Воронеж. 06.09.2021. ABIREG.RU – Аналитика – Начался новый учебный год. «Абирег» решил встретиться с профильным зампредом правительства Воронежской области Олегом Мосоловым, чтобы обсудить готовность школ к учебе, а также достоинства и недостатки региональной системы образования. Кроме того, мы обсудили, как чувствует себя господин Мосолов в новой должности, как планирует развивать культуру и спорт, что заставляет учителей делать вбросы на выборах, что будет со стадионом «Труд» и куда ушел работать бывший глава депспорта Владимир Кадурин.
– Первый вопрос в связи с вашим недавним назначением. Насколько изменились ваш функционал и обязанности после повышения до зампредседателя?
– В полномочия зампреда входят кураторство трех сфер деятельности – образования, культуры, а также физкультуры и спорта. Мои полномочия расширились, и, соответственно, увеличилась зона ответственности. Но в любом случае нужно понимать, что это смежные отрасли, которые так или иначе в предыдущей должности я курировал (ранее Олег Мосолов возглавлял департамент образования – прим. ред.). Каких-то кардинальных изменений не произошло, увеличились возможности с точки зрения осуществления совместных проектов и программ.
– Если отбросить профессиональный аспект, в личностном плане сложнее стало?
– Любое кадровое перемещение является личностным вызовом с точки зрения переформатирования не только формальных полномочий, но и возникающих задач, возможностей применения эффективных решений, эффективных способов для достижения результата. Поэтому, естественно, это другое ощущение. Если выбирать из череды терминов, которые можно применить к этому состоянию, я бы применил, наверное, один – это увеличение зоны ответственности.
– Олег Николаевич, начался новый учебный год. Хотелось бы узнать о готовности школ.
– Отталкиваясь от своей новой зоны ответственности, я бы все-таки вел речь не только о системе общего образования. Образовательные учреждения в области культуры и спорта тоже начали работу 1 сентября, всё было полностью готово к приходу учеников.
– Почему вы неразрывно связываете систему общего и дополнительного образования?
– Я считаю, что это традиционное разделение, если привязываться к терминологии, уже довольно устарело. Нет системы основного и дополнительного образования. Система дополнительного образования дает многое с точки зрения современных вызов и компетенций, так называемых soft skills. Главное, чтобы человек сформировался в социуме. Поэтому мы стараемся сделать во многих учреждениях неразрывную историю в школах полного дня. Ребенок находится в школе с утра до вечера, а уроки плавно перетекают в занятия искусством, спортом, проектной деятельностью. В этом случае школа становится не местом напряжения, страхов и рисков, а местом, куда хочется идти не только получать знания, но и развиваться. Также в области есть десятки примеров школ, где ученики занимаются по системе нелинейного расписания. В перерывах между уроками они могут заниматься проектной деятельностью в течение полутора часов, потом пойти дальше на уроки.
Отмечу, что почти во всех школах можно реализовать такие модели. Все новостройки уже работают по этой системе. Исключение – школы со второй сменой, там никакой школы полного дня быть не может, я об этом откровенно говорю. Сейчас только около 10% детишек Воронежской области занимаются во вторую смену.
– Насколько вы оцениваете кадровый потенциал учителей и их готовность к таким нетрадиционным способам вести обучение?
– Это опять же история очень линейного понимания процессов, традиционное – нетрадиционное, инновация – не инновация. Мы терминологически можем играть как угодно. На самом деле это достаточно сложный процесс. Что касается кадрового потенциала, формально у нас нет дефицита кадровых ресурсов, потому что все предметы и дисциплины у нас обеспечены учителями. Конечно, бывает, когда учитель совмещает должности благодаря сетевому взаимодействию. Например, в небольшой школе нет учителя иностранного языка, и мы понимаем, что в этом населенном пункте он не появится просто так, но мы обязаны реализовывать стандарт. Тогда более крупная школа заключает договор сетевого взаимодействия с этой образовательной организацией и учитель этой школы преподает предмет. Как это происходит? Это может быть формат личного присутствия учителя, мы помогаем обеспечить его мобильность. Второй формат – это формат удаленного присутствия. В школе присутствует тьютор, который просто организует детей на уроке, а учитель по ВКС преподает урок. Нам бы очень хотелось, чтобы мы вышли на чуть меньший базовый коэффициент совместительства. Для этого нужно увеличить количество учителей. Прежде всего мы должны гарантированно обеспечить процесс прихода молодых учителей в систему образования.
– Какой сейчас средний возраст учителей?
– На данный момент 47-48 лет, некритично. Около трети образовательных организаций (это в основном небольшие сельские школы) имеют возраст 52-54 года. Мы понимаем, что мы здесь находимся в зоне риска, потому что это небольшая сельская школа, где работают семь-восемь учителей. Они все примерно одного возраста, так сложилось исторически.
– Как мы поняли, вы придерживаетесь мнения, что при очном образовании само образование качественнее, чем при дистанционном, правильно?
– Оно природосообразнее, мы же социальные существа. Во время очного общения чувствуется эмоциональный контакт, есть реакция группы или собеседника на обсуждение. Одной из ключевых характеристик современности является эмпатия, ее нельзя передать через экран или эмоджи. Я пытаюсь сейчас донести то, что образование – это не механическое запоминание и восприятие информации. Если раньше учитель был лишь транслятором знаний, то сейчас информация стала доступна всем, поэтому у учителя появилась новая миссия. Первое – не отбить желание учиться, второе – помочь ученику сформировать у него желание получать новую информацию, спорить, критически мыслить, сомневаться, разбираться в огромном массиве информации.
– А миссией учителя остается оценка знаний ребенка? В одном из соседних регионов проводят эксперимент в школе, где отменяют оценки и домашние задания. Воронежская область пойдет по такому же пути? Какие риски в этом?
– Нет, у региона свой путь развития. Есть эффективные технологии, отработанные рядом педагогических школ. Сейчас в некачественных системах домашнее задание – это массив материала, который учитель отдает на самостоятельное обучение. Это неверная организация учебного процесса. Домашнее задание – это продолжение той работы, которая велась в течение учебного дня, нескольких учебных дней, определенного курса или цикла. Поверьте мне, в хороших и качественно работающих системах и школах домашнее задание не вызывает труда. А когда родители делают «домашку» за ребенка – это провал. Классная история, когда родители и дети объединяются для какого-то проекта. Учителю нужно постараться организовать такую совместимость, поскольку зачастую родители и дети живут своей жизнью. Нельзя отрывать обучение от воспитания, это единый неразрывный процесс.
Что касается безотметочной системы. Давайте честно говорить, всегда существует мотив, мотив формируется в том числе через оценочное суждение и заключение. Есть два больших сегмента оценок – фиксирующая и формирующая. Фиксирующая оценка, когда мы говорим ребенку – получилось у него или нет, а формирующая – когда мы направляем его к достижению высокого уровня. Вот от второй никогда нельзя отказываться.
Я против резких движений в системе. Система образования очень консервативная, инертная, не в отрицательном смысле слова. Это оценка системности, которая позволяет во многом не подвергаться серьезным неправильным вызовам, воздействиям или рискам. И вопрос отмены оценок и домашнего задания – это попытка решать проблемы хирургическим способом, просто всё запретив. У нас не будет школьных заданий, у нас всё хорошо. А вы уверены, что не произойдет замещение и напряжение не возникнет потом?
– Как вы оцениваете потенциал и систему образования Воронежской области? Всё хорошо у нас или есть какие-то недоработки?
– Есть формализованные вещи, в части которых нашей системе еще предстоит развиваться. Как пример, один из самых важных сегментов, который имеет потенциал к развитию, – это система среднего профессионального образования, она сейчас очень востребована. Всё большее количество выпускников уходит в СПО после 9-го класса. Второй большой сегмент, где нам предстоит еще работать, – это достижения в чемпионате по рабочим профессиям WorldSkills. Мы не лидеры в этом направлении, выше среднего уровня по стране. Хотелось бы, чтобы мы были в десятке хотя бы количеству наград. Сейчас приехали ребята, привезли семь медалей. С одной стороны, это некая история высших достижений, с другой стороны, это показывает подготовленность системы в целом. Есть еще одно направление серьезное. Мы хотим выстроить систему подготовки педагогических кадров, начиная от профориентационной работы и заканчивая сопровождением педагогов. На данный момент есть серьезные заделы.
– А плюсы системы в чем?
– Если говорить о том, в чем мы являемся лидерами... Я реагирую не на количественные показатели, а всё-таки на наличие системы. Считаю, что у нас достаточно неплохо выстроена система работы с детьми, которые имеют проблемы со здоровьем и требуют отдельных подходов в обучении. Я сейчас говорю не только про систему интернатных учреждений. С нашей точки зрения, должен быть обязательно выстроен двойной трек для семьи, в которой есть такой ребенок. Им предстоит выбрать обучение в интернате или обучение в обычной школе по инклюзивной модели. Наша область, одна из немногих в стране, которая выстроила работу с детьми-аутистами. У нас самый высокий финансовый норматив, у нас уже десятками исчисляются ресурсные классы и ресурсные группы в детских садах. Мы осознанно на это идем. Как пример, два года назад 24 семьи сделали выбор и переехали на территорию Воронежской области по одной простой причине, что здесь созданы условия для обучения детей с аутизмом. Больше ничего не надо рассказывать.
– А учителя для обучения детей с аутизмом проходят специальное обучение?
– Конечно, это же целая система.
– 95-100% выходят в социум?
– Нет, это нереально. Если мы из ресурсного класса, в котором находятся восемь детей, два из которых пойдут в общеобразовательный класс без тьютора, мы уже считаем это успехом. Потому что ранее эти восемь детей учились дома, поэтому из общества они были вычеркнуты.
Если вернуться к достоинствам системы, у нас неплохо выстроена работа с высоко замотивированными детьми, не люблю слово «одаренные». Они получают возможность быть в своем комьюнити, собираться в группы по интересам. Я встречался в этом году с ребятами, которые по двум предметам по 100 баллов набрали на ЕГЭ, отличные ребята.
– Как вы относитесь к ЕГЭ. Видите его эффективность?
– ЕГЭ – абсолютно адекватный процесс, который дает возможность поступать ребятам в различные вузы, независимо от места проживания. Более того, экзамен дает достаточно объективный срез знаний. Как правило, оценка ЕГЭ очень четко корреспондируется с тем, что происходило в течение школьной жизни. Да, бывают нюансы, связанные с человеческим фактором, есть фактор волнения. Но в целом ЕГЭ позволяет сделать объективную оценку единого образовательного пространства. Отдельно отмечу, что мы никогда не сравниваем школы между собой по результатам ЕГЭ. Мы можем обратить внимание на коллег на то, что, допустим, большой процент учеников не справился с одним и тем же заданием. Это воспринимается как сигнал к корректировке действий.
– Вы сказали, что у учеников есть возможность поступить в любой вуз страны. Были же примеры, что ученики наших южных республик набирали по 100 баллов и поступали в МГУ. ЕГЭ рождает в этом плане коррупцию?
– Нет, сейчас этого нет. Федеральный центр, Рособрнадзор прикладывают достаточно серьезные усилия, в том числе на политическом уровне, чтобы этого не происходило. Истории, когда ребята приезжали со 100-балльными результатами по пяти экзаменам и писали заявление на поступление с восемью ошибками, – это уже экзотика. Как правило, этот факт расследуется уже не на уровне системы образования, он сразу поднимается на уровень других компетентных органов. ЕГЭ – это технологический процесс. Тем более сейчас за всем пристально следят камеры видеонаблюдения.
– Как раз многие жалуются на это некое психологическое давление – камеры, рамки, чуть ли не обувь заставляют снимать. Это же может привести к дополнительному стрессу перед экзаменом.
– Вас сильно напрягает то, что вы проходите через рамку металлоискателя в ТЦ? Когда вы переходите улицу, вы стараетесь переходить по пешеходному переходу и на зеленый светофор. Вы стараетесь не нарушать правила? Почему вдруг, когда существуют правила при прохождении экзамена, у нас такие эмоции вызывает нарушение этих правил? Когда мы говорим о том, что на ЕГЭ нельзя пользоваться мобильным телефоном, а человек проносит его, используя разные ухищрения... Ученики могут быть поставлены в неравные условия – выпускник с телефоном получил результат нечестным путем и поступил на бюджет МГУ, а выпускник, который оставил телефон в ячейке, не прошел. Честно сказать, уже давно не видел массовой истерии по поводу ЕГЭ в сети.
– Жириновский истерит, мол, нужно отменить ЕГЭ.
– Это же популизм. Это из серии «не читал, но осуждаю». Еще сколько-то лет пройдет, подойдет поколение, родители которых ЕГЭ сами сдавали, уже будет абсолютно спокойно.
– Что вообще вкладывается в понятие «молодежная политика»? Какие инструменты используются в Воронежской области для развития этой сферы?
– Молодежную политику можно сравнить с воспитанием. Это не выстраивание политики, а создание условий. Это принципиальнейшая вещь, чтобы молодой человек смог себя реализовать в том или ином направлении. Если есть желание заняться политической деятельностью, для этого есть политические партии, если хочет развиваться в искусстве – также есть масса возможностей и целая система грантовой поддержки. Задача молодежной политики – создание социального лифта. Но человек должен двигаться вверх не через нажатие кнопки и электричество, которое кто-то включил, а своим трудом.
– Есть у вас какая-то доктрина развития культуры в регионе? Вы же новый человек, вы, наверное, какой-то вектор должны задать. У нас периодически возникает дискуссия, правильным ли путем у нас идет воронежская культура. Воронеж отличается в культурном плане от соседних регионов, здесь есть молодежные театры, негосударственные образования. Есть тренды, которые задаются молодыми художниками, театралами. Они, вероятно, тоже от вас чего-то ждут. Что делать будете?
– Никакой доктрины как документа нет и не появится. Как только мы начнем загонять культурное развитие в любой хорошо написанный, дорого сделанный, с позолотой документ, это [будет сигналом, что] мы движемся в неправильном направлении. Считаю, что мы абсолютно в правильном направлении идем. Сейчас нам нужно решить две принципиальные задачи – это развитие и доступность. Развивать необходимо то, что уже стало брендом региона, что привлекает многих ценителей искусства. Также нам нужно обеспечить доступность всех мероприятий буквально для каждого жителя региона. А для этого мы должны создавать условия, используя прямую поддержку, грантовые механизмы, а в каких-то случаях нам просто не нужно мешать имеющемуся движению. Еще раз повторюсь, что Воронеж может гордиться развитием различных направлений культурной жизни. Люди специально приезжают к нам на различные события, один Платоновский фестиваль чего стоит.
– Вы фиксировали именно туризм на фестивале, какие цифры?
– В этом году непоказательные с точки зрения бронирования гостиниц. Вообще у дирекции существуют договоренности с гостиницами о льготной цене по предъявлению билетов. У нас сфера гостиничных услуг одна из самых развитых. Почему как раз мы интересны и привлекательны для массовых мероприятий? К нам обращаются коллеги из федерального центра для проведения событийных вещей, потому что у нас есть люди, у нас есть площадки, у нас есть гостиничный фонд, у нас есть неплохо развитая сфера гостеприимства. Мы очень неплохо смотримся. Как пример, если про спорт говорить, это первенство мира, которое закончилось недавно.
– По скалолазанию?
– Да, к нам приехали более 400 спортсменов из 37 стран мира. Самая крупная делегация была из США. Многие приезжали с опасением, тем более что ехали не в столицу. Но в итоге люди, которые впервые оказались в Воронеже, оказались очень довольны. В Европе при проведении соревнований нет такого внимания и заботы: дали путеводитель – и, пожалуйста, знакомьтесь. Мы же пытаемся создать совсем иной уровень комфорта. Спортивный туризм, событийный туризм – это одна из серьезных точек развития для Воронежской области, для Воронежа. И как раз задача отраслей культуры и спорта – формировать такие события, которые будут интересны не только жителям нашей области, но и всей стране, гражданам других государств. Вот над этим и будем работать.
– Если мы сейчас про спорт говорим, какая судьба у стадиона «Труд»? Передали его от «Профсоюзов» области?
– Нет.
– Что с ним будет, если область заберет его?
– На данный момент вопрос в стадии обсуждения, конкретного решения нет. Стадион будет приведен в нормативное состояние и дальше будет использоваться по своему прямому назначению. Есть задача по развитию в целом и футбольной команды «Факел», хотелось бы, чтобы для них были созданы условия.
– Многие боятся, что его снесут и будет застройка.
– Этого не будет.
– Если продолжать спортивную тематику, по какой причине Владимир Кадурин покинул пост главы департамента физкультуры и спорта? Кто претендует на его место?
– Владимир Кадурин принял самостоятельное решение сменить сферу деятельности. Губернатор Александр Викторович Гусев очень взвешенно подходит к принятию кадровых решений. В настоящее время идет рассмотрение различных кандидатур. Это не простой процесс, особенно учитывая позицию руководителя отраслевого департамента. Надеюсь, нам удастся подобрать достойные кандидатуры и предложить их для рассмотрения губернатору. И уже назначенный руководитель сможет достойно держать высокий уровень физкультуры и спорта в нашем регионе
– Где сейчас работает Владимир Кадурин?
– Это не секрет. Он сейчас занимает должность советника в ВГТУ. Он будет развивать всё, что связано с взаимодействием с органами власти и реализацией отдельных крупных проектов. Также Владимир Викторович будет возглавлять олимпийский совет Воронежской области, так что его опыт и компетенции будут востребованы в различных направлениях не только деятельности вуза.
– А ректор университета утвержден уже?
– Процедура выборов ректора еще не назначена. Пока врио является Дмитрий Проскурин. В ближайшее время мы ожидаем начала процедуры выборов ректора.
– Позиция правительства области какая?
– Позиция правительства области четко выражена на уровне губернатора Воронежской области: правительство поддерживает кандидатуру Проскурина при прохождении процедуры выборов.
– Давайте вернемся в школы. В прошлом году, по-моему, ввели бесплатное школьное питание для начальных классов. Если не ошибаюсь, около 50 рублей на ребенка тратится.
– Было 54 рубля, сейчас мы вышли на 68 рублей.
– 68 рублей, хорошо. Скажите, как можно накормить ребенка на 68 рублей? Качественно накормить.
– Мы сейчас говорим о том, что это же не весь суточный рацион ребенка. То меню, которое утверждено, соответствует существующим нормам и требованиям. <...> Задача стоит в другом – чтобы еда в столовой была вкусная. Дети разные – кто-то не любит одно блюдо, кто-то другое. Мы не можем подстроиться абсолютно под каждого, поэтому стараемся в рационе предлагать выбор хотя бы из двух вариантов.
– Сами пробовали что-то? Может, у вас есть любимое блюдо в школьном меню?
– Так получилось, что я был директором школы, в которой сам учился. Небольшое предисловие – я стал директором через семь лет после выпуска. Вот такое испытание, пришел начальник Олег, который только что, казалось бы, сидел за партой. Моя мама, которая работала там же учителем, ушла на пенсию (смеется). Так вот, я всегда любил котлеты, никто их сейчас не может повторить. Конечно, еще макароны, или, как мы их называли, «макарошки», только правильно сваренные. Сейчас основной задачей является выстраивание четкой системы, предусматривающей жесткий контроль за качеством приготовления блюд, и обязательное участие в этом процессе родителей и самих детей.
– Финальный вопрос. Через две недели выборы. После того как установили видеокамеры на участках, часто учителя стали попадаться на вбросах. Что, на ваш взгляд, движет учителями в этих ситуациях?
– Здесь опять же лейтмотив – правила и их нарушение. Если кто-либо нарушает правила вне зависимости от его профессии – учитель, врач, полицейский, чиновник, – он должен быть наказан. Почему человек нарушает правила? Это нужно спрашивать у этого человека. Если кто-либо провоцирует на нарушение правил, тогда нужно задавать вопросы этому человеку. Не думаю, что это связано с учительской профессией. Значительное количество участков расположено в школах, значительное количество учителей выполняет общественный долг и работает в избирательных комиссиях. Я бы не стал проводить параллель между выборами, нарушениями на выборах и наличием там в большей степени представителей системы образования. Я бы просто говорил о фактах, которых всё меньше. Я надеюсь, на этих выборах их будет вообще минимальное количество по одной простой причине. У нас происходит в большей степени осознание того, что правильно проведенная как предвыборная кампания, так и работа депутатов в течение последующего времени не приводит к необходимости каких-то манипуляций на итоговых процедурах проведения выборов.
