Воронеж. 15.07.2011. Агентство Бизнес Информации (ABIREG.TV) – Аналитика - В Воронеже завершился первый год работы школы эффективных коммуникаций «Репное», который реализуется под патронатом владельца компании «Ангстрем» Геннадия Чернушкина. Во время экскурсии по предприятию состоялась импровизированная пресс-конференция, на которой бизнесмен рассказал о процессе становления одного из крупнейших холдингов региона.
- Мы организовали компанию, зарегистрировали в мае 91-го. В начале были тренажеры – поиск, чем заниматься.. Что называется, поиск «по широкому фронту», в том числе перепродажа… Но понимание того, что торговля – это не мое, пришло очень быстро. А рядом был кооператив «Новатор», может быть, кто-то помнит…У них было мебельное подразделение. «Новатор» собрался переезжать на левый берег, а мебельщики переезжать не хотели, они хотели остаться там. Пришли к нам и сказали: «Давайте делать вместе». Поэтому все произошло случайно: они умели это делать, а мы находились через дорогу и просто объединили усилия, энергию - и вот так пошла мебель. Арендовали на заводе Дзержинского маленький цех. Потом, в 93-м году, мы уже построили на территории завода цех, тоже маленький. Потом это была площадка Воронежского мебельного комбината, только выглядела она категорически не так, как сегодня. То есть мы купили на этапе банкротства предприятия собственно территорию, а дальше все уже строили сами. Но это у нас первая производственная площадка была. Сейчас она смотрится хуже, чем та, которую вы видели только что. А 10-12 лет назад она, конечно, смотрелась по отраслевым меркам очень неплохо. Принцип оборудования, принцип организации был, а главное – принцип отношения. Потому что отделка подобного уровня… Я понимаю, что это не окупается и это не правильно. Сейчас я уже понимаю. Но, с другой стороны, я всегда рассуждал так, что то, что человек видит, постепенно поселяется у него в душе. Если он на работе видит мусорную кучу, то рано или поздно эта мусорная куча у него в душе появится: он будет так жить, будет так действовать…
- Как часто вы выезжаете за пределы Воронежа в собственные торговые подразделения?
- Учитывая, что торговля – это не мое, о чем я сказал сразу, я так обрадовался, когда у нас появились люди, которые это делают без меня!
- А на производственные площадки?
- На производстве я бываю регулярно. Но вот сейчас – тогда, когда в этом есть необходимость. То есть был период, когда в этом была необходимость каждый день. Этот период закончился в 90-х. Компания выросла, появилась структура, появился регулярный менеджмент, и она сама научилась решать какие-то простые вещи.
- За счет чего произошел подъем, резкий скачок «Ангстрема»? Можно ли сказать, что за счет сотрудничества с IKEA?
- IKEA появилась намного позже. А сам базис все-таки в 90-е был выработан. Мы имеем большой опыт, в том числе и в плане того, чего делать не надо. Мы прошли и взаимозачеты, и все платежи, чего только мы ни делали – мы мебель отдавали сотрудникам завода Дзержинского, брали у него задолженность железных дорог за ремонт тепловозов, задолженность железных дорог мы отдавали энергетикам, потому что им надо, или газовикам, это везли на завод ДСП, потому что им надо, оттуда везли ДСП, потому что она занимает самую большую долю себестоимости… Это длилось несколько лет. Мы уже знали к 98-му году то, что надо и все, что не надо – и были весьма «морально устойчивы». А потом, когда обвалился импорт из-за девальвации, то производство пошло веселее.
У нас уже была производственная база к этому моменту, магазин и главное – продукт. Продукт уже был, который был востребован. А дальше уже пошел рост…
- А почему все мебельщики в кризис разорились, а вы – нет?
- Я думаю, что разорились не все, а, во-вторых, почему мы должны были разориться?
- Вы говорили, что мебель удобнее продавать сообща, если с кем-нибудь объединиться. Почему вы этого не сделали? Или, может быть, вы ведете такие переговоры?
- Эта идея, я бы сказал, возрастная. На тот период она не удалась скорее из-за ментальности бизнес-сообщества, где каждый смотрит на то, что делает другой. И думает: вот, если он это делает, значит, он меня хочет обмануть. Хотя никто никого не хотел на самом деле обманывать. И эту идею достаточно долгое время потом «Мебель Черноземья» в лице Николая Ивановича Послухаева продолжала продвигать, хотя мы уже от нее отошли. Но закончилось тем же: не смогли люди договориться, не смогли доверять друг другу… А идея была хорошая. Во-первых, это был бы союз российских в первую очередь производителей, а сообща - как говорится, «в кулаке» - легче противостоять, чем поодиночке. Во-вторых, это была бы другая производительность труда в торговых точках, потому что если сегодня зайти в большой мебельный центр, то можно увидеть маленькие – по 200-400 кв. м - секции, в которых стоит куча продавцов. В итоге на всю площадь центра (10-20 тыс. кв. м), где можно было бы обойтись, условно говоря, 50 сотрудниками разумной квалификации, которые получали бы больше, стоит 200 человек, принадлежащих всем этим маленьким компаниям.
- Почему было не договориться с Послухаевым, если у обоих была такая идея?
- Это была идея общероссийского масштаба. В принципе, ничего не изменилось, ее можно было бы воплощать и сейчас…
- Почему вы начали заниматься диванами и кухнями?
- Просто для диверсификации. Цель стоит – расширение объема продаж, а на корпусе такое расширение получить будет сложно. Просто наш доля будет слишком заметна, потому что отрасль не консолидирована и «игроки» занимают 1-2%, но если их сужать, если говорить о корпусной мебели, получаются другие вещи. А если говорить о корпусной мебели и о гостиных, получается еще большая концентрация. А если говорить о корпусной мебели, о гостиных, да еще без большого расширения в стилистике и в цене - то у нас там будет концентрация больше, чем 25% доли рынка. И поэтому прирасти много, а у нас… Хотя бы 10 миллиардов нужно иметь, чтобы иметь более-менее нормальное предприятие. То есть увеличиться от сегодняшнего объема в три раза на одном корпусе – это нереально, ну, не то что нереально - это сложно. Поэтому пошли на мягкую мебель и кухню.
- Вопросы по поводу экологичности сырья возникают - того, из чего вы мебель делаете…
- Базовое сырье – это все-таки ДСП. Контроль качества есть, сырье, которое мы используем, классифицируется по многим классам – и мы используем лучшее в отрасли. Хотя оно дороже. Здесь мы как бы в верхней границе того, что можно получить от ДСП. Но мое личное мнение: ДСП – это плохо, и мебель из ДСП – это плохо. А то, что посадили весь мир на это, так сейчас весь мир сидит на самоокупаемости и во всем мире делается то, что выгодно и хорошо.
Из нашего ДСП разрешено делать детскую мебель. Это высший класс экологичности.
- А что касается Масловской зоны?
- Построим там фабрику. В первую очередь – фабрику фасадов. Потому что здесь у нас фасадам категорически тесно. Просто для того, чтобы не испытывать дефицит в площадях сборки в высокий сезон.
-Чтобы доброе дело для губернатора делать?
- Масловская зона – это одно, а доброе дело – другое: добрых дел у нас по списку целый перечень. А Масловская зона просто наиболее адекватные предлагает условия: все-таки помощь по инфраструктуре и частичные компенсации процентной ставки… Чего же отказываться, когда это есть? Хотя больше мне импонировала трасса М-4, потому что мебель – товар конечного спроса и по ней ездят конечные потребители. И сама фабрика была бы рекламой, потому что ее хотелось построить еще и эстетически грамотно, чтобы она еще лет десять или больше «работала» и кого-то к чему-то двигала. Но по М-4 земля раскуплена более или менее удобная, и вместо того, чтобы получить участок с коммуникациями на местах, надо заплатить за участок и тянуть все за свой счет - это лишние траты.
- Какой объем инвестиций предусмотрен в Масловке?
- Я думаю, что минимум полтора миллиарда, а скорее больше, но это будут траншевые платежи.
- А как российские мебельщики воспринимают Воронеж и «Ангстрем» в частности?
- Я считаю, что российские мебельщики с уважением воспринимают Воронеж, потому что это исторически такой мебельный кластер, ну и «Ангстрем» в частности. То есть какую задачу мы ставим? Мы ставим очень простую задачу: психологическое лидерство на рынке. Оно должно быть во всем: в помещениях, в людях, в производственном процессе, в продуктах и т.д. Если делаешь хорошие дела, то те, кто реально обращают внимание на конкуренцию, начинают к тебе присматриваться и вести себя соответственно… Я к этому отношусь более просто: я считаю, что рынка хватит всем - были бы хорошие идеи, подкрепленные энергетикой…
-У вас же сельское хозяйство еще, был и промтекстиль…
- Как всегда - бизнес маленький, а амбиции большие: надо делать транснациональную корпорацию, то есть диверсифицированный бизнес из нескольких отраслей. Мысли начала 90-х, а, соответственно, типаж этих мыслей – это, скорее, Америка конца 70-х. И вот – что делать, как, куда… Чего только в планах, если почитать, у меня не было написано! На каком-то этапе, к нулевым годам, мы все-таки диверсифицировались направлений до 7-8: вторичная переработка полимеров, сбор металлолома- я уже всего и не вспомню - сельское хозяйство, еще что-то… Но пришло понимание, что лучше концентрироваться на том, что получается, и не распыляться. И произошло сужение до направлений «мебель» и «сельское хозяйство», в базе. Сейчас уже на новом уровне стремление все-таки расшириться есть, расшириться более доходно и более современно. Потому что мебель – отрасль старая сама по себе со всеми вытекающими отсюда последствиями. Мне, например, нравится все, что связано с энергосбережением – это и светодиоды, и тепловые насосы, и защита или строительство зданий, если не энергоактивных (которые сами вырабатывают энергию), то хотя бы не энергопассивных (чтобы они ее не потребляли вообще). Это дорого, это сейчас не окупается, но мне это нравится.
