Экономист Михаил Делягин специально для «Известий» – о главных вызовах для нефтедобывающей отрасли в условиях пандемии.
Сенсацией Петербургского международного экономического форума стало выступление главы «Роснефти» Игоря Сечина, который представил развернутый анализ ситуации в мировой экономике и обратил внимание участников энергетической панели на доминирование опасной недооценки рисков нестабильности в мире.
По его мнению, основой сбалансированного развития энергетики должна стать здоровая рыночная конкуренция всех видов генерации, гарантирующая стабильное обеспечение потребителей чистой и доступной энергией при минимальном воздействии на окружающую среду.
Доклад Сечина стал примером глубокого, емкого и лаконичного анализа не только отрасли, но и всей мировой экономики через призму энергетики и нефтяной промышленности. Его высокое качество, фундаментальность и системность, о самой возможности которых уже забыли аналитики, барахтающиеся в потоках словоблудия, стали в прямом смысле слова глотком свежего воздуха.
Сечин едва ли не первым из официальных лиц четко зафиксировал тенденцию «регионализации рынков, идущую на смену глобализму».
Сечин предельно ясно зафиксировал глобальное политическое значение коронавируса: «именно пандемия и ход борьбы с ней предопределила в конечном итоге исход выборов в США. В ближайшем будущем мы увидим ее влияние на смену политических элит и в других странах».
Сечин показал, что мировая экономика восстанавливается – и уже во втором полугодии можно ожидать дефицита нефти.
При этом нерациональные методы восстановления экономик могут стать самостоятельным источником проблем. Так, «в США в отличие от Китая мы наблюдаем стимулирование не столько реального производства, сколько фондового рынка, капитализация которого уже вдвое превысила американский ВВП». Это может вызвать «значительную коррекцию... сравнимую с крахом доткомов... в начале 2000-х годов», что создает риски и для всей мировой экономики.
Локомотивами восстановления мирового спроса станут Индия и Китай, экономики которых будут, по прогнозу МВФ, расти средними темпами соответственно 7,7 и 5,8% в год. Ясно, что это качественно повысит и их политическую влиятельность.
Спрос на энергию будет расти и дальше, но даже для простого поддержания текущего уровня добычи к 2040 году более 45% ее объема придется обеспечивать на новых месторождениях. Для этого в мировую нефтяную отрасль надо инвестировать около $17 трлн – треть всех мировых инвестиций в энергетику, но понимание этой стратегической задачи в мире парадоксальным образом отсутствует.
Более того, зависимость нефтяных компаний от отдельных групп акционеров создала реальную угрозу недоинвестирования в глобальном масштабе.
Часть компаний подчинена конъюнктурным интересам инвесторов, ради максимизации текущей прибыли отказывающихся от будущего, то есть от поиска и разведки новых запасов. Отчасти это реакция на кризис (в 2020 году 20 крупнейших публичных нефтяных компаний понесли убыток в $33 млрд против прибыли в 242 млрд в 2019-м), но тенденция проявилась задолго до него и потому носит фундаментальный характер.
Стремление увеличить акционерную стоимость и доходы акционеров за счет роста дивидендов и выкупа акций также не дает вкладывать достаточных средств в развитие.
Схожие тенденции уже привели к катастрофическому развитию событий на рынке железной руды: два крупнейших производителя (ВНР и Rio Tinto) недооценили спрос и недоинвестирование отрасли привело к дефициту и двукратному скачку цен за год.
Но главный, новый фактор, грозящий недоинвестированием и острым дефицитом нефти, – это требование полного отказа от инвестиций в нефтегазовый сектор различных стейкхолдеров, поддавшихся «зеленому безумию» (разумеется, Сечин не употребляет столь резких терминов – доклад удивительно корректен по контрасту с глубиной и остротой проблем, которые он обнажает). Нефтяным компаниям мира надо в корне пересмотреть сам формат взаимодействия с внешним миром, так как инвесторы ориентированы на экологию и обратный выкуп акций, пренебрегая фундаментальными показателями, определяющими будущее отрасли.
Нефтяная промышленность подавляется во имя развития возобновляемой энергетики. Ее флагманом стал Азиатско-Тихоокеанский регион, прежде всего Китай и Индия (в ближайшие 10 лет ввод мощностей там в 2,5 раза превысит его в Европе), где развитие возобновляемой энергетики сбалансировано с традиционной.
Однако такая картина в развитых странах скорее исключение, чем правило. Так, в ЕС субсидии ветровой и солнечной генерации за 10 лет выросли впятеро, до €50 млрд в год, а объемы генерации – лишь в 3,6 раза. При этом «возобновляемая энергетика так и не превратилась в значимый резерв мирового экономического развития».
Преграда – неразвитость технологий: по оценкам МЭА, в 2050 году около половины разрабатываемых сейчас технологий низкоуглеродной энергетики останется на стадии прототипов и пилотных проектов. Только на разработку экономически окупаемых альтернативных технологий потребуются еще десятилетия и колоссальные инвестиции: в 2030-2040-х годах – около $4 трлн в год, то есть 4% ВВП всего мира.
При этом потребность в литии вырастет к 2040 году более чем в 40 раз, а в кобальте – в 20 раз, что приведет к взрывному росту цен на них. Между тем даже удвоение цен на никель и литий полностью сведет на нет ожидаемое удешевление производства батарей.
Всё это создает предпосылки для нерентабельности ожидаемого энергетического перехода: с увеличением доли возобновляемых источников энергии растут тарифы, а льготное налогообложение ведет к дефициту бюджета. В конечном счете экономическая неэффективность низкоуглеродных технологий ложится бременем на потребителя. Из-за государственной политики по несбалансированному продвижению возобновляемых источников энергии американские потребители уже переплатили за электричество $125 млрд. А ведь на долю ископаемых топлив еще приходится более 80% энергопотребления США.
Глава автоконцерна «Стеллантис» (образован в 2021 году слиянием «ФИАТ-Крайслер» и «Пежо-Ситроен», четвертый автопроизводитель мира) признал, что стоимость электромобилей, даже без учета проблем утилизации, до второй половины 2020-х будет вдвое выше обычной.
В свете изложенного крайне важно, чтобы стимулирование «зеленой энергии» не подменяло ее реальную экономическую эффективность.
Возникает ощущение, что усиление регуляторного давления на нефтяную отрасль, масштабное манипулирование стоимостью акций и в целом стремление развивать нетрадиционную энергетику за счет подавления традиционной создают непредсказуемые риски не только удорожания энергии, но и физического разрушения отрасли и лишения критически значимой части человечества доступа к энергии как таковой.
Ситибанк указал, что вклад нефтегазовых компаний в мировой ВВП впервые превысил их долю в капитализации мирового рынка. Это значит, что «нефтегазовая отрасль создает для мира больше ценности, чем получает инвестиций. Мир потребляет нефть, но не готов в нее инвестировать. Публичный статус крупнейших компаний поставил их в положение, лишающее их мандата не только на развитие, но и на поддержание» добычи.
Они вынуждены продавать активы мелким и непубличным компаниям, что не снижает выбросов, но уменьшает эффективность добычи и подрывает перспективы даже ее сохранения, не говоря о наращивании.
В то же время подавление глобальных публичных компаний открывает новые перспективы для менее зарегулированных национальных компаний, и в первую очередь «компаний с госучастием и непубличных компаний, которые меньше зависят от волатильных настроений на фондовом рынке» и потому способны ориентироваться на стратегическую перспективу.
Потребление нефти будет расти, несмотря на снижение ее доли в мировом энергобалансе. «Пора изменить постановку вопроса о будущем нефти: речь должна идти не об отказе нефти как таковой, а об отказе от нефти с экологически грязных проектов», которой в первую очередь является американская сланцевая нефть. Но есть и альтернатива: по словам Сечина, у ключевого проекта «Роснефти» «Восток Ойл» «углеродный след» на 75% ниже, чем у других новых крупных нефтяных проектов в мире.
«Тем самым есть все основания говорить о производстве в рамках данного проекта «зеленых баррелей» нефти».
Значение доклада главы «Роснефти» подчеркивается повышенным международным интересом к нему. Если на большинстве панелей ПМЭФ представлены преимущественно российские участники, то услышать Сечина и обсудить его доклад собрались очно главы ключевых международных энергетических корпораций и организаций – и, как показало обсуждение, доклад вызвал крайне позитивный отклик у всей мировой нефтяной индустрии.
Позиция редакции может не совпадать с мнением автора
Михаил Делягин
Газета «Известия», 19:16, 06.06.2021
