московская биржа перестала ее публиковать и делится, по сути, с каждой компанией только ее рыночной долей, мы не всегда знаем, какая доля у конкурентов и можем выяснить только по косвенным признакам. У нас 25% срочного рынка, 20% валютного рынка, 17% фондового рынка. В Черноземье такая структура оборотов и будет. Мы немного уступаем по рынку облигаций».
Дмитрий Орищенко: «Помогали вернуть еврооблигации «Газпрома», «Яндекса» своим клиентам?»
Владислав Кочетков: «Яндекс» в процессе возвращения. Если говорить о замещающих облигациях, то наши клиенты поучаствовали во всех выпусках. Если говорить про разблокировку активов, то был на рынке интересный случай. Разблокировали активы по одному физическому лицу, которое 10 лет проживало в Черногории. Других случаев не было. Мы делаем всё, что можем: участвуем в рабочих группах, подаем все необходимые списки документов, но, как и все, получаем отказ.
Всё, что может быть сейчас на рынке, у нас есть. Мы немного упустили сегмент по покупке заблокированных активов. Там схема, когда компания в Казахстане покупает с большим дисконтом заблокированные активы в Лондоне. Так как новый владелец не под санкциями, их разблокируют. Он выводит их в казахстанский депозитарий, дальше – по прямому мосту в НРД. ЦБ в итоге запретил. Схема работала, но нестабильно. Не было подходящей инфраструктуры. У нас хорошо проработана структура на запад – Европа, Америка. С Китаем у нас активно развиваются отношения – офис и в Пекине, и в Шанхае. А вот в Казахстане, Армении, Дубае, Киргизии, через которые шел транзит, инфраструктуры не было, а одним днем она не создается. Мы уже хотели покупать брокера в Армении, банк в Киргизии».
Дмитрий Орищенко: «А через Китай нельзя было так?»
Владислав Кочетков: «Нет, там есть разные нюансы. В Китае у нас связи с российскими компаниями очевидны, нужны неаффилированные».
Дмитрий Орищенко: «А как себя чувствует ваш европейский бизнес?»
Владислав Кочетков: «Неплохо. Кипр чувствует себя хорошо с учетом запрета на продвижение услуг иностранных профучастников в России. Много клиентов из Польши, Греции, Болгарии. В Испании хорошо растет база. Сейчас доля российских клиентов – всего треть. Остальные – это европейские. В прибыли оцениваем хорошо.
Ценность американского брокера прежде всего не клиентская – мы и Кипр через него даем прямой доступ к американским торговым площадкам. Он ценен в структуре и сам себя окупает. С точки зрения брокерского бизнеса он растет, но медленно. Мы когда выходили в Америку, была концепция, что полпроцента их рынка – весь российский. Тогда 0,5% захватить было достаточно сложно, рынок очень конкурентный. Клиентская база растет, брокер попадает в рейтинги. Динамика клиентской базы не самая выдающаяся.
Китай вообще полетел вверх. В Китае не работает прямая реклама, только агентские продажи. Китаец идет в соседний дом к дядюшке Ли, который наставляет его. У нас была задача сформировать базу агентов, с которой мы справились. В среднем в прибыли растем на 50% в год».
Михаил Сошин: «Куда сейчас идут прямые инвестиции вашей группы?»
Владислав Кочетков: «У нас фокус прежний – IT-проекты в сфере финтеха, инвесттеха. Платежные технологии тоже интересны».
Дмитрий Орищенко: «Медиаактивы ваши рентабельны?»
Владислав Кочетков: «Медиаактивы наши рентабельны. Из части мы вышли в рамках политики фокусирования на финтехе. По факту из крупных российских активов у нас осталось «Мамбо». По этой компании идут переговоры о продаже, мы рассматриваем разные сценарии, в том числе и выкуп компании менеджментом через выпуск облигаций. В Америке такое называют «менеджментом бай-аут». В такой ситуации нет задачи продать быстро, есть задача продать в спокойном режиме достаточно дорого».
Дмитрий Орищенко: «Это будет дороже, чем найти хорошего инвестора?»
Владислав Кочетков: «Мы сравниваем все варианты. Сейчас от одного из крупных игроков рынка телекоммуникаций ждем офера, просчитаем и определим, по какой модели идти. Продолжаем инвестировать. Последние сделки были в Китае и США. Против России никакого предубеждения нет. К сожалению, поток интересных проектов меньше, чем хотелось бы. Россия пять лет была лидером развития финтеха, мощнейшим в Европе, сопоставимым с США. Сейчас какие-то стартапы стали эстонскими, турецкими, балийскими. Наши уехали и открывают там. Т. е. никаких предубеждений против инвестиций компаний с российскими корнями и расположенных в России у нас нет, но интересных проектов не хватает».
Дмитрий Орищенко: «У вас нет задачи, как у Сбера, сделать платформу и экосистему?»
Владислав Кочетков: «Мы элементы экосистемы, безусловно, развиваем. Часть элементов, например страховой бизнес, ипотечный бизнес, требуют сверхвысоких вложений. Для нас это с учетом экономической ситуации в России и в целом не очень подходит. Мы идем по пути маркетплейса, нежели экосистемы. Мы развиваем наши ключевые бизнесы – брокерский, банковский, управление активами, инвестиции в стартапы. Мы готовы покупать, акселерировать. Развитие маркетплейса – это когда наш пользователь через нашу инфраструктуру сможет купить услуги, которые предоставляются десятками, сотнями поставщиков. Такой условный финансовый «Амазон».
Дмитрий Орищенко: «В регионах все носятся с тем, что пытаются взрастить стартапы. Где это всё? Бывают ли из регионов интересные предложения?»
Владислав Кочетков: «Бывают, и много. Мы, например, инвестировали в стартап из Перми, которая является одним из лидеров развития финтех-стартапов в России. Есть интересные активы из Екатеринбурга, они работают в bigdata-сегменте. Много из Томска, с Дальнего Востока».
Дмитрий Орищенко: «Из Черноземья что-то вспомните интересное?»
Владислав Кочетков: «Из Черноземья ничего нет».
Дмитрий Орищенко: «Вы сами ищете или на вас выходят?»
Владислав Кочетков: «Обычно выходят на нас, у стартапа есть потребность в инвестициях, но многие из них закрытые, поэтому мы можем даже не узнать о них».
Дмитрий Орищенко: «А на каких этапах вы инвестируете?»
Владислав Кочетков: «Мы инвестируем на всех стадиях. От Pre-seed до Seed-раунда. Основной фокус на раунде B. Это компании, которые уже имеют подтвержденную бизнес-модель. Готовы инвестировать на стадии идеи. Последний раз мы инвестировали в идею, в команду, у которой разработок еще не было. IT-компания с российскими корнями, но они сразу зарегистрировались в Америке. У них были и остаются амбиции по захвату американского рынка, хотя они российские».
Дмитрий Орищенко: «Почему столько стартапов из Сибири? Что с другими регионами?»
Владислав Кочетков: «Здесь гипотез может быть много. Первая и очевидная – эти стартапы проходят мимо нас, но они есть. Вторая – может быть, в регионах меньший фокус на финтехе и инвесттехе. Сейчас все решения идут где-то на стыке больших данных и квантовых вычислений. Ведущие вузы, которые этим занимаются, расположены в Сибири – Томский политех, Новосибирск. У них развита инфраструктура, когда они помогают студенческим стартапам. В Воронеже или Курске такого фокуса нет. Если у вас есть возможность проанонсировать, что есть мы и у нас есть много денег, то пожалуйста».
Дмитрий Орищенко: «У вас какая-то «дочка» этим занимается?»
Владислав Кочетков: «Есть несколько компаний в структуре, которые этим занимаются. Какие-то покупают на себя российские брокеры, какие-то приобретает семейство фондов, где мы – один из основных акционеров. В общем, если что, обращаться ко мне».
Дмитрий Орищенко: «Вы верите в развитие российского фондового рынка? Как идея Андрея Костина, чтобы все госкомпании вышли на IPO?»
Владислав Кочетков: «Это хорошая идея. Она позаимствована у Ирана, где фондовый рынок развит очень хорошо. В течение нескольких лет он стабильно рос на 17% в год. Долгосрочно это самый выгодный рынок. Единственный способ спастись от инфляции в этой стране было инвестировать в акции. Там в том числе обязательная программа приватизации через фондовый рынок. В России это тоже сработало. Как я сказал, у нас много инвесторов, у них есть деньги, а на рынке не хватает идей. Предложения компаний с госучастием часто интересные. У них более-менее предсказуемые дивидендные политики по выплате 50% чистой прибыли, от которой иногда можно отходить. Тем не менее такие компании могут вполне размещаться, и наша оценка ситуации на российском рынке и опыт Ирана это подтверждают. Это выглядит здраво и интересно».
Про компании из Черноземья, биткоин и юань
Михаил Сошин: «Можете сделать сейчас прогноз по компаниям Черноземья, которые торгуются на бирже? В кого стоит вкладываться в среднесрочной перспективе?»
Владислав Кочетков: «Фосагро» – интересная компания с точки зрения дивидендной доходности. Неплохую динамику показывает два года подряд. Три раза входил и фиксировал по 15% прибыли. Потенциал сохраняется.
«Русагро» менее ликвидное, менее очевидна политика по выплате дивидендов. Но всё, что связано с продовольствием, перспективно, так как население Земли продолжает расти, а Китай и Индия не входят в список недружественных стран. Поэтому там есть потенциал для развития.
Металлурги сильно потеряли из-за санкций, их немного поддержала тема про жилье для участников СВО. Всё-таки стройка всегда требует много металла, арматуры. Но если вы мыслите горизонтами меньше трех лет, то лучше на них не смотреть. Перспектив меньше, так как в Европе и США отказались от российской продукции».
Дмитрий Орищенко: «Сколько у вас денег зависло из-за санкций?»
Владислав Кочетков: «Я в абсолютном размере не скажу, но примерно треть».
Дмитрий Орищенко: «Сколько на акциях вы лично зарабатываете?»
Владислав Кочетков: «Последний год я был из той категории людей, которые сидят и ожидают роста бумаг и постепенно усредняются по бумагам, вышедшим в плюс. У меня к февралю было порядка 17% годовых. Это меньше, чем в 2019-2021 годах, но тоже неплохо. В целом я в минусе. У меня еще биткоин-портфель».
Михаил Сошин: «А что по биткоину?»
Владислав Кочетков: «Он очень нарративен. Скорее всего, расти он продолжит. С одной стороны, на него давят усиление регулирования и проблемы с крупными биржами и фондами в США. Изменение протокола, его осложнение влияет на себестоимость майнинга и убирает небольших майнеров. На этом фоне сокращается предложение. Здесь вы или активный спекулянт и зарабатываете на каждом движении или входите вдолгую. Биткоин – это сплошные нервы».
Дмитрий Орищенко: «Какие планы по Черноземью вы ставите на этот год, какие задачи – филиалам?»
Владислав Кочетков: «По динамике клиентской базы я уже сказал, но тут стоит понимать, что финальное это не только брокеры, но и банк. Большие планы по развитию банковского бизнеса. Мы кратно увеличили свою базу за этот год, в том числе и по Черноземью».
Дмитрий Орищенко: «Кто из подсанкционных банков – ваш основной конкурент?»
Владислав Кочетков: «Подсанкционный или нет, но в стране осталось фактически девять операторов, которые могут так или иначе качественно обслуживать потребности юридических лиц».
Дмитрий Орищенко: «Когда россияне станут считать юани круче долларов?»
Владислав Кочетков: «Да россияне частично уже считают. Дело в другом, как считает весь мир? В нем на юань переходит 2-3% расчетов. Юань остается региональной валютой. Китай любит доллары значительно больше, чем юани.
Наш банк – один из лидеров по юаневым платежам. Мы вошли в Топ-3 крупнейших операторов по юаню в России. Это связано с тем, что это неплохая альтернативная валюта с точки зрения ликвидности и исполнения платежей. С другой стороны, многие юрлица сами свои контракты изменили на эту валюту, более прогнозируемую и понятную».
Дмитрий Орищенко: «Дружественные страны нас сильно не ждут?»
Андрей Шульга: «У китайцев довольно развита банковская система. У них есть 100 банков, они выделили только 10, которые с нами находятся в системе координат «мир, дружба, жвачка». Остальные – нет. Они сделали такой выбор, оценив все риски. В масштабе китайской системы – это некрупные банки. В масштабе с нами – да».
Владислав Кочетков: «Возвращаясь к юаню как к валюте-сбережению. Китай похож на Россию, и девальвация их валюты может произойти в любой момент. Им выгоден дешевый юань, как бы Америка ни давила».
Дмитрий Орищенко: «Какая валюта для нас тогда доступна и надежна?»
Владислав Кочетков: «Доллар».
Андрей Шульга: «Гонконгский доллар, он привязан к доллару. Везде эта привязка есть».
Владислав Кочетков: «В прошлом году доллар стал лучшей мировой валютой. Он вырос в корзине из 20 мировых валют. Только рубль в прошлом году гордо удержался, в этом году уже... Доллар – средне и долгосрочно. Это единственная ликвидная мировая валюта».
Дмитрий Орищенко: «А как же теория, что мировое правительство решило «слить» США и Европу и сделать ставку на Китай?»
Владислав Кочетков: «Посмотрим. Они еще не договорились. Наше население продолжает покупать и продавать доллары. Мы обычно советуем хранить часть сбережений в той валюте, в которой вы зарабатываете, а остальное – распределить между долларом (60%) и юанем (10%)».
Андрей Шульга: «У нас скоро появятся грузинские лари, армянская валюта».
Михаил Сошин: «Это связано с релокацией людей?»
Андрей Шульга: «Нет, это удобно для юрлиц, которым интересен параллельный импорт. У нас есть группа клиентов, которая рассчитывается со своими партнерами из Узбекистана всё равно в долларах. Альтернативные валюты открыли, но пока роль их и место еще предстоит определить».
Михаил Сошин: «А дирхамами вы торгуете?»
Андрей Шульга: «Пока нет, но скоро начнем. Пока юань и турецкая лира популярны. Дирхам – тоже неплохая валюта. Она в тройку альтернативных входит, но по ней расчеты дорогие. Они стали ограничивать пул российских резидентов. Плюс тарифы у них специальные для всего, что имеет отношение к России».
Дмитрий Орищенко: «Последний вопрос. Когда у вас начнут сокращать людей, заменяя их нейросетями?»
Владислав Кочетков: «Мы развиваем направления искусственного интеллекта, уже выпустили в бета-версии проект AI-скринер. Это прогноз цен на акции с возможностью добавления своих баз. В бизнесе это дайвинг-подход на основе больших данных. Уже сейчас часть функций на себя взял искусственный интеллект. Маркетинга и оптимизации рекламных компаний меньше не становится. Кто-то должен этот интеллект учить, холить и лелеять. Через какой-то период по мере развития ИИ часть менеджеров, которые консультируют по телефону, сократится. Айтишников мы сократить не сможем. Оптимизация произойдет, но, на мой взгляд, не радикальная».
На фотографии Владислав Кочетков
