Воронеж. 26.02.2019. ABIREG.RU – Аналитика – В советской журналистике был распространен штамп «Судьба завода – судьба человека», но как его избежать, если человек проработал на одном месте больше 40 лет. Пока он разливал молоко по пакетам и сбивал масло, в стране сменилось несколько эпох, и все их можно измерить нормами потребления молока – сравнение будет не в нашу пользу. Корреспондент «Абирега» встретился со старейшим по сроку работы руководителем перерабатывающего предприятия Воронежской области и понял, что во всём должен быть стержень, на котором всё держится, даже в молоке.
– Владимир Павлович, правильно я понимаю, что вы работаете на заводе с момента его основания?
– Да, завод начал строиться в 1972 году и через пять лет был сдан в эксплуатацию – 26 сентября 1977 года, а я работаю на нем с 1 сентября 1977 года, пришел сразу после технологического института, 41 год уже на одном месте. Завод изначально строился как завод сухого обезжиренного молока на чехословацком оборудовании. А у меня как раз была специализация машины и аппараты молочного производства, пришел я на должность механика основных цехов. К 1991 году дорос до должности главного инженера. И сегодня у меня, по сути, инженерный функционал, хотя должность – заместитель исполнительного директора. Исполнительный директор у нас занимается операционной деятельностью и переговорами. Так что непосредственно на заводе я главный. Сам завод строился по программе правительства по бережному использованию белка. Тогда было два основных цеха: цех маслопроизводства (то есть сливочного масла) и цех сухого обезжиренного молока. Этот цех сохранился с той поры практически в неизменном виде. Еще был небольшой цех по фасовке цельного молока. Молоко поставлялось в основном в Аннинский и близлежащие районы. Вообще в то время почти в каждом районе был свой небольшой молочный завод, который обеспечивал население. А в Аннинском районе молока в советское время было много, передовой район считался по молоку.
– Расскажите, как происходит сушка обезжиренного молока.
– Основное оборудование этого цеха состоит из двух блоков. Первый – вакуумно-выпарная установка, где обезжиренное молоко выпаривается и теряет 55% влаги. Далее этот сгущенный концентрат поступает в сушильную башню, это такая металлическая колба или воронка высотой в три этажа. Концентрат поступает по трубам на самый верх установки, там он подается на распылительный диск – и получается что-то вроде аэрозоля. Одновременно в сушильную башню подается струя горячего воздуха с температурой около 190 градусов, жидкость превращается в дисперсный сухой порошок и далее пневмотранспортом поступает в бункер для фасовки. Сухое молоко сохраняет свои полезные свойства 12 месяцев.
– Раньше ведь был и такой продукт, как жирное сухое молоко?
– Да, раньше цельное сушили, сейчас не сушат – невыгодно. Но у нас всегда основным производством были сливочное масло и сухое обезжиренное молоко. Цельное молоко летом поставлялось из Аннинского и прилегающих районов, сливки – из Бобровского. Производство масла у нас доходило до 20 тонн в сутки, а сухого молока – порядка 12,5-13 тонн в сутки. Распределялась эта продукция по фондам (был такой термин «фондирование») и поставлялась по всему Советскому Союзу.
– Сливочное масло, хоть и вредно, мы его все едим. А вот куда поступает сухое молоко в таких объемах?
– В кондитерскую и хлебобулочную промышленность – раз, в мясную – два: это сосиски и сардельки. Когда пишут на упаковке: «Молочные сосиски» – там на самом деле есть молоко, и его поставляем мы. Сухое молоко также используется при производстве детского питания. И наконец, комбикормовая промышленность, где сухое молоко идет как часть рациона.
– В чем различие переработки молока в середине 1970-х и сегодня?
– Во-первых, тогда было значительно больше ручного труда, работали 250-260 человек. Сегодня работают 154 человека, и в течение года планируем набрать еще около 60 человек в два этапа. А во-вторых, колхозы тогда не имели собственного оборудования охлаждения. У нас было три молочных, можно сказать, перевалочных пункта, туда предварительно собиралось молоко из ближайших колхозов, там охлаждалось, а потом уже мы его перенаправляли на завод.
– В советский период завод как-то развивался? Когда произошла его первая модернизация?
– Переломным для завода, да и для района в целом стал 1987 год. Тогда по решению ЦК КПСС в стране было создано три экспериментальных агропромышленных комбината: на базе Раменского района в Подмосковье, Тимашевского района в Краснодарском крае и у нас, в Аннинском районе. Передовым по тем временам было то, что в состав комбината входили производители сырья, перерабатывающие предприятия, а также проектные и строительные организации, поэтому работали очень слаженно и быстро. Это предопределило дальнейшее развитие завода. Тогда мы смогли заменить часть старого оборудования, в основном получили импортное – итальянское и немецкое. Открыли цех сгущенного с сахаром молока и еще один цех сухого обезжиренного молока, то есть, грубо говоря, еще одну сушильную установку. Потому что молока было очень много, а нам стали возить еще и из Таловского, Панинского и Новохоперского районов, и одна сушильная установка уже не справлялась. И открыли цех мороженого в 1989 году. Открыли в рекордные сроки: в марте заключили контракт на поставку оборудования, а в сентябре уже ели продукцию. Благодаря мороженому «Аннинская забава», двухслойному эскимо на палочке, мы и стали знамениты. Тогда ведь такой упаковки практически не было, только вафельный или бумажный стаканчик. Благодаря этой модернизации мы одними из первых в стране стали экспортировать наше сухое молоко за рубеж. Получали валюту, за эту валюту закупали оборудование. Рядом с нашим заводом – через забор – был построен, но так и не запущен мясокомбинат, потому что в 1990-е сам агрокомбинат развалился.
– Что стало с мясокомбинатом?
– Территория была раздроблена на мелкие части и распродана.
– А как отразились 1990-е на работе завода?
– Ну в начале девяностых мы приватизировались, были сами себе хозяева долгое время, я имею в виду трудовой коллектив завода и производителей сырого молока, которые тоже участвовали в приватизации предприятия. Но оборотных средств не хватало, в какой-то момент даже могли закрыть завод, руководство пыталось искать инвестора, но особо мы никому не были нужны. В 1990-е сухое молоко стали массово завозить из США, конкурировать с ними было сложно, это немножко притормозило развитие завода. Кроме того, народ стал беднее и потребление молочной продукции сильно снизилось. Еще одной проблемой стал бартер, ни у кого денег не было, шел натуральный обмен. Работали где-то вполовину своей мощности. В 2002 году инвестора все-таки нашли, им стала известная компания «Вимм-Билль-Данн», и мы стали его филиалом под названием «Аннинское молоко». За два месяца всё было переформатировано. В основной цех, где было производство масла, поставили линии по производству и фасовке ультрапастеризованного молока, и это стало нашим главным видом продукции. Маслоцех перенесли в другое помещение. Линии по фасовке ультрапастеризованного молока были «тетрапаковские» производительностью 6 тыс. упаковок в час. В 2008 году поставили две новых фасовочных линии на 12 тыс. упаковок в час каждая. В конце 2011 года «Вимм-Билль-Данн» вошел в корпорацию Pepsico. Так хозяевами завода стали американцы.
– Чем отличается ультрапастеризованное от обычного пастеризованного? Что в него добавляют, что оно может так долго храниться, чуть ли не девять месяцев, если не ошибаюсь?
– Конечно, ничего туда не добавляют. Вопрос в термической обработке. Если при обычной пастеризации молоко нагревается до 74-78 градусов с выдержкой 20 секунд при такой температуре, то ультрапастеризованное на четыре секунды нагревается до 137 градусов при давлении 5-6 атмосфер, а затем охлаждается и упаковывается. Доступа воздуха и бактериям после нагрева уже нет, фасуется в антисептическую упаковку и может долго храниться.
– Какова у вас суточная мощность переработки?
– Сейчас мы считаем так. У нас по всему имеющемуся оборудованию максимальная суточная мощность 300 тонн молока переработки, если, естественно, всё будет работать на полную мощность. В том числе 160 тонн ультрапастеризованного молока в сутки, это наша основная продукция, а остальное уйдет в масло и сухое молоко. То есть основная продукция это ультрапастеризованное молоко. Цех мороженого не загружен полностью, так как работаем по заявкам под планы продаж. Фактическая загрузка сейчас 25-30%. Мы зависим от продаж.
– Почему, как вы думаете, ушли американцы и как пришел Штефан Дюрр?
– Сам завод как производственная площадка работал эффективно, к работе с точки зрения производства у акционеров вопросов никогда не возникало. Но нас подвела логистика: если в советские годы завод работал на местном сырье, то к 2017 году его практически не стало. Аннинское молоко нам вообще почти не поставлялось для переработки, менее 10% перерабатываемого молока было местным. Возили из соседних районов и даже областей. Американцы решили, что им это всё невыгодно и неинтересно. Вроде бы нас мог купить «Молвест», но передумал. А американцы были готовы уже демонтировать всё оборудование. Успели одну фасовочную линию убрать. В итоге мы опять оказались на грани закрытия. В общем, «Эконива» нас, можно сказать, спасла. По планам американцев, с 1 января 2018 года завод должен был быть остановлен. Но в начале января 2017 года «Эконива» купила наше предприятие.
– Что изменилось с уходом американцев и приходом «Эконивы»?
– Логистика. Молоко идет теперь с молочных комплексов «Эконивы»: и ближе, и качество выше. У нас, к слову, работает современная лаборатория, которая на «входе» способна определять партии молока, поступающие с антибиотиками. Раньше это было актуально, потому что поставщиков молока было много разных и молоко было разного качества. Если выявляются нарушения, то такая партия молока в переработку не идет – составляется акт, продукция возвращается производителю. Теперь такой проблемы у нас не может быть в принципе, поскольку мы стали работать с единственным поставщиком сырого молока, у которого и так налажен современный лабораторный и ветеринарный контроль.
– У вашего нового хозяина два основных бренда: старый – «Академия молочных наук» и новый, одноименный с холдингом, – «Эконива». Под каким брендом выпускаете продукцию вы?
– Основную продукцию, масло и ультрапастеризованное молоко, выпускаем частично под одним брендом, частично под другим – в разные упаковки. А мороженое пока только под брендом «Академия молочных наук».
– Ваш главный акционер Штефан Дюрр объявил о крупной модернизации, которая начнется уже в этом году. Что будете улучшать и сколько это будет стоить?
– Модернизация будет разбита на два этапа. На первом будет запущено производство творога, а на втором – будет модернизироваться инфраструктура. Потому что, будем говорить честно, здесь есть определенные проблемы. В основе развития бизнеса всегда стоит производственная база. То есть основное производство – там, где продукт. У нас на заводе вкладывались деньги в первую очередь в оснащение новым оборудованием, ремонт помещений проводился, но не более. Теперь настало время заняться такими объектами, как компрессорная и котельная. Котельную капитально не ремонтировали с 2003 года, когда перешли на газ, а электроподстанцию чуть ли не со времен основания завода. Будем строить новые компрессорную и котельную. Общий объем инвестиций на оба этапа – около 1,7 млрд рублей, которые планируем освоить в 2019-2020 году.
– Я понимаю все сложности переходного периода от одного акционера к другому, от одного бренда к другому. Но все-таки показатели загрузки ваших мощностей оставляют желать лучшего. В чем причина? Люди перестают пить молоко?
– Я вам так скажу, в нашем возрасте молоком уже не стоит увлекаться, надо переходить на кисломолочную продукцию. Еще раз, мы хотя и отдельное юрлицо в рамках холдинга, но по своему смыслу – производственная площадка, мы производим продукции столько, сколько нам закажут продажники. Раньше, в СССР, заводы как строили? Брали норму суточного потребления, перемножали на количество населения в зоне работы завода, получали суточную мощность. Никакой тебе конкуренции. Норма была пол-литра молока на человека в сутки. А теперь, скажите, вы столько молока выпиваете?
