Воронеж. 06.12.2021. ABIREG.RU – Топ-100 – В период пандемии, когда школы большую часть времени работали в дистанционном режиме, остро встал вопрос о частном образовании. Директор школы иностранных языков International House Voronezh Linguist Наталья Власова в рамках ТОП-100 рассказала «Абирегу» о своем новом проекте – частной школе «Академия». Также она поделилась мнением о том, можно ли заработать на обучении других и почему образование – это не услуга.
– Расскажите об образовании как бизнесе. Как вам живется в пандемию?
– Всем понятно, что время у нас сейчас нестабильное, так как мы живем в эпоху перемен. Пандемия – это как раз тот самый толчок, который перемены в несколько раз ускоряет. Хотим мы того или нет, но человек должен для себя делать выборы каждый день, начиная с утра и заканчивая вечером. Когда мы, например, ложимся вечером спать, мы не знаем, что будет утром. Когда наступает утро, мы понимаем, что те вызовы, которые были вчера, сегодня уже не существуют. Наверное, я бы ваш вопрос перефразировала так: «Как вам живется в эпоху перемен?» В эпоху перемен всегда живется тяжело, но интересно, потому что скучать некогда, мозг не засыхает, и она требует от каждого человека каких-то новых решений – от банальных ежедневных до каких-то глобальных. Как сделать свой бизнес прибыльным тогда, когда это практически невозможно? Жизнь и смерть встали на такую грань, что находятся примерно на одной линии. Конечно, это страшно, это больно, но, с другой стороны, это интересно, и это не дает застрять в каком-то одном положении.
Основной мой бизнес – это все-таки школы иностранных языков. Если говорить про образование как бизнес, во время пандемии, конечно, рост продаж не наблюдается. На рынке образовательных услуг происходит стагнация. Конечно же, онлайн-школы оттянули на себя значительную часть аудитории, но, что хорошо, аудитория возвращается. Люди, попробовав онлайн-обучение, начинают ценить обучение через человека.
– В этом году вы запустили новый проект – «Академия». Что это?
– Это общеобразовательная школа-предуниверсарий, поэтому она и называется «Академия». Мы набрали сейчас шестой, два седьмых, восьмой и девятый классы. В следующем году готовимся к запуску пятого класса. Обучаем детей по Федеральному государственному общеобразовательному стандарту (ФГОС). Это, конечно, очень интересно. Но при этом я поняла, что система образования в том виде, в котором она существует, не может справиться с теми вызовами, которые есть сегодня в современном мире. Если говорить о детях, которые более-менее осознанные, о тех детях, в которых родители вкладывают, которые знают цену своему времени, им, конечно, очень сложно находиться и обучаться в рамках общеобразовательной школы. Почему? Потому что мы, взрослые, через себя учим детей ответственно принимать какие-то решения, ответственно подходить к траектории своего развития. Мы их учим целеполаганию. Все то, что мы вкладываем в своих детей, к сожалению, они в общем образовании не могут получить. Почему? Потому что очень мало кого интересует в общей школе, что, собственно говоря, ты думаешь по поводу своего образования. Есть одна единая программа, есть, конечно же, единый государственный стандарт, – и он прекрасен, и он тоже предполагает индивидуальные траектории для каждого ребенка, – но осуществить их в системе общего образования достаточно сложно. Поэтому зародилась идея сделать частную школу не для всех. Это школа для детей, которым тесно в рамках общего образования, которые хотят большего – совместить общешкольную программу с подготовкой к олимпиадам и подготовкой к поступлению в вуз. Хочется все-таки вывести детей на то, чтобы их общий уровень по всем предметам был значительно выше, чем в общем образовании.
– Дети перед поступлением проходят какой-то отбор?
– Тестирование по английскому и по математике. К сожалению, тестирование показало, что у детей очень низкий уровень по этим дисциплинам. Нам пришлось начать практически с самого начала.
– Если смотреть на частную школу как на бизнес, насколько это коммерческая история?
– Общеобразовательная школа – это некоммерческая история. Она изначально не должна была быть коммерческой историей. Почему? Потому что, скажем так, все преподаватели, которые не ушли из профессии, это люди, которые зарабатывают свои деньги репетиторством. Соответственно, нужно было сделать такую финансовую модель, чтобы за группу платить преподавателям больше, чем то, что они получают в репетиторстве. Конечно, можно поставить оплату за обучение высокую, такую, чтобы она покрывала все расходы. Но очень маленькое количество людей в Воронеже может позволить себе платить за обучение ребенка 50 тыс. рублей в месяц. Мы взяли минимальную стоимость – 16 тыс. рублей. Конечно же, она не покрывает расходы даже на зарплату, которая выплачивается преподавателям. Конечно, бизнесу нужно вкладывать деньги в образование и в своих детей. Скорее всего, я на следующий год оставлю 16 тыс. рублей для одаренных детей, для тех, у кого показатель по тестам выше среднего. Для остальных повыше сделаю оплату. При этом мы оставим 16 тыс. рублей как стипендию. Может, еще сделаю фонд для того, чтобы удерживать цену на уровне оплаты четырех репетиторов. Откуда взялось 16 тыс. рублей? Это минимум того, что каждый родитель, начиная с 8-го класса, платит за репетиторов.
– Финансирование «Академии» осуществляете за счет средств, полученных от языковой школы?
– Да.
– Вы очень много вкладываете в преподавателей и в их обучение. Какой процент от ваших расходов составляют эти затраты?
– Понимаете, если не вкладывать в развитие преподавателей, вообще сотрудников, то уровень человеческого капитала в регионе упадет. Задача любого бизнеса – вкладывать в сотрудника, независимо от того, уйдет ли он впоследствии или не уйдет. Но если он от тебя ушел, на его место все равно придет примерно такой же средний. Люди все равно все стремятся к прогрессу, все равно все стремятся к развитию. Если человек не стремится к развитию, то, может, его и не нужно приглашать. Возвращаясь к вашему вопросу, сколько примерно компания вкладывает в развитие сотрудников – на начальных этапах больше. Почему? Потому что, я сравниваю сейчас с «Академией», развитие на старте гораздо важнее, чем рост сотрудников, когда компания уже находится на плато своего развития. Сейчас, чтобы прийти работать в «Лингвист», нужно пройти очень жесткий отбор, и этот отбор уже традиционный. Почему? Потому что у нас есть курсы для преподавателей, за которые они сами платят. Там они получают образовательную и методическую основу, и только после того, как они прошли сертификацию, они могут попробовать себя стажерами, и только потом им можно идти работать в группу.
Хочешь не хочешь, но ты должен постоянно учиться и развиваться. Мы же школа международная. Мы входим в сетку International House, это 160 школ в мире. У них есть своя система мотивации и развития преподавателей, в которую мы тоже встроены. Когда, например, наши преподаватели видят уровень своих коллег, которые работают в Испании, Италии, Швейцарии, естественно, они хотят к ним приблизиться. И, может быть, даже не чтобы лучше учить детей и взрослых, а для собственного развития.
Так как мы международная сетка, все новые идеи сразу приходят к нам. Мы первыми узнаем, что происходит в других странах с пандемией, куда движется образование, что вообще происходит в мире. Мы, конечно, космополиты. Смотрим сразу в мир: Сингапур, Америка, Лондон – мы смотрим, что происходит там. У нас оттуда идет прямая передача прямо в Воронеж, и мы пробуем здесь все применить. На самом деле, когда я зашла в общее образование, для меня было странно видеть, что у преподавателей-предметников (русский и математика) не то что устаревшие знания – они 10-летней давности. То, что в английском языке прописано в методике и в учебниках, которые уже даже устарели, на конференциях для предметников подается как ноу-хау. Допустим, сейчас все говорят, что нужно уходить от центричности преподавателя на ребенке, все уши про это прожужжали – а на Западе это прошлый век, это аксиома, это доказывать никому не нужно. А мы муссируем эту тему, мы ее поднимаем, какие-то споры на этой почве вырастают, а там это уже норма, причем давно.
Конечно, мы зашли в общее образование, и я пока не понимаю, что с этим делать. Как все-таки выстроить единую методику, единую систему и прийти к какому-то общему знаменателю? ФГОС – это хорошо, там все написано правильно, но учебники, но преподаватели, курсы повышения преподавателей чуть-чуть отстают, а дети, понимаете, дети же не могут жить в одном мире, а учиться в другом. Поэтому дети начинают протестовать против этой системы, они говорят: «Это уже прошлый век. Мы хотим, чтобы нас учили вот так. Будьте любезны делать так». А им говорят: «Как мы вас учили, так и будем учить, если что-то не нравится – идите к репетиторам». Получается, к восьмому классу почти все по основным предметам ходят на репетиторство.
– Сегодня один из наболевших вопросов – дистанционное образование. Как лично вы относитесь к такому формату и к тому, как он реализуется в России?
– Ну как вам сказать... Конечно же, в большей степени из-за дистанционного образования мы и открыли «Академию», потому что это очень странная форма обучения, особенно для детей. Понятно, что если у тебя, например, нет правой руки, ты можешь научиться писать левой. Это тоже для тебя будет выход. Но когда твоя учительница живет в соседнем доме, а ты работаешь с ней по Zoom или Skype... Это имеет место быть, если у тебя есть на то веские причины. А если их как бы нет? Я не понимаю, почему дети должны сидеть и учиться в Zoom, если они могут это делать не дистанционно. Нет правой руки – можно научиться левой. Если есть правая рука и тебе удобнее писать правой, надо писать все-таки правой рукой, потому что тебе так удобнее. Если ребенку и учителю удобнее работать face to face, значит, надо работать в классе.
– Из-за пандемии на рынке резко выросло количество образовательных продуктов в онлайне, в том числе и различных курсов и школ по иностранным языкам. Как это повлияло на вас?
– Я бы сказала, что это на нас не повлияло никак. Я бы сказала, что на нас повлияло то, что границы закрыты, что люди стали меньше ездить, потребность в английском языке сократилась. Появилось много онлайн-школ? Так всю жизнь были репетиторы, всю жизнь были студенты, которые помогают делать школьную «домашку». Это примерно тот же самый вопрос «А как вы относитесь к тому, что цена часового индивидуального занятия у студента меньше?». Да никак мы к этому не относимся. Если ребенку и родителю удобнее платить за выполнение домашних заданий в школе студентами, пожалуйста, это их выбор.
Образование – это не совсем услуга. Если человек воспринимает образование как услугу, это не наш клиент. Все наши школы находятся всегда на второй линии. В частные школы Англии не всех берут. И нам не все люди нужны, не все клиенты наши. Говорила в начале запуска языковой школы, говорю и сейчас про «Академию»: на нас нужно выйти, нас нужно найти. Я вас еще и спрошу, кто нас рекомендовал. Спрошу, хотите ли вы учиться или вам просто нужно время свое потратить. Так как мы вкладываем в преподавателей, нам важно, какой вы получите результат в конце. Если вы выйдете с нулевым результатом и скажете, что вы учились в «Лингвисте» или «Академии», к нам никто больше не придет. Мы отвечаем за качество результата, и нам проще вас изначально не взять, потому что вы будете занимать чье-то место. Очень велик риск ошибиться в клиенте, если возьмешь не своего человека. Воронеж – большой город, мы все равно всех не обучим, нам нужно выбрать изначально нашего клиента, чтобы он пришел, отучился и получил результат. Получая результат, он скажет, где он получил этот результат, и приведет таких же, как и он.
Вообще в международном мире International House всегда конкурирует с English first. Школы International House, к которым мы относимся, вкладывают в преподавателей. Модель бизнеса такая, что они никогда не расположены на первой линии. Случайный клиент не может прийти в International House, случайный педагог не может прийти работать в International House. Он должен хотеть, он должен пройти некий путь отбора. Это касается как клиента, так и преподавателя. Они должны знать, почему сюда пришли, зачем им нужен International House и какой им нужен результат на выходе. English first, кстати, ушли из России. Они не выдержали конкуренции с онлайном. У них посыл был такой: «Приходите, мы открыты для всех». Большая стоимость первичного контакта. Ты заходишь – через два месяца уходишь. То же самое делают онлайн-школы: большой набор, большой отток.
– Интересный подход. Наверняка вы делали какой-то research рынка, перед тем как зайти на частное образование.
– Знаете, я делала research в течение шести лет. Понятно, что надо было, наверное, заходить раньше. В свое время я даже делала бизнес-план на частную школу. У меня ни разу не выходило, что это вообще про бизнес, т.е. бизнес-план есть, но он не прибыльный. Research есть, спрос есть, но люди не готовы платить, сколько нужно. При этом не всегда будет тот результат, за который заплатили родители. Все-таки в мире частное образование – это вложения, это не бизнес. Опять же, что значит бизнес? Если доход 100-200 тыс. в месяц считать бизнесом, то, наверное, и семейные классы принесут какую-то часть прибыли, чтобы учебники купить. Но если говорить про бизнес, то нет, это не бизнес. Почему в него нужно вкладываться? Потому что это наши дети, потому что это нематериальный капитал и наше с вами будущее.
– Это пока не бизнес в России? Или это мировая тенденция?
– Вообще, в целом, это мировая история. Частные школы – это не бизнес. Допобразование, какие-то курсы, образование за рубежом, поступление в вуз – возможно. Но если говорить про общее образование – нет, туда только бизнес вкладывает, вкладывает и вкладывает.
– Планируете как-то расширяться?
– «Академия» будет расширяться. Мы сейчас отрабатываем бизнес-модель – я рассматриваю и строю «Академию» как бизнес, потому что я так привыкла. Сейчас отрабатываем пилот в центре, на Никитинской. В следующем году будет уже три школы – центр, Левый берег и Северный. Сами понимаете, только с помощью тиражирования можно закрыть хотя бы расходы, просто за счет того, чтобы снизить расходы на административный и управленческий персонал, потому что он в школе тоже достаточно большой.
– Что изменится в образовании в перспективе?
– Однозначно победит индивидуальная траектория для каждого ребенка, потому что поточное образование уходит. Для каждого человека должен быть максимально большой диапазон выбора программ, методик, преподавателей. Однозначно уходит, знаете, что?.. Сейчас объясню. Что происходит в «Лингвисте»? Как мы уже говорили, все преподаватели одного уровня, и он выше общего уровня «средней температуры по больнице» в Воронеже. Среднего человека, с хорошим уровнем английского, с хорошей мотивацией, можно сделать прекрасным преподавателем. У нас это уже выстроенная система. В среднем образовании такого нет. В среднем образовании, если преподаватель – звезда, это может быть катастрофой. Он выстроит собственную методику и будет по ней обучать детей, специфически с ними взаимодействовать. Но, не дай бог, он заболеет и на его место придет посредственный преподаватель – это будет катастрофа для всех. Поэтому, думаю, звездная роль преподавателя должна уйти на второй план.
Преподаватель – это тот, кто может методично простроить вашу индивидуальную траекторию. Если вам надо дистант, я как преподаватель иду в дистант. Если вам нужен носитель, я вторым уроком ставлю вам своего коллегу-носителя. Самое главное сейчас – это время. Мы должны в кратчайшие сроки дать вам на вашем уровне то, что вы от нас хотите. Не так, как я умею, не так, как у меня в голове, а так, как это нужно вам. Поэтому только индивидуальный подход, только индивидуальное обучение.
