Воронеж. 18.03.2021. ABIREG.RU – Аналитика – Пожалуй, уже все знают, что основным производителем мостовых металлоконструкций для строительства Крымского моста был завод «Воронежстальмост». Чем живет одно из старейших предприятий столицы Черноземья после завершения «стройки века», насколько востребована его продукция на российском рынке и в какой форме автоматизация производственных процессов находит применение в цехах завода, «Абирегу» рассказал генеральный директор АО «Воронежстальмост» Андрей Боровиков.
– Удалось ли выйти из ситуации 2019 года, когда наблюдался дефицит заказов на строительство мостов?
– Да, сегодня мы обеспечены заказами до конца года. Под занавес 2020-го наш рынок ожил, появилось достаточное количество заказов, так что можно отдохнуть от постоянной борьбы с конкурентами за выживание. В 2019 году заказов не было вовсе, цены рухнули ниже себестоимости, так что в этом году наверстываем упущенное.
– За счет каких объектов?
– Радует, что строительство инфраструктурных объектов поддерживается правительством. Сейчас строим эстакаду в Шереметьево, если точнее, то железнодорожный путь между терминалами – это очень крупный объект. В Москве с нашим участием также активно идет строительство двух больших объектов: Северо-Восточной хорды и Юго-Западной. Участвуем в строительстве обхода Волгограда. Те, кто ездят в Астрахань на рыбалку, нам точно скажут спасибо.
Также заканчиваем автодорогу в обход Калуги. Из самых новых объектов − подписан контракт на изготовление и поставку металлоконструкций для строительства дублера Кутузовского проспекта в Москве. Общий объем − 5 тыс. тонн – больше нашего месячного выпуска.
– Какой объем металлоконструкций выпускаете в месяц?
– 4 тыс. тонн. Сегодня стоит вопрос об увеличении выпуска, потому что заказчики просят больше объемов. Приходится эту задачу решать. Казалось бы, чего проще: набрать побольше людей. Но они не идут на заводы вообще и на наш в частности, несмотря на достаточно приличную среднюю зарплату. Работать руками сейчас желающих нет. Поэтому будем как-то изыскивать внутренние резервы, интенсивнее работать.
– Какая средняя зарплата у вас на заводе?
– По январю этого года этот показатель составляет 46-46,5 тыс. рублей. Среди промышленных предприятий Воронежа довольно неплохая цифра. Мы платим реально высокую зарплату, особенно квалифицированным рабочим, но всё равно есть острый дефицит кадров рабочих специальностей.
– В среднем в модернизацию производства сколько вкладываете в год?
– При обороте порядка 5 млрд рублей в модернизацию мы вкладываем 300 млн рублей. Завод возрастной, поэтому много приходится тратить средств на капремонты, поддержание зданий, сооружений и оборудования. Приходится менять крановое хозяйство, убираем старые станки, покупаем более производительные, стараемся на смену трем сверлильным станкам купить один современный. К сожалению, чаще покупаем иностранное, чем отечественное, поскольку оборудование нужного нам уровня у нас в стране не производят. Мы у себя на заводе многое сами делаем под потребности технологического процесса. Основной процесс на заводе – сварка. Помимо того что обновляем сварочные аппараты, у нас появляется новое оборудование – сварочные роботы. Появляются даже новые профессии – операторы автоматизированного сварочного комплекса.
– А в Воронеже что-нибудь строите? Пока так и не дождались интересной вам Остужевской развязки. Не потеряли надежду?
– Мы по-прежнему ждем этого проекта. Готовы изготовить необходимые металлоконструкции. Но, думаю, это будет не скоро. Видимо, пока не решены все вопросы финансирования строительства.
– За конкурентами следите? Кто-нибудь ушел с рынка?
– В 2019 году все имели убытки. Мы все в одной лодке, вместе тонули. Сейчас много заказов на рынке − все с заказами.
– Обанкротилось много?
– Банкроты есть. Но при этом все работают, конкурентов меньше не стало.
– Кого считаете самыми крупными конкурентами?
– Всего у нас порядка 20 конкурентов, из них четыре – самые значительные. Это заводы Кургана, Борисовки Белгородской области, Тюмени и Омска − с годовым выпуском свыше 30 тыс. тонн.
– А когда не было заказов на металлоконструкции для мостов, чем предприятие занималось?
– Когда нет заказов на мосты, мы выпускаем строительные конструкции. К примеру, делали доменную печь для «Северстали» – порядка 5,8 тыс. тонн. Всё очень гибко. В принципе, мы можем делать что угодно с разной степенью рентабельности.
– В 2019 году вы говорили, что цены на металлопрокат выросли. Как сейчас складывается ситуация?
– Цены на металлопрокат выросли очень сильно. В декабре 2020-го было очень резкое подорожание − на 15% одновременно у всех комбинатов-поставщиков. Нам это объяснили мировой рыночной конъюнктурой.
– Какова рентабельность предприятия?
– По итогам 2020 года − порядка 5%. Как сложится в этом году, я не могу сказать: год в целом начался неплохо, если бы не повышение цен на металлопрокат, что может не только лишить нас прибыли, но и довести до серьезных убытков.
– Отраслевые ассоциации не помогают лоббировать интересы российских производителей металлоконструкций?
– В правительстве знают нашу ситуацию. Нас слышат, но при этом ничего не происходит. А цены всё равно растут. Это рынок: не хочешь − не покупай. Так что, заключая новые контракты, приходится это учитывать.
– А как реагирует ФАС на такое «единодушие» в увеличении цен на металл у меткомбинатов?
– У комбинатов свое оправдание – такова мировая тенденция. И даже украинский «Азовсталь» – крупнейший комбинат, всё время нашим металлургическим предприятиям цену сбивал – теперь заодно с остальными в вопросе выстраивания ценовой политики. Согласно биржевым сводкам, мировой рынок действительно вырос. А дальше что происходит здесь, у нас? Я по сегодняшним договорам поднимаю цены. Значит, у государственных подрядчиков (мы работаем под ними) смета растет. А дополнительное финансирование им, скорее всего, не выделят, потому что они выигрывали государственные торги по фиксированным ценам. Как это всё будет развиваться дальше − вопрос. Либо это приведет к банкротству крупных подрядчиков, либо – к увеличению смет. Государство может пострадать в любом случае. Такая ситуация уже была при строительстве олимпийских объектов в Сочи: некоторые генподрядчики потратили больше средств, чем было заложено в смете, сработали в убыток и разорились.
– Можно аналогичный исход как-то предотвратить?
– Помимо призывов к совести есть еще введение пошлин, запретительных мер. Но это считается нерыночными методами, ведь на рынке государству нельзя ничего запрещать. Надо решать: соблюдать рыночные принципы или спасать свою экономику. Необходимо хотя бы на внутреннем российском рынке сдержать этот немыслимый рост цен. Не забывайте, что в России, в отличие от многих других стран, у всей крупной строительной инфраструктуры один заказчик: почти всё строится за государственный счет. Поэтому при таком росте цен прежде всего страдает государство, поэтому правительству, безусловно, есть над чем задуматься.
– А вы как новые заказы отслеживаете?
– Мы знаем всех основных заказчиков. Если говорить о новых объектах, то уже начата стройка магистрали Москва – Казань. Ждем второго полугодия, когда надеемся подписать контракт на этот объект. У строителей уже прошли торги по восьми участкам, на каждом из них появились генподрядчики.
– Строители подключают вас через тендерную процедуру?
– Никакой официальной тендерной процедуры нет, они выбирают себе поставщика через запрос коммерческих предложений. Заводов много, они всем известны. Кто предложит наиболее подходящее соотношение цены – качества, того и выберут. Но сейчас, к сожалению, на первое место все-таки выходит приоритет цены − у кого ниже, тот и будет работать.
– Выиграет тот, кто максимально снизит цену и у кого будет самое дешевое сырье, правильно?
– Я могу предлагать цены и ниже себестоимости, например. Но хочу ли я на этом объекте работать? В этом году заказов много, поэтому стоимость на разумную величину выросла. Не космически, но выросла.
– Какой смысл давно существующим предприятиям работать на уровне себестоимости?
– К примеру, чтоб не останавливать производство, не растерять коллектив. Без людей мы вообще ничего не сделаем. У нас высококвалифицированные специалисты: сварщики, сборщики. Останавливаться себе дороже.
– Сколько у вас сейчас сотрудников работает?
– 1,5 тыс. человек.
– Какие стратегические планы по развитию предприятия?
– Я уже говорил, что заводу 72 года, и чтобы производство работало бесперебойно, его необходимо поддерживать в рабочем состоянии, проводить модернизацию. Мы сегодня создаем участок по изготовлению высокопроизводительного оборудования: роботизированных и сварочных комплексов. Конечно, в идеале хорошо было бы провести реконструкцию всего предприятия, но мы восстанавливаем завод по участкам. Стараемся, чтоб постоянно шла работа: сегодня – на этом участке, завтра – на другом. Также перед нами стоит задача увеличения выпуска продукции для того, чтобы можно было предприятие и поддерживать, и совершенствовать.
– На электроэнергию у вас большие расходы?
– Нет, основные расходы идут на закупку металла − порядка 60%. Электроэнергия – конечно, значимая вещь, но с металлом не сравнить. Вторая статья расходов – это зарплата, а всё остальное: сварочные материалы, отопление, электроэнергия и др. − не самая большая часть затрат.
– Что на вашем предприятии делается для улучшения труда и досуга заводчан?
– Регулярно ремонтируем бытовые помещения, поменяли систему энергетики на заводе. Мы запустили котельную в прошлом году, в этом году запустили ее вторую очередь, так что перейдем на самообеспечение теплом. Рассматривается вопрос строительства в этом году небольшого спортивного сооружения, с нормальным залом. Тренажерный зал работает давно, есть футбольная команда, которая участвует в городских и областных соревнованиях. К сожалению, пандемия внесла свои коррективы: люди были лишены привычных вещей: конкурсов по профессиям или конкурса «Мама, папа, я – спортивная семья». Надеюсь, всё это временные ограничения.
– Вы жесткий или демократичный руководитель? И тяжело ли расставаться с людьми, если приходится?
– Конечно, демократичный. Со мной любой работник может напрямую пообщаться. Администрация старается создать достойные условия работы и отдыха, да вот только молодежь не задерживается: придут, посмотрят, попробуют, физически работать не хотят – не приучены. В молодежной тусовке сказать, что ты работаешь сварщиком, отнюдь не престижно. Вот менеджер, а еще лучше блогер – нормально звучит, а сварщик − не очень... Если с людьми приходится расставаться, это происходит тяжело. Но это жизнь, я несу ответственность за 1,5 тыс. человек, и в условиях пандемии нам удалось избежать массовых сокращений. Бывают сокращения на отдельных участках, но мы делаем все положенные при сокращении выплаты − люди защищены законом.
– Можно ли назвать ваш бизнес семейным? Готовите себе преемника?
– Я бы назвал его, скорее, не семейным, а династийным. Я же не единоличный собственник − заводом управляет группа акционеров, мы принимаем коллегиальные решения. Насчет преемника не знаю, но один из сыновей работает на предприятии − начальником отдела снабжения.
